Чвак

– Пошли обратно в общагу. Я его заставлю заговорить. – и курсант подбросил в руке тяжелую учебную гранату Ф1.

Воплин распахнул дверь в комнату. Кровать была пуста . Только беспорядочно разбросанные простыни показывали, что здесь когда-то был привязан математик. Сам преподаватель сидел рядом на табуретке и нагло кипятил воду в личном чайнике Воплина.

– Ну как? – Ехидно поинтересовался препод.

Чайник щелкнул и выключился. Расул Гамзатович выключил воплинский чайник и достал пакетик воплинского чая

– Почему вы не сбежали? – поинтересовался курсант.

– Хотите совет? – вместо ответа спросил математик и стал лить воплинский кипяток в воплинскую чашку . – Бросьте это дело. Я сейчас попью чайку, чтобы нервишки успокоить, и мы все забудем это недоразумение. Поверьте, это в ваших интересах. – Расул Гамзатович сморщился и потер шишку на голове – А гранату верните на склад – вы совершенно не умеете ею пользоваться.

– Мы не боимся угроз- Гордо заявил Воплин и крепко сжал в руке учебную гранату Ф1.

– Я вам не угрожаю, курсант. Я советую. Все происходящее вас совершенно не касается. Поверьте, если вы будете рыть дальше, то ваша жизнь может перевернуться. Есть вещи, которые непосвященным лучше не знать. По крайней мере, раньше времени.

– Наше время уже настало. Мы прямо сейчас идем к директору и все рассказываем.

– К директору?

Математик печально улыбнулся, отхлебнул из кружки и опять сел на табуретку. Второй рукой он вытащил из кармана маленький ключик.

– В стене возле ангара есть маленькая железная дверь заляпанная краской. Это ключ от нее. За ней будет коридор. Он ведет в тренерскую. Которую я замуровал своими руками именно для того, чтобы спасти вас, молодых неопытных людей, от ужасов реальности. Если хотите, откройте ее и посмотрите. Но я вас предупреждаю – как только вы переступите порог замурованной комнаты, ваш мир никогда уже не станет прежним .

Воплин недоверчиво посмотрел на преподавателя, потом осторожно, словно боясь укуса, протянул руку . Математик положил в протянутую ладонь ключ и демонстративно повернулся на табурете к окну, всем своим видом говоря: «Все что мог, я сделал».

Воплин взглянул на ключ. Он был маленький, острый и холодный.

До отбоя оставался только час, и они еще потеряли много времени в попытках найти ту самую маленькую железную дверь. Оказалась она не столько маленькой и железной, сколько ржавой. Вокруг стояла мертвая тишь, даже листья на деревьях не шевелились. Все было погружено в ночь, только тусклыми далекими звездочками прорезались лампы дежурного освещения корпусов и периметра.

Воплин осторожно сунул ключик в небольшой замок, вделанный в ржавчину на уровне бедер. Маленькая дверца с отвратительным скрежетом отвалилась под его ладонью во тьму. Из провала вырвалось стылое удушье и мгновенно окутало курсантов, так что Зефирка даже закашлялся.

Они переглянулись еще раз, пригнулись и решительно двинулись внутрь. Затхлая тьма в долю секунды проглотила их вместе с фонариками. Наступили безмолвие и покой.

Прошло около пяти минут, как во всеобщей тишине из жерла тренерской раздался неистовый душераздирающий вопль. Узкий коридор и многократное эхо исказили звук, но это был совершенно однозначно крик Воплина.

И снова минут на десять наступила тишина. Потом снова раздался еще более отчаянный крик, в котором соединилось все – ужас, страдание, отчаяние, безнадежность. Послышался топот ботинок по бетонному полу. И из черного дверного проема, шатаясь появилась фигура. Курсант, спотыкаясь и падая, дополз до тополя и оперся о ствол. Потом он судорожно вытащил из кармана блокнот, вырвал лист, ободрал с тополя еще несколько листочков, дрожащими пальцами свернул из них цигарку и чиркнул спичкой.

В мертвом воздухе послышался легкий аромат осени.

И тут раздался хохот.

Сначала тихий, он все усиливался и усиливался.

В проеме появился второй курсант .Он согнулся пополам и, не переставая смеяться, заспотыкался в сторону Воплина.

Тот швырнул цигарку на землю.

– Зефирка, а ты чего ржешь? – возмущенно заорал Воплин. – Я, блин, поседел лет на двадцать!

Зефирка привалился к стволу тополя рядом с ним и продолжал хохотать.

– Зефирка, хватит уже! Зефирка?!

Воплин чиркнул спичкой. На мгновение пламя высветило его осунувшееся и посеревшее лицо. Он с нарастающим ужасом смотрел, как Зефирка хохочет, не останавливаясь и уставив широко раскрытые глаза в невидимое небо.

…

Тренерская комната была пуста. Несколько шкафов слева когда-то вмещали в себя наградные листы, сдутые мячи, юниорский кубок и пожухлую фотографию президента на татами. Из всего этого сохранилось только фотогеничное татами. Справа была пустая стена с окном, наглухо заложенным снаружи кирпичом, что в свете фонарей выглядело пронзительно и жутко.

– А где трупы? – радостно осведомился Зефирка.

Воплин тяжко вздохнул.

– Зефирка, давай сейчас не будем про трупы?

Фонарики снова пробежали по полу и потолку. Ничего.

Посредине пустой тренерской стоял пустой стол, покрытый старинным слоем пыли. Воплин еще раз чиркнул по нему светом.

– Зефирка, смотри, там в пыли что-то лежит. Покарауль вход,чтобы не было неожиданностей. я посмотрю что-там.

Воплин осторожно двинулся к столу. Стол приближался к нему в тишине и мраке с жуткой торжественностью. Ладонь курсанта осторожно смахнула в сторону слой пыли. Перед ним лежала папка. На папке была наклейка

«Министерство образования Российской Федерации» МОУ «Детский сад компенсирующего типа «Солнышко»

Отдел физкультуры и спорта

Личные дела (физруки).

Воплин открыл обложку и издал свой первый неистовый вопль ужаса.

На него со старой пожухлой страницы смотрела вклеенная фотография моложавого Директора

Поперек личного дела шла корявая надпись красной ручкой «пропал 12 сентября 1997 года».

Воплин, бледный как смерть, судорожно перелистнул файл. На него с чуть менее пожухлой страницы смотрела вклеенная фотография доцента кафедры физмата. Поперек личного дела шла корявая надпись красной ручкой «пропал 5 апреля 1999 года». Курсант принялся лихорадочно перелистывать папку. Фотографии замелькали перед его глазами, оледеневая его кровь и поднимая дыбом волоски на его коже. Профессор баллистики, преподы по тактике, топографии, даже Наина Максимовна с кафедры русского языка – все были здесь, и у каждого поперек личного дела шла кровавая надпись «Пропал…», «пропал…» «пропал….» Наконец, Воплин перелистнул последний файл. В конце папки без всякой защиты лежал маленькая бумажка . Воплин пробежал ее глазами.

Страшное открытие поразило его мозг, как разряд молнии, он не выдержал и закричал второй раз.

– Серега – испуганно спросил Зефирка, стоявший у входа на карауле. – Ты чо так орешь, я прямо испугался. Что там такое?

Воплин повернул к нему посеревшее лицо мертвеца.

– Пошли отсюда.

– Дай я тоже посмотрю, мне тоже интересно.

– Зефирка, пожалуйста, не смотри. Честно, я…