Степная луна белоголовых

А сейчас она лишь взмахнула ресницами, поощряя невинный флирт, улыбнулась, присела за офицерский стол, прекрасно зная, что господ не стоит злить. Это не солдаты, которым Дождик без лишних растанцовок чистил пьяные физиономии. Это – аристократы. Или те, кто себя считал таковыми. Тут сплошной гонор и свои понятия о чести…

Иногда Ирри представляла, что бы они сказали, эти надувающиеся от важности и чувства собственной значимости мужчины, если б узнали, чья она дочь? Изменилось бы их отношение к ней?

– Устала?

Ох, ты ж, заботушка ты мой…

Ирри, поморщившись едва заметно, только улыбнулась, вздохнула печально:

– Непростой день был, господа…

– Так выпей с нами, расслабься, – тут же предложил другой офицер, с темным узким лицом и хищным выражением глаз. Ирри на что угодно могла поспорить, что он ее уже раздел в голове своей и поимел несколькими способами, уж очень взгляд у него был масляным и настойчивым.

– Спасибо, мне нельзя… – отказалась она, – работы много…

– Подождет работа, – жестко сказал третий из офицеров, крупноголовый блондин с вечно красными щеками, – мы завтра покидаем вам гостеприимный город… Скрась наш последний вечер здесь…

И Ирри, по очереди посмотрев в глаза каждого офицера, поняла, что вот оно, то самое плохое, о чем кричало внутреннее чутье весь день.

Офицеры были уже порядочно пьяными, смотрели внимательно, и, судя по ухваткам, отпускать ее не собирались.

Всю эту неделю, что полк стоял в городе, они периодически пытались ее склонить к оказанию более, глубоких, скажем так, услуг… Помимо основных. И всякий раз Ирри удавалось мастерски ускользнуть.

Или ей просто давали это сделать.

Но завтра полк уходит, а, значит, сегодня ночь веселья…

Ирри попыталсь резко встать из-за стола, но неожиданно жесткая рука брюнета удержала ее.

– Ну куда же ты, хозяюшка? Не нравится наше общество?

– Нет, просто у меня на кухне дела, прошу прощения, господа офицеры… Я к вам потом подойду…

Ирри все еще надеялась выбраться из ловушки, в которую так неосмотрительно попала, строила из себя непонимающую курицу, попутно выглядывая Дождика, и в то же время понимая, что он тут ничем не поможет. Это не разгулявшаяся солдатня, это артистократы, мать их!

И для них она сейчас – просто лакомый кусок мяса!

Ирри, все же, еще слишком мало времени пробыла в роли трактирщицы и слишком много в роли дочери орденоносного генерала, потому и угодила в ловушку. С ней, в другой ее жизни, офицеры не смели даже пошутить пошло, и уж тем более, за руки не хватали и в уголок не волокли, как какую-нибудь трактирную девку… А сейчас она для них и есть та самая трактирная девка. И не важно, что она – владелица заведения! Все равно по положению настолько ниже их стоит, что даже спрашивать согласия не обязательно. Рада должна быть, что ее удостоили вниманием…

– Разберутся на кухне без тебя, хозяюшка, – ласково сказал блондин, и щеки его заалели еще сильнее дурным возбуждением, – а ты с нами разберешься… С тремя. У тебя же здесь комнаты есть? Для гостей?

– Я… Не понимаю, господа… – Ирри, ощутив холодный пот, стекающий по спине, выпрямилась, облизнула губы и попыталась выкрутиться, – что вы?.. Я не могу… Я – вдова… И ношу траур по безвременно погибшему мужу…

– Одно другому не помешает, – решительно сказал блондин, а мальчик с пушистыми ресницами только восторженно поддакнул, явно настраиваясь на развлечение.

Ирри беспомощно оглянулась, понимая, что попала окончательно. Что даже крикнуть не сможет. Смысла в этом не было никакого. В таверне сидели сплошь солдаты, подчиняющиеся этим трем офицерам. Они ей не защитники… И Дождик один против всех не выдюжит…

И уговаривать явно давным давно уже успокоивших и умертвивших даже свою совесть офицеров сжалиться и не трогать ее – бесполезно…

Мужчины поднялись, блондин дернул ее за локоть вверх, заставив охнуть от боли и неожиданности.

