Вирус воображения и вокруг него

Вирус воображения и вокруг него
Мария Жирова-Лубневская

Вирус воображения и вокруг него – история о дружбе, предательстве и раскаянии. В рассказе присутствует фантастический элемент или же целый вымышленный мир, с реальной действительностью.

«This is a true story (Это правдивая история)»

Noah Hawley, «Fargo (Фарго, сериал)»

Был канун Нового года. Я собрала всех своих друзей. Кого только я не позвала: и своих старых друзей, которых, мне казалось, я знаю целую вечность, и друзей по работе в библиотеке, и друзей моих друзей, о которых я вообще ничего не знала. Мне хотелось, чтобы эта новогодняя вечеринка была крупной, интересной, чтобы в доме было не протолкнуться, чтобы все были немного пьяные и это прибавляло бы веселья; рассказывали свои истории, а потом мы бы все вместе в полдвенадцатого отправились в город на поиски городской наряженной елки, где мы и все другие в каком-то единении были бы вместе.

Наверное, Новый год, это единственное время, когда каждый житель нашего мира по-настоящему добр друг к другу, когда при встрече незнакомец скажет тебе: «С Новым годом!», а ты определенно должен ответить ему то же самое, и вы улыбаетесь друг другу искренне и, не желая зла, ни на секунду. И не важно, что буквально через неделю, и даже меньше, вы будете, возможно, сигналить друг другу на дороге, или скандалить из-за какой-нибудь очереди, или еще триста миллионов ошибок, которые вы совершите по отношению друг к другу, но прямо сейчас, в канун Нового года, вы просто рады. К вечеринке все готово и все, что осталось это отпраздновать.

Тогда я еще работала в библиотеке. Вообще-то библиотека для рядового гражданина, 42% которых (по данным статистики 2019 года) не прочитали за последние три месяца ни одной книги, самое тихое место, какое только можно было представить. Тишина – единственное в нашем мире «настоящее». Поэтому «они» выбирают местом работы это самое тихое место. Именно в библиотеке «они» могут как-то понимать людей и даже любить их. Каждую неделю в библиотеке собиралась небольшая литературная секция. Для отчета такая дополнительная работа с населением смотрелась неплохо и руководство библиотечной системы очень гордилось этой литературной секцией. К людям, работавшим в библиотеке, литературные «сектанты» – местные поэты и писатели, относились как к мебели. Мы же чувствовали жалость к этим людям. Сгусток бесполезности, безвестности и амбиций. Они пользовались трибуной, оставшейся еще с советских времен, и микрофоном, поэтому, когда они что-то читали в своем помещении, мы слышали их не только в соседнем читальном зале, но даже и в отделе абонемента:

«О, небо, небо, ты мне будешь сниться!

Не может быть, чтоб ты совсем ослепло

И день горел, как белая страница:

Немного дыма и немного пепла!»

«Вот человек в этих словах сто лет назад умудрился сказать все, что хотел! А вы слишком длинно пишите…!» – доносилось сегодня от «литераторов». 30 декабря был последний рабочий день в библиотеке в уходящем году. Обычно мы работаем и 31 декабря тоже, но начальство разрешило нам провести канун Нового года с семьей. Как обычно, в конце дня мы со своими коллегами устраивали небольшой праздничный стол для самих себя в отделе информационных технологий. Честно говоря, нам с Ирой было ужасно скучно в такие моменты. Каждый библиотекарь приносил что-то из дома: овощные и мясные салаты, пирожки, какие-то кексики и миллион всего остального, что одного стола на все блюда никогда не хватало. Перед едой, наша заведующая произносила как правило речь, о том какие мы все замечательные и какие мы молодцы. Во время еды каждому предоставлялось слово, и никогда никто не говорил ни о каких проблемах, не только в сфере нашего библиотечного дела, но и о каких-либо проблемах из своей личной жизни. Я прислушалась к микрофонному голосу литературной секции:

— «…Вчера губернатор согласился с нашим предложением создать объединительное Литературное общество…»; «… на секции прозы предложили выбрать «мужчину представительной внешности или женщину приятной наружности…».

– «И пусть она подойдет к губернатору и скажет прямо и честно: “Мы, писатели, хотим денег! А вы прямо скажите, что от нас требуется! Можем написать поэму о прошедшем чемпионате мира, а если надо про отечественную вакцину от коронавируса…”».

«У работников библиотек проблем нет, а у “работников пера” они есть…», – заглядевшись на разрезанный тортик, подумалось мне. После еды заведующей всегда хотелось танцевать, поэтому мы все танцевали. С каждым годом все немного менялось и, например, в нашу традицию по обыкновению просто накрывать стол и говорить какие мы все замечательные, мы стали показывать кто, что умеет. Например, так как мы с Ирой готовили очень плохо, то мы просто показывали свои номера. Я умею жонглировать, поэтому я жонглировала. Ира умеет танцевать восточные танцы. Поэтому она танцевала.

