Мой худший друг

Чувствую, как по щекам катятся слезы. Ноги не держат. Каблуки зачем-то надела… Красивой хотела быть. Зря. Дура. Какая же я все-таки дура.

Медленно опускаюсь на пыльный асфальт прямо в белом платье. Все равно уже.

Ненавижу его. Я так сильно его ненавижу. Почему именно он? Мой кошмар детства наяву. Убил меня. Растоптал. Чертов бугимен!

Роняю лицо в ладони и снова захожусь плачем. Давлюсь собственными слезами.

– Встань, – его голос. Снова слишком близко.

Сначала голос. Потом руки. Он подтягивает меня наверх, отрывает от земли.

– Арина!

Поднимаюсь. Нехотя, безвольно. То, что до машины он тащит меня на руках, я, конечно, замечаю. Вцепляюсь в его плечи и дышу с ним одним воздухом, продолжая реветь.

Тим сам меня пристегивает и отодвигает сиденье чуть назад. Достает бутылку воды из подстаканника.

– Попей.

Забираю у него минералку. Сжимаю пластик дрожащими пальцами и снова всхлипываю. Делаю пару неряшливых глотков и начинаю икать.

– Я такси себе вызову.

– Сиди тут, – бросает раздраженно и заводит двигатель.

Снова икаю и задерживаю дыхание. Виски? будто иголками пронзает, еще немного, и голова лопнет. Зажмуриваюсь. Потому что солнечный свет, попадающий даже через тонированное стекло, раздражает сетчатку.

Азарин выезжает за город. Домой меня, видимо, везет. Вот как я туда приду? В мокром платье и с зареванным лицом?

– Останови где-нибудь на въезде в поселок. Я пройдусь, – бормочу и смотрю на свои пальцы.

Тим кивает. Минут через десять и правда притормаживает через сотню метров от КПП.

Тянусь к ручке двери, но он оказывается проворней. Перехватывает мое запястье.

– Посиди десять минут. У тебя тушь потекла… – протягивает пачку влажных салфеток.

– Спасибо.

Пока я включаю фронталку и оттираю черноту под глазами, Тим сидит молча, прилипнув затылком к подголовнику. Глаза закрыты. В машине тихо. Музыка не играет. Все, что мы оба слышим, это его рваное дыхание и мои периодические всхлипы и шмыганья носом.

Кладу салфетки в дверной карман. Телефон засовываю обратно в сумку и прилипаю к спинке кресла.

Странное ощущение. Меня будто что-то держит. Не могу выйти из машины. Не могу…

– Можно я тебя поцелую?

Его вопрос прилетает неожиданно. Хрипловатый голос окутывает сознание. Медленно киваю и бросаю взгляд на Тима.

Он тоже на меня смотрит. На губы. Потом чуть выше. Глаза в глаза.

В животе что-то ухает. Легкие переполнены. Приоткрываю рот.

Чувствую его губы на своих. Мягкие, теплые. Закрываю глаза. Внутри все снова переворачивается. Он рядом, он близко. Мне так этого не хватало. Его не хватало. Все эти дни я отчаянно желала оказаться с ним рядом.

Пусть это глупо, пусть ошибка… Плевать.

Тим сжимает меня в своих руках крепко-крепко, словно последний раз. Снова чувствую свои слезы. Облепляя его шею, лицо своими спонтанными прикосновениями. Потом так же хаотично целую.

Меня ведет. Его тоже. Обоюдное сумасшествие и раскаленный воздух.

Тим находит в себе силы оторваться первым. Немного отстраняется, все еще удерживая меня в своих объятиях.

– Я очень сейчас хочу забить на все и попросить тебя меня простить. Попросить начать все сначала, – шепчет, касаясь губами моей щеки. – Очень хочу, но так будет только хуже. Ты была права. Не получается у нас…

Чувствую его дыхание на своей шее. Стискиваю зубы.

– Прости меня, ладно?

Часто-часто киваю. Хочется сказать ему хоть что-то, но я не могу. Как только пытаюсь открыть рот, сразу слезы.

– Тим, – реву куда-то ему в плечо.

– Отец твой идет.

– Что?

Отрываюсь от Азарина. Бросаю взгляд в лобовое стекло и вижу идущего к нам папу. Как он…

– Я ему написал, чтобы он тебя забрал.

Сглатываю. Руки ослабевают. Нет же! Все тело.

– Все будет хорошо, – Азарин улыбается, едва-едва. Целует меня в щеку и подталкивает к двери, которую уже с той стороны открывает папа.

Впервые в жизни мне хочется закатить прилюдную истерику. Я не знаю, что мне делать. Он со мной попрощался. Я с ним тоже. Теперь остается только жить дальше… Но как?

Я привыкла с ним! Я не хочу без него.

Но все это остается где-то внутри, глубоко-глубоко. Потому что внешне я лишь взмахиваю рукой и, расправив плечи, оказываюсь рядом с отцом.

Домой мы идем молча. Отец то сжимает, то разжимает кулаки. Злится на Тима, да и на меня, наверное, тоже.

Где я была, что со мной, не спрашивает. Что уже хорошо.

Остаток дня я не выпускаю телефон из рук. Надеюсь, что Тим позвонит, а когда набираю сама, оказывается, что номер больше недоступен…

А дальше, дальше вручение аттестатов, выпускной, на котором Тим не появляется, поступление и новая жизнь. Только почему-то не такая яркая, как раньше. Но я справлюсь. Обязательно справлюсь.