Ирри на инстинктах попыталась выкрутить руку, стало еще больнее…

И в этот момент двери таверны распахнулись, впуская новых гостей.

Высоченных, широкоплечих, занявших своими мощными фигурами весь дверной проем, совершенно одинаковых на лица, различающихся только рисунком татуировок у висков и косами, у одного заплетенными ближе к макушке и убранными в высокий хвост, а у другого вольно лежащими на плечах.

Степняки, варвары, редкие гости здесь, в западном округе…

Гомон в таверне мгновенно стих, все словно по команде развернулись и принялись рассматривать новых гостей. А те, вообще не смущаясь из-за слишком внимательных взглядов, молча осматривали зал, солдат за столами, Марушку у стойки, Дождика у внутренней двери… И тормозя на офицерском столике. А конкретно, на Ирри, в этот момент как раз судорожно пытающейся вырвать руку из железной хватки блондинистого офицера.

Степняки, мгновенно оценив позу Ирри, ее искаженное от боли лицо, пальцы мужчины на белой коже предплечья, одинаково нахмурились и, не удостаивая больше никого вниманием, синхронно двинулись к цели.

К Ирри.

И она, перестав вырываться и глядя, как приближаются близнецы, как бешено и страшно горят их глаза и сжимаются гневно губы, обреченно подумала, что неправильно она оценила главную опасность сегодняшнего вечера.

Не офицеры были причиной тревоги ее внутреннего чутья.

А они, два несносных степняка, уже в который раз встававших на ее пути…

1

– Это еще что за дика… – недуменно успел булькнуть офицерик с пушистыми ресницами и, собственно, этими ресницами еще и взмахнуть в дополнение к словам.

И на этом все.

Дальше он уже ничего не мог, потому что у одного из дикарей оказался на редкость крепкий кулак, а у офицерика – на редкость хрупкая челюсть.

Ирри, которую отпустили в тот самый момент, когда один из близнецов возник рядом с офицерским столом и молча ткнул кулаком в физиономию ближайшего к нему мужчины, торопливо отступила в сторону, чтоб не задело, и посмотрела на безмолвно свалившегося кулем прямо к ее ногам офицерика. Челюсть у него была свернула на бок, глаза закатились.

Подумав мельком, что улыбка у мужчинки теперь вряд ли будет покорять сердца провинциальных дам, Ирри подобрала юбки и метнулась в сторону Дождика, грозной горой уже направлявшегося к месту событий.

За ее спиной раздавался затейливый удивленный мат офицеров, грохот столов и стульев, сдержанное гневное рычание степняков.

Эта какофония привлекла внимание солдатни, заполонявшей трактир, и Ирри поняла, что всеобщей драки не избежать.

Мысль, в какую сумму обойдется ей ущерб от разгула подвыпивших мужиков, заставила вынырнуть из бездны удивления и легкой оторопи, которую всегда, с самой первой их встречи, наводили на нее близнецы-степняки, и соображать быстрее.

– Дождик! – крикнула она издалека, махнула рукой, привлекая на себя внимание охранника, уже вполне целеустремленно движущегося к источнику возможных проблем, – не лезь! Сами разберутся! Солдатами займись!

Дождик затормозил на полном ходу, посмотрел в угол, за спину Ирри и, явно согласившись с мнением хозяйки таверны, что там сами разберутся, развернулся к остальным посетителям, уже начавшим спешно группироваться для выручки своих офицеров.

Правда, группировка эта проходила вяловато, словно нехотя, что лишний раз свидетельствовало о том, насколько сильно и искренне любят солдаты свое армейское начальство.

– Заведение закрывается, – громко прогудел Дождик, перекрывая разом все выкрики, что из угла, где офицерам приходилось туго, что из зала. Он поймал взгляд Ирри, вопросительно мотнул подбородком на барную стойку, она кивнула.

И Дождик продолжил: