Степная луна белоголовых

Грубо мяли грудь прямо через траурное платье, дышали тяжело в шею…

Она распахнула ресницы, одновременно сильно толкая ногами и руками навалившегося на нее насильника.

Тот в дикой руганью и грохотом свалился рядом с кроватью, и Ирри узнала по голосу своего жениха, бывшего жениха, бывшего любовника, Верейта.

В комнате царил полумрак, похоже, она проспала весь день.

Верейт поднялся с пола и, шипя сквозь зубы ругательства, снова полез к ней. От него разило спиртным, и Ирри с омерзением оттолкнула его еще раз.

Верейт упал, снова поднялся и с обидой спросил:

– Чего толкаешься?

– Пошел вон, – сдерживаясь, чтоб не обложить его самой грязной руганью, которую знала, а знала Ирри немало, все же рядом с казармами выросла, а не в монастыре, приказала она.

– Дура ты, – скривился Верейт, отряхиваясь немного неуверенными движениями и глядя на нее.

В полумраке лицо его казалось жутким, и Ирри испугалась еще больше. Отползла подальше, к изголовью кровати, поджала под юбку босые ступни, поймав замерший на них жадный взгляд Верейта.

– Сюда иди, – приказал он, и Ирри пробило дрожью от жутко холодного тона его голоса.

После своего предательства, а появление в зале суда Ирри никак по-другому и не могла назвать, они не встречались.

Ирри, после казни, состоявшейся сразу после скорого суда, в тот же день буквально, была занята похоронами мамы. На переживания по поводу предательства жениха у нее сил уже не было.

Она ощущала себя такой же мертвой, как и мама, и только тихонько благодарила Матушку, что Рути не было в городе. И очень сильно надеялась, что у сестры хватит мозгов не появляться здесь. Ходили упорные слухи, что дочери генерала тоже причастны к измене, и был вероятным и арест самой Ирри… Ей было на это плевать, отупение, возникшее в момент похорон, полностью поглотило все чувства и эмоции.

Все вернулось в тот момент, когда она смотрела на своего бывшего жениха, пьяного, довольно, очень по-хозяйски осматривающего ее в полумраке комнаты.

От него исходила волна опасности, и, хотя между ним и Ирри уже было все, что может быть между мужчиной и женщиной, она испугалась так, словно он – незнакомый совершенно, обманом проникший в ее спальню подонок, желающий изнасиловать ее.

Хотя, все это, пожалуй, было правдой. И даже то, что Верейт был незнакомым. Потому что она реально его не знала, оказывается!

– Ну? – нетерпеливо сказал Верейт, – лучше сама иди, сучка. Как ты мне надоела, кто бы знал! Все эти прыжки, букеты, улыбки! Надоело! Даже в постели с тобой не поиграешь, как следует! Дочь генерала же! Надо аккуратно! Тварь! Сюда иди!

– Подонок! Пошел вон! – срывающимся голосом крикнула Ирри, лихорадочно шаря по кровати.

– Не хочешь по-хорошему, значит? – покачал головой верейт, – ладно… Так даже интересней…

Он скользнул к ней неожиданно мягко и легко, настолько быстро, что Ирри даже не отследила момента нападения.

Только и успела глухо вскрикнуть от внезапности… И воткнуть в грудь насильника небольшой, но крайне острый кинжал, подарок отца на тринадцатилетие, как раз после того, как она стала девушкой…

Он подарил ей его со словами:

– У каждой порядочной девушки должен быть кинжал под подушкой. Пусть он тебе не пригодится.

Мама тогда, помнится, только губы сжала неодобрительно. Но ни слова поперек не сказала…

Верейт замер, лицо его исказилось от удивления и боли, а затем он оттолкнул замершую в ужасе Ирри, сел на кровати и… выдернул кинжал из груди!

Ирри вскрикнула, торопливо принялась отползать еще дальше… В полумраке комнаты Верейт казался ей чудовищем, ожившим мертвецом, которого невозможно убить!

Ее бывший жених опять качнулся к ней, пугая до обморока мертвым оскалом, а Ирри даже пошевелиться больше не могла, только смотрела, как он приближается, как его жуткие темные пальцы тянутся к ее горлу, слышала его хрип, невероятно страшный, мертвецкий хрип…

Она, наверно, так и умерла бы, не в силах пошевелиться, убежать от этого чудовища, если бы от раскрытого окна не скользнула к ним тонкая, практически неразличимая в полумраке фигурка, легко приникла сзади к Верейту, в свете луны блеснул узкий длинный кинжал, ослепив блеском драгоценных камней на рукояти…

И Верейт улыбнулся теперь еще жутче, потому что улыбки у него было две. Одна на лице, и одна – на горле…

Ирри едва успела выставить перед собой беспомощно руки, отталкивая начавшего заваливаться на нее Верейта.

С другой стороны его тяжеленное тело подхватили тонкие, но очень сильные руки, потянули в сторону…

И Верейт упал на пол. Чтобы теперь уже не подняться никогда.

А Ирри оторопело перевела взгляд с неопрятной груды под ногами на сестру, хмуро вытирающую клинок об одежду Верейта.

Рути, почувствовав ее взгляд, подняла голову, спрятала чистый уже клинок куда-то за пояс и прошептала:

– Ну, чего сидишь? Пошли уже…

4

– Ах ты, дрянь… – застонал крупноголовый блондин-офицер, едва удалось привести его в сознание, – я тебя… Я тебя…

Тут он сфокусировал взгляд на ком-то, находящемся позади Ирри, и она даже знала, на ком, глаза его расширились испуганно:

– Не подходи! Тварь! Степной ублюдок!

– Почему ублюдок? – удивленно пробасил голос одного из близнецов над макушкой Ирри, – я знаю своих отца и мать…

– Аа-а-а… – застонал офицер, опять роняя голову на пол. Ирри не успела придержать, и затылок глухо бумкнулся о деревянный настил. Но мужчине это, судя по всему, пошло на пользу, потому что он снова открыл глаза и вытаращился на нее, – ты… Кто это такие?

– Мы – Раст и Янг Белоголовые, тейп Белоголовых, – тут же отозвался близнец за её спиной, – а ты кто, собачье дерьмо?

– Да как вы смели? Да вас за это… – продолжил ругаться офицер, и Ирри, вздохнув, смочила тряпку в воде и приложила к его лбу. Ругань тут же перешла в долгий мучительный стон.

Ирри переключилась на второго, того самого брюнета с хищными глазами. Ему досталось меньше, чем его приятелям, или, может, просто вовремя сумел уклониться от ударов.

По крайней мере, к тому моменту, когда она принялась приводить офицеров в чувство, этот уже открыл глаза и встретил Ирри вполне осмысленным злобным взглядом.

Правда, когда увидел за её спиной степняков, опять закрыл веки, разумно решив притвориться бесчувственным. Ирри не стала развенчивать его игру, лежит себе тихо, пусть лежит. Не мешает, и хорошо.

Теперь этот офицер сидел, привалившись к стене и пытался аккуратно дышать. С угла губ у него стекала тонкая струйка крови, и Ирри очень беспокоилась по этому поводу, потому что вполне возможно внутреннее кровотечение. Судя по всему, железный кулак одного из степняков попал точнехонько в живот или в грудь бедолаги, так что все могло быть…

Ирри тихо приложила ладонь к его груди, пытаясь понять, не сломаны ли ребра, и в этот момент офицер внезапно ожил и дернул её за ладонь на себя.

Ирри настолько не ожидала такой прыти, что лишь охнуть изумленно успела и завалилась на него.