Ноль

И что-то совсем уж непонятное:

ПРОСТО НАЧНИ И ПОЙМИ, ЧТО ТЫ СПОСОБЕН НА БОЛЬШЕЕ

– Чем-то заинтересовались? – голос над ухом. Вздрогнув от неожиданности, я обернулся.

Передо мной, элегантно облокотившись на полку, стоял молодой парень в фирменной рубашке. У него было честное лицо с едва заметной хитрецой во взгляде – идеальное сочетание для продавца.

– Н-нет… Кхм… Просто стало интересно, – ответил я. Продавец улыбнулся. Покосившись ему на грудь, я прочитал на бейдже: “Абрам”. Взяв последнюю книгу в руки, как бы нехотя спросил: – О чем она?

– Эта книга о том, что, начав что-то делать, вы вдруг можете обнаружить, что способны на гораздо большее. Так сказать, аппетит приходит во время еды, – объяснил Абрам. У него был приятный бархатистый голос, словно у подлизывающегося кота. – Но в вашем случае она не совсем уместна.

– В моем случае?..

Продавец кивнул. Затем, заметив мой непонимающий взгляд, снял с соседней полки другую книгу и вручил ее мне. На обложке значилось скромное “ХУДОЖНИК СВОЕЙ ЖИЗНИ”. Я снова взглянул на Абрама, и мне стало ясно, что я должен открыть книгу и немедленно впечатлиться ею. Раскрыв на предисловии, я попытался сосредоточиться:

“Позвольте мне угадать: наверняка Вам сейчас где-то за тридцать, и вы находитесь в поисках чего-то манящего и недостижимого? Того, что так часто видите во сне, но не можете вспомнить, едва проснувшись? Того, о чем грезили в детстве, но что неизбежно похоронили в уголках своей памяти, повзрослев?

Другими словами, вы думаете о своей мечте. Да, такова правда: эту книгу не возьмет в руки тот, кому неинтересно ремесло художника. И уж точно не возьмет тот, кто уже сам может называться гордым именем художника. Ее возьмете Вы – ведь именно для Вас она и была написана.

Уже довольно давно вы утвердились в мысли, что начинать поздно. Что вы никогда не догоните тех, кто начал это делать еще тогда, десять или двадцать лет назад. Вам никогда не угнаться за ними. Но все же вы не оставляете эту мечту: стремиться к ней вам не хватает силы воли, а окончательно похоронить ее – совести. Вы сидите в офисе, старательно заполняете отчеты скучными цифрами, стыдливо пририсовывая нолям и единицам витиеватые хвостики, а вся оборотная сторона вашего ежедневника украшена примитивными изображениями птиц, котов и цветов. Но нет, это все глупости, и вам лучше оставить эту затею.

Я говорю Вам: НЕТ! Нельзя оставлять эту мечту, мечту творца, который превращает пустые листы в фантастические миры; клочки бумаги – в прекрасных зверей; ноли и единицы – в произведения искусства. Учиться вообще никогда не поздно, а учиться стать художником – тем более! И я уверяю Вас: просто дайте мне тридцать дней. Просто прислушайтесь к моим советам. Просто выполните все упражнения, что Вы встретите на страницах этого учебника. И я уверяю Вас: в мире наверняка станет на одного счастливого человека больше.

Готовы? Нет? Ну, послушайте. Хуже ведь не станет, правда?

Тогда начнем!”

Я захлопнул книгу. Дрожащие руки я смог прикрыть за резкими движениями.

Слова попали в самое сердце: я и вправду когда-то хотел стать художником. Прочитал пару учебников, посетил курсы рисования в университете и даже прошел обучение в Интернете – но так им и не стал. Увлечение так и осталось увлечением – я чувствовал это жгучее желание выплеснуть свою творческую энергию на бумагу, но при виде того, что выходило из-под острия карандаша, хотелось лишь зашвырнуть этот самый карандаш в дальний угол комнаты, листы с уродливыми рисунками смять и сжечь, а учебник – выбросить в мусорное ведро. Я знал, что нужно приложить больше сил, что все через это проходили… Книга была приятной на ощупь, и мне хотелось унести ее с собой из этого магазина, принести домой, словно брошенного кота, уединиться с нею и погрузиться в бесконечный процесс творения…

Но также я знал и то, что этот талант должен быть у тебя с рождения. Эта едкая мысль тут же возникла в мозгу, отрезвляя. Нет смысла быть очередным сальери, да и в книгах не напишут, как стать художником – в этом деле все решает только практика. Кажется, я прочел об этом в одной статье – там еще говорилось о том, что нужно прислушиваться к себе и не заниматься кучей дел сразу, а выбрать какое-то одно и сосредоточиться на нем. Или это мне кто-то сказал?.. Не важно.