И все-таки с каждым годом наши библиотечные посиделки становились все скучнее, поскольку алкоголя на них было все меньше, пока его не убрали вовсе, то есть, запретили.

В дверь аккуратненько постучали. Библиотекари насторожились и затихли так, что услышали в глубине библиотеки из старых звуковых колонок мягкий привораживающий голос плотника из местной церкви Успения Пресвятой Богородицы, подрабатывающего публикацией во всех имеющихся бумажных и сетевых изданиях города, и, небезуспешно:

«Думал ночами бессонными,

Как буду сквозь волны эфира

Вести звездолет фотонный,

Облетая черные дыры.

…

Вот тебе и Роберт Шекли,

Вот тебе и Гарри Гаррисон,

В мире, где правят шекели

Пойду утоплюсь в Солярисе.

…

Оказался чужой я на этом пиру

Пришельцев пиковой масти.

Тщетно шарит рука по бедру,

Ищет мой верный бластер. 

В дверь опять постучали. Мы узнали игривый стук «главного по литературной секции».

– Да-да, – откликнулась заведующая.

«Главный по литературной секции» сунул свою голову в приоткрытую дверь и сказал, что «они уже все».

– Ну, тогда мы тоже все, – сказала заведующая.

Мы с Ирой, как обычно, после одной из таких библиотечных декабрьских посиделок пошли гулять в город. Я купила себе кофе по-ирландски. Ира не стала. Мы шли по главным улицам, рассматривали как украшен город, что-то обсуждали. А потом она вдруг резко остановилась и говорит: «Я хочу тебе кое-что сказать».

– Что?, – говорю я.

– Я беременна.

– Как? И давно.

Она пожала плечами. А потом добавила:

– Может около трех месяцев.

Надо сказать, что Ира была не из моралисток, но могла ли она претендовать на роль мамочки? Однако, по ее лицу было видно, что, то ли она боится этого ее положения и, возможно, сейчас ей это совсем не нужно, то ли она испытывает превосходство передо мной и весьма довольна своей будущей ролью.

– Кто отец? – спросила я, и тут же поняла, что этот вопрос, наверное, такой банальный и обидел ее.

Она не ответила. Вместо этого мы просто немного помолчали. Вдруг она стала быстро рассказывать, что ее украли пришельцы, у которых время течет по-другому, ей стерли память и вернули в ту же самую секунду, когда забрали. Она сразу поняла, что в ней что-то растет. Пришельцы сказали ей, что людей изгнали из другой вселенной, потому что люди представляли собой страшную опасность, и они осели во вселенной нашей, и остался единственный портал куда направится существо, растущее в ней. Потом она сказала:

– Мне очень одиноко. Представь, какого это, встречать Новый год в одиночестве.

Я улыбнулась:

– Да не вопрос! Поедем завтра вместе на поезде, у меня будет вечеринка. Там будет много людей, будет весело!.

Она согласилась. И уже утром 31 декабря мы счастливые и веселые ехали на поезде вместе с еще некоторыми моими друзьями.

К часам пяти вечера в доме собрались все. Мы разговаривали, смеялись, парни угощали девчонок дорогим алкоголем, снова о чем-то говорили, смеялись. Когда часы пробили 22:30, я предложила всем пойти в город, к «Елке» и отметить там Новый год. Честно, не все меня поддержали. Оказалось, что в нашу компанию затесались люди, которые предпочли бы послушать речь нашего главного по телевизору. Я, признаюсь, вообще не любитель подобных речей, поэтому предложила сделать так: мы все выходим на улицу и идем к «Елке». А если хочется послушать речь главного, то смартфон и мобильный интернет в помощь! Вроде все улеглось. Мы взяли с собой шампанское, стаканчики, кто-то обвязал себя мишурой и отправились в город. Весь вечер, всю прогулку Ира была возле меня. При этом необязательно она что-то говорила, просто шла рядом, просто стояла рядом, и меня это начало немного выводить из себя. Причиной этому послужило еще и то, что на эту вечеринку я позвала в том числе и понравившегося мне парня. И мы не могли при ней заигрывать друг с другом, потому что она была рядом. Когда мы пришли к «Елке», люди водили хороводы, громко смеялись, у кого-то была колонка с музыкой – все это создавало праздничное настроение. Мы зажгли бенгальские огни, открыли бутылку шампанского, разлили ее в стаканы. Кто-то предложил выпить Ире, но она отказалась. Я сказала, что Ира не пьет, не надо ей предлагать. Она улыбнулась.

Не знаю, сколько мы там пробыли, может полчаса, может больше. Ира подошла ко мне и сказала, что замерзла и хочет вернуться обратно. Я сказала, что мы еще немного здесь побудем, потом вернемся, погода была отличная и настроение было прекрасное. Мой друг, который мне нравился и его знакомые предложили мне и еще паре девчонок пойти к морю. Я была не против.