К черту 8 марта!

А затем, переглянувшись, начинают дико ржать.

Машка, несмотря на дурость и возросшую опасность ситуации, тоже ощущает потребность рассмеяться… Очень уж все глупо складывается. И Вадик этот нелепый… И сама ситуация. Она осталась один на один с тремя грабителями…

С ума сойти!

Вот тебе и Восьмое марта…

К черту такой праздник!

А парни, отсмеявшись, как по команде, смотрят на нее, и Машка замирает, ощущая, как меняется неожиданно атмосфера, становясь еще опасней, чем до этого.

– Че ж такой парень у тебя говняный? – задает вопрос тот из грабителей, что требовал у нее серьги, – бросил девушку одну… С тремя мужиками… О чем думал?

– Не уверена, что он… думал… – Машка сильнее сжимает скальпель в кармане, отступает назад.

– И зачем он тебе, такой? – задает закономерный вопрос парень, – бери меня лучше.

– Или меня, – вступает второй.

Машка ежится от ставших настойчивыми и масляными взглядов, мотает головой.

И в этот момент из полумрака выступает третий из парней, до этого времени молчаливо наблюдающий за происходящим.

Он делает шаг к Машке, сразу оказываясь как-то близко, нависая над ней. Из-за облаков выглядывает луна, и Машка с удивлением всмартивается в лицо грабителя. Почему-то кажущееся ей знакомым…

Он легко приподнимает ее пальцем за подбородок, изучает… Его темные глаза щурятся, тоже знакомо…

– Лучше меня, – тихо говорит он, и Машка с изумлением и узнаванием вглядывается в хмурое, но вполне симпатичное лицо.

Она открывает рот, чтоб произнести имя, но парень чуть заметно качает головой, и Машка понятливо молчит.

Большой палец, с чуть шершавой подушечкой, мягко и даже ласково проходится по подбородку и скуле, затем ладонь скользит по шее вниз, заставляя немного испуганно сглатывать…

И исчезает.

А Сашка Светлов, а это именно он, ошибки быть не может, все смотрит и смотрит на нее, не отрываясь. И затем, не оборачиваясь, говорит почему-то притихшим приятелям:

– Телефон вернули.

И протягивает руку.

Ему без единого вопроса и возражения отдают телефон.

Сашка возвращает его обомлевшей Машке, усмехается едва заметно, а затем говорит громко, опять же не глядя на своих приятелей:

– Девушка меня выбрала, всем привет.

– Везунчик, – завистливо тянет один из парней, а второй, то самый, что с расширенными зрачками, только смеется, слегка крипово.

Сашка молча тянет Машку за руку дальше по аллейке, больше не обращая внимания на оставшихся там парней.

Машке очень хочется спросить, продолжат ли они свою охоту или уйдут, но этот вопрос явно неуместен сейчас…

А уместные вопросы почему-то улетучиваются из головы с диким свистом. Только бесконечное изумление от странного выверта судьбы, да еще дикое волнение, от которого сердце стучит сильно и больно.

Она безмолвно топает следом за Сашкой, рассматривая его неожиданно широкие плечи, темные волосы, татуху на шее, прямо над воротом куртки, ощущает, какая горячая и крепкая у него рука…

И в этот момент почему-то плевать, куда он тащит ее так настойчиво и что планирует дальше делать. И нет в голове мысли, что Сашка, этот новый и совсем незнакомый, может быть опасен… Не просто же так он стоял сейчас там, в темной аллее, карауля зазевавшихся путников?

Они выходят из аллеи к набережной закованной в лед реки. Тут светло от фонарей, да и луна яркая сегодня.

Сашка тормозит, разворачивается и смотрит на Машку. Глаза его улыбаются, а лицо серьезно:

– Ну привет, Малинка, – здоровается он, – какого хрена ты тут забыла?

– Привет, Светлов, – Машка тоже улыбается, пожимает плечами, – как-то так получилось… Я тут живу недалеко…

– Вот как? – Сашка кивает, – давай провожу тогда.

И Машка соглашается.

Они идут вдоль набережной, молчат и приглядываются друг к другу. Машка, почему-то смущаясь, искоса, а Сашка открыто, очень внимательно и даже нагловато.

Его взгляд скользит по лицу Машки, тормозя то на красных щеках, то на губах, то спускаясь к горлу, по которому он совсем недавно скользил пальцами.

И Машка ощущает этот взгляд, словно прикосновение, легкое, но настойчивое.

Она почему-то не может себе позволить похожее поведение, хотя даже вскользь Сашка ей кажется все больше и больше интересным.

Удивительно, как из вечно неряшливого, худого, вихрастого мальчишки с озорными глазами и постоянными ссадинами от бесконечных драк вырос такой интересный парень, высоченный, широкоплечий, симпатичный.

Всем хорош Сашка. Вот только обстоятельства их встречи пугают и даже напрягают…

– Слушай, – прерывает она тишину между ними, – я, конечно, никому не скажу о… сегодняшнем… но…

– Это мы, типа, поспорили, – тут же отвечает Сашка, улыбаясь настолько открыто и завлекательно, что Машка просто забывает о том, что хотела сказать.

Из головы как-то сами собой выветриваются все возражения, все логические, вообще-то, доводы, говорящие совсем не в пользу его объяснения ситуации…

И остается только что-то волнующее, сладковато-пряное, словно предвкушение перед новым еще, неизведанным… Но обязательно невероятным…

Сашка начинает спрашивать о том, где она сейчас, чем занимается, и Машка охотно переключается на безопасную тему, рассказывая об учебе, работе, случаях в травме, в морге, куда их отправляли на практику, и прочее.

Сашка слушает внимательно, смеется там, где надо, поддерживает разговор, как-то ловко съезжая с темы о себе. Машка, увлеченная им, этой ночью, луной, что обливает их своим призрачным, таким волнующим светом, не обращает на это все внимания. Ей кажется, что она легкая-легкая, все так классно, так невероятно, что не хочется думать о земном. Только гулять дальше, держась за руки с этим, очень-очень интересным парнем, так открыто показывающим, что она ему нравится…

Болтая, они доходят до ее дома и останавливаются у подъезда.

Машка смотрит на своего бывшего одноклассника, такого привлекательного, веселого, загадочного, и неожиданно ощущает что-то похожее на сожаление. Она уедет завтра.