Сиротки

– Он не может… Он немой… – пробормотала Шарка, но ее никто не услышал.

Юноша – огромный, как великан, но с мелким лицом – встряхнул мальчика и кинул его на пол, а затем замахнулся ногой. Обитый железом носок сапога пролетел в дюйме от носа Дэйна.

– Отвечай, падаль!

Тени снова сгустились в глазах Шарки. Плотные, четко очерченные, они словно отделились от людей и стен и обросли зубами, шипами, шерстью и когтями, щерясь в пустоту. Предсмертный бред, подумала она с облегчением. Сейчас, еще немного – и все закончится…

«Долго ты будешь терпеть?»

Голос.

Как в тот вечер, когда она хотела отдать Дивочаку проклятое кольцо, он ворвался в ее ум – оглушительный, перекрывший все, что в этом уме осталось. Вместе с Голосом тени отделились друг от друга – натурально, ее стая верных собак с заднего двора трактира.

Одна из теней поднялась на задние лапы. У нее были глаза – хотя в черном вихре их трудно было различить, но Шарка откуда-то знала, что это те самые глаза-пропасти с одинокими белыми лунами, что без отвращения и презрения смотрели на нее в ту ночь.

«Только скажи».

Пригожа ускорился и громко застонал от приближающейся волны удовольствия. Дэйн все так же хныкал на полу, уворачиваясь от издевательского сапога.

«Хватит».

И тени, взвившись с пола, набросились на людей.

Шарка почувствовала, как Пригожа отпрянул от нее – а затем грянул его истошный, пронизывающий до самых костей вопль. Одна из теней – та, что стояла на задних лапах, – кинулась на человека, издевавшегося над Дэйном. Казалось, время замедлилось: Шарка, не смея пошевелиться, смотрела, как клыки черного пса впиваются в лицо, вырывают из него нос, губы и щеки, скручивают огромное сильное тело, как тряпичную куклу, и отбрасывают к дальней стене.

У нее не было времени решать, происходит ли все это в ее угасающем разуме или наяву. С неожиданным приливом сил, словно она не была только что жестоко избита и изнасилована, Шарка подтянула белье и юбки, схватила в охапку Дэйна и бросилась подальше от теней, к большим запертым дверям склада.

– Что-о-о-о это-о-о-о?! – вопил Пригожа, отползая от двух скалящихся теней.

Остальные его люди уже лежали в лужах крови, разорванные на части. Только на Шарку и Дэйна тени, кажется, не обращали никакого внимания; они следили за последним выжившим.

– Убери это! – Пригожа дико выпучился на Шарку. – Убери этих демонов, или, клянусь…

Вся ненависть, собравшаяся в Шарке – не только за этот день, но, кажется, за всю жизнь – вылилась в страшный крик:

– Сдохни!!!

Она вскочила на ноги, вскинула руку, указывая на Пригожу, – и все до единой тени набросились на него с хриплым, совсем не собачьим улюлюканьем.

Первая тень вцепилась ему в пах.

Вторая, старательно примерившись, погрузила когти в некогда красивое кошачье лицо.

Остальные – во все, до чего сумели достать.

Двери распахнулись – и в них несмело заглянули люди Пригожи, которые остались сторожить снаружи. Но тени, собаки, демоны или кем они были, не стали медлить и ринулись в новый бой. Они множились сами по себе: если вначале их было всего трое, то теперь уже огромная многоголовая, многолапая, кровожадная стая черной волной накрыла несчастных, которые даже не успели понять, что произошло. Их предсмертные вопли жалко повисли в воздухе прощальным эхом.

Дэйн дернул Шарку за рукав, указывая на двери. Последние демоны, оставив еще живого, но не имеющего никаких шансов Пригожу, собрались у двери и терпеливо дожидались Шарку.

– Подожди.

Она подошла к умирающему. Его пах был разорван, выдранный член аккуратно уложен на грудь. Из кровавого месива, когда-то бывшего лицом, потрясенно смотрели глаза. Во рту все еще роились какие-то слова, но им уже не суждено было прозвучать. Шарка сняла с его пальца кольцо и нацепила на свой.

«Давно пора», – удовлетворенно проговорил Голос.

Затем Шарка подхватила трясущегося Дэйна, подняла голову на смирных демонов, кивнула им и побежала прочь из пропахшего кровью склада.

Тхоршица утонула в сумятице.

Главная площадь, на которой всего полчаса назад весело торговали, пили, ели, носились, готовились к сожжению чучел, превратилась в место ужаса. Прилежащие улицы наводнили отряды пешей стражи, к ним присоединилась стража конная, но все пребывали в полной растерянности.

Со слов очевидцев, все происходило так: на площадь выбежал человек – судя по нашивкам на плаще, один из ватаги купца Пригожи. Он был весь в крови и хромал. Подбежавшим стражам он сообщил, что за ним гонятся колдун и его демоны, жестоко убившие двадцать человек, – а затем потерял сознание и умер.

Другие говорили, что человек выбежал на площадь уже с демоном на спине, похожим не то на дракона, не то на волка; демон порвал несчастному шею и растворился в воздухе, но со стороны складов к площади приближались такие же полчища нечисти…

Никто уже и не помнил правду, но вот то, что случилось потом, было более-менее ясно.

На площадь действительно хлынула странная вязкая мгла – словно огромная, немыслимая свора бесплотных зверей пронеслась по улицам и скрылась под помостом. Кто-то говорил, что посреди своры бежал человек, вероятно, тот самый колдун, кажется, даже не один. Но во тьме его было не разглядеть, а приближаться к помосту не осмеливался никто.

Затем появился еще отряд конной стражи с арбалетами и окружил помост. Колдуна и его демонов загнали на площадь, чтобы они не сумели затеряться в узких улочках. Ничего не понимающие пешие стражи присоединились к окружению…

А беспорядок становился все сильнее. Люди носились по площади, лишившись разума: кто-то истошно орал от ужаса, кто-то до последнего пытался спасти с прилавка свой товар, кто-то смеялся и хлопал в ладоши: надо же, настоящие демоны! Представление последнего дня зимы в этом году выдалось что надо! Зеваки с улюлюканьем собрались чуть поодаль от помоста.

– Пошли отсюда на хрен! – Глава конной стражи замахнулся на них арбалетом. Те бросились врассыпную, но стоило ему отвернуться, как все тут же вернулись на свои места.

– Капитан, все выходы с площади перекрыты, – доложил белый как простыня страж. – У них не получится уйти… Только если они не летают…

– Че б они летали, – буркнул капитан. – Если это действительно демоны, а не разбойничья шайка, то я – король Редрих!

– Люди говорят, это демоны, капитан! Демоны, похожие на…

– Заткнись! – рявкнул тот и погнал свою лошадь обратно в сторону окруженного помоста. – Никаких демонов не бывает! Уже. Просто окружите и застрелите этих подонков!

Арбалетчики нацелились на плотную тьму подмостков, где скрывался преступник – капитан даже в мыслях не позволял себе назвать его колдуном. Оружие в руках стражей, не привыкших к подобному, ходило ходуном.

– Вы солдаты или что? – взревел капитан в ярости и направил свою лошадь прямо к помосту. – Эй, ты! Кто ты бы ни был, выходи с поднятыми руками!

И вдруг тьма заволновалась, зашевелилась, словно дым на ветру. Руки стражей задрожали еще сильнее, зеваки вытянули шеи, те из них, кто не успел убежать, попрятались за прилавками. Даже капитан, как бы ни храбрился, ощутил, как сердце тяжело бьется где-то в горле.

Тьма расступилась, и из-под помоста вылезла грязная молодая девушка в разорванном платье. Один глаз ее заплыл, скула была рассечена, юбки в крови; шла она медленно, сгорбившись – воплощенная боль. Девушка подняла руки, показывая, что безоружна, нашла взглядом капитана и умоляюще обратилась к нему:

– Пожалуйста… Прошу…

– Ведьма, – прошептал кто-то из воинов.

– Ведьма! – подхватили в народе.

– Ведьма и ее демоны!