Городок

Называлась она с самого начала, этак года с 1915-го, а может, чуть раньше, «Электросила». Но народ сразу назвал её «Электрическая». И всё.

Конечно, тут же немного сократили – стали звать «Лектрическая». Улица была как все в Городке. Не особенно проездная. Травка. Цветы перед домами.

Но вот дома были интересные. Звались они испокон веков «бараки».

Построены были добротно. Часто артели строили просто для себя. Ибо после бараков все переходили на строительство сердца Городка – электростанции.

На самом деле электростанция давала Городку постоянную работу на самой станции, работу вокруг станции, жизнь, наконец, всему городу.

Ну что бы делали трамваи Городка, театр, больницы, школы, Дворец культуры? Недаром глава Городка, он же тайком писал стихи (очень, кстати, плохие), кричал на одном совещании:

Шумит, грохочет станция,
Дает житуху нам.
Ах, если бы не станция,
Жизнь превратилась в хлам.

Так вот, построены были бараки. Об двух этажах. Типовые. Ещё Морозов Савва для своих ткачей такие бараки строил. И стоят они по всей Руси. Стоят уж, пожалуй, век. Или даже больше.

Ежели за ними наблюдать, да народ бы проживающий не распоясывался, то впору на бараки Городка вешать табличку будущего «Дом образцового содержания».

На самом деле, строения из дерева поддерживать в добром состоянии не трудно, ежели только у проживающих лиц мужского пола руки растут откуда надо.

Вот так спокойно и жил народ в бараках, где в просторных кухнях стояли столы. Их было от восьми до одиннадцати с примусами, керогазами, утюгами угольной растопки и прочими крайне необходимыми семье предметами. Даже самовары были.

Ещё помнят строители бараков отряд полотёров, натиравших до невозможного блеска полы в комнатах. Коридор, кстати, не натирался. Просто жильцы никак не могли сговориться, кто и как за коридор должен платить.

Обычно всё упиралась в одинокую бабку, которая на все увещевания коллектива жилищного отвечала спокойно и флегматично:

– Мене до смерти и в таком колидоре будет ладно. А кому неймеца, пущай и трёть его, етот ваш колидор. Я по нему не хожу.

Этот довод бабки, что она-де коридором не пользуется, приводил жильцов в полное замешательство. Народ сдавался. Коридор не натирался и становился всё грязнее и грязнее. Но что делать? Все – человеки.

В бараках была, как уже указывалось, большая кухня.

И комнатка, где можно было умыться. Правда, и на кухне висел рукомойник. Споласкивай руки. Над ним – зеркальце. Мутное, грязноватое, забрызганное зубным мелом, но всё же видеть своё не очень ясное отражение было можно. Может, и к лучшему, что в лёгком тумане.

Вот туалета было не предусмотрено. Он построен на улице. Конечно, на задворках бараков. Каждому бараку – отдельное строение. С мужским и женским отделением. Как правило, одно из них было всегда заколочено.

Кстати, во времена царизма нужники бараков чистились. Была служба.

Известно кто – золотари. При наступлении свободы золотари были призваны в РККА, милицию и другие органы как знающие тёмные закоулки жизни. Туалеты стали бесхозными. А новая власть городская денег для гигиены барачных нужников изыскать не смогла. Мол, золотари теперь тоже трудящиеся, а говно убирать должны все.

Таким образом золотари остались. Нужники – тоже. Но пользоваться ими по причине переполнения не представлялось никакой возможности. Спасло переулок Лектрический и народ браков решение города: «Больше терпеть эту вонь в районе электростанции невыносимо. Срочно проводим канализацию». Что и было, слава Богу, сделано. Теперь даже бабка противная в туалет ходила. За цепочку дёргала. Вода с шумом низвергалась.

Все были счастливы. Да как бы!

Цепочки для слива были удобные, стандартные, с фаянсовой белой ручкой.

Она видна даже при свете лампочки Ильича, то есть 25 свечей.

Конечно, нашлись, как не найтись! Стали эти ручки снимать. Это не трудно. Кольцо разожми, и всё. Ручка в кармане. Зачем она и кому нужна – никто объяснить не мог.

Жильцы разводили руками, материли тихонько друг друга. Но что делать?

Не стоять же у нужника, карауля злоумышленника.

И ещё по поводу туалетов. Вначале приспособили гвоздик, на который листочки газетные для нужд гигиенических накалывали. Затем