Продавец продолжал на меня смотреть, но уже без улыбки. Пряча глаза, я поставил книгу обратно на полку.

– Спасибо.

***

– Ты уже умеешь это, Марк, – объяснял мне Орфан. – Ты делаешь это уже очень давно. Причина, по которой ты не владеешь творением нулей в совершенстве, кроется в незнании тобой того факта, что ты обладаешь этим талантом.

Я задумчиво слушал его.

– Думаешь, ты правильно решил ту задачу? Думаешь, не было тех, кто решил ее без ошибок? – Орфан покачал головой. – Были, конечно. Но знаешь еще что? Когда проверявший твою работу человек вдруг завис над листом бумаги, я сразу понял: вот! Наконец-то мы нашли того, кто нам нужен! Не зря подавали столько объявлений! У него не глаза были! Знаешь, что у него было? – я заинтересованно качнул головой. – Стекляшки у него вместо глаз были! Натуральные стекляшки! Вот как ты ударил ему по мозгам, представляешь? Ну, не буквально, конечно. Фигурально. Как будто под сильным гипнозом оказался. Вот что творят с людьми настоящие нули!

Вдохновившись, я снова взял карандаш в руки.

– Пиши нули вдумчиво, как будто рисуешь сложный пейзаж, – от сравнения Орфана я вздрогнул, – и настраивайся на нужную волну. Сейчас, пока у тебя нет конкретной цели, просто старайся выплеснуть свою энергию на бумагу, в ноль. И старайся делать их как можно более круглыми. Но при этом не переборщи и не превращай их в круги! Как-то так.

Целый час я сидел и старательно выводил на бумаге нули, представляя себя провинившимся школьником, которого учительница в наказание оставила после уроков. Старался вкладывать в нули смысл – непонятно, правда, какой именно смысл, но я старался. Держал перед глазами врата разрушенного города и представлял в уме членов правительства Гренландии, держащих в руках скреплённые листы договора, а в глазах их совсем ничего не было.

Но вот что было странным: после очередного написанного нуля во мне будто исчезала крупица какой-то неведомой энергии, ресурса, заложенного во мне с рождения, которому я так и не смог найти применения. Будто каждый знак высасывал из меня силы, по чуть-чуть, очень медленно, но верно. Мне показалось, что я на верном пути.

В конце концов Орфан подошел и оценивающе взглянул на плоды моих стараний.

– Вот этот неплох, – похвалил он наконец, показав пальцем на один из последних. – Очень неплох. Даже меня немного пробил. О чем думал, когда писал?

– Кажется, о моменте подписания договора о продаже Гренландии.

– А! – улыбнулся Орфан. – Вот это правильно. Всегда нужно о чем-то думать. Держать какую-то мысль в голове и, ориентируясь на нее, писать. Хорошо, вот, смотри.

Он протянул мне папку. Внутри были фотография какого-то немолодого мужчины в деловом костюме, сидящего за черным письменным столом, и лист бумаги с описанием его характера и привычек.

– Это наша следующая цель, – сказал Орфан. – Борис Аркадьевич Силачко. Будем пытаться заставить его продать свою долю акций нашей фирме. Дело, разумеется, будет официально обстряпано как продажа чего-то там в каких-то там объемах. Но среди бумаг будет и наш договорчик с заветным нулем. Возьми это домой, попробуй настроиться на его волну, расслабься, выпей кофе, включи музыку, и пиши. Завтра поглядим.

***

Полночь для меня, как оказалось, была самым продуктивным временем. Это я уяснил еще с университетских времен – в полночь мне поддавались даже те задачи, которые утром казались нерешаемыми и невозможными.

Орфан сказал, нужно настроиться на волну. Нужно расслабиться. Я включил телевизор, отрегулировал громкость так, чтобы не было слышно, что там говорят, но было ощущение толпы рядом. Шло какое-то шоу талантов, иными словами, телевизионный цирк. Взял в руки фотографию Бориса Аркадьевича Силачко.

Он был похож на огромного престарелого свина: маленькие глазки, глупая и уверенная улыбка, грузное туловище, растекшееся по столу, как подтаявший пломбир. Затем я взглянул на текстовое описание: “Жадный, наглый, уверенный, настойчивый. Сделал свое состояние на перепродаже заводов. Есть жена и четверо детей, а также две любовницы, о которых жена в курсе”.

Не самое информативное описание, подумал я. Тем не менее, я постарался встать на его место. Постарался представить себе, как этот человек продвигался по службе, как он создавал свою империю – будучи жадным, наглым, уверенным и настойчивым. Представил себя рядом с ним – наверняка он воняет, и смех его похож на визг свиньи. Взглянул в его глазки – и увидел там совершенную пустоту. Подумав, что я достиг нужного состояния, я начал писать.

Спустя три часа, отложив в сторону исписанные листы бумаги, я решил отдохнуть. И вдруг мне снова почудилось, как это уже было сегодня в офисе, будто я потерял часть какой-то невосполнимой энергии. Но никаких побочных эффектов, кроме отголоска внутренней печали, я не почувствовал. Восстановится ли она к завтрашнему рабочему дню? Хотелось надеяться на это. В очередной раз приложил усилие, чтобы не углубиться в ощущение беспросветной абсурдности своей работы. Кажется, удалось.

Мне вспомнился мой визит в книжный магазин, и вдруг захотелось глянуть на свои рисунки, которые я рисовал тогда, когда еще был полон желания следовать своей мечте. Я даже зачем-то сложил их в отдельную папку и похоронил в одном из шкафов – нужно только вспомнить, в каком именно.

Спустя сорок минут папка нашлась. Улыбнувшись, как старик у камина, которого внуки попросили припомнить события давно минувших дней, я стал разбирать свои рисунки.

Недорисованный футбольный мяч. Вполне удачно нарисованная ворона – правда, один глаз был кривоват. Человек – то ли в плаще, то ли просто необъятно толстый. А вот рисунок, который удался у меня лучше всего: компас со сломанной стрелкой. Помню, я рисовал его в момент пронзительной грусти по ушедшему прошлому; таким рисунком мог бы гордиться и профессионал, подумал я.

По телевизору уже шло какое-то другое шоу – ведущий энергично призывал телезрителей куда-то встать и куда-то позвонить. Я взял пульт и прибавил громкости.

– … Давно мечтали научиться танцевать? Возраст – не помеха! Под началом наших профессиональных инструкторов вы сможете преодолеть свои страхи, стать более раскованным и уверенным в своих движениях! Мы набираем участников для нашего нового телешоу… Вы научитесь… Вы станете…

Помню, в глубоком детстве я хотел стать танцором. Родители даже записали меня в секцию, где я старательно учился принимать стойки и следить за движениями партнерши. Кажется, я и в соревнованиях участвовал… Но потом, когда пришло время решать для себя, стоит ли этим заниматься дальше, я наткнулся на какую-то преграду – то ли испугался реакции сверстников на постыдное для мальчика занятие, то ли не смог собраться перед лицом собственной лени.

Рука сама потянулась к красной кнопке. Пора ложиться спать.

***

– Это никуда не годится.

Папка с листами, полными нулей, написанных мною прошлой ночью, оглушительно упала передо мной на стол. Еще не до конца поборов сонливость, я вопросительно поглядел на наставника. Он был зол: ноздри раздувались, как будто он только что пробежал стометровку, губы сжались в тоненькую полоску. Его поведение казалось необычным, ведь до этого наше общение проходило в доброжелательном ключе.

– Это никуда не годится, Марк, – сказал Орфан, будто бы еле сдерживаясь, чтобы не сорваться и не закричать. – Никуда не годится! Разве этому я тебя учил? Ты не приложил ни грамма стараний! В твоих нулях совершенно нет смысла… Ты пишешь их уже целую неделю, а получается полная ерунда. Даже тот ноль, что ты написал в экзаменационной работе, содержал в себе больше смысла, чем вот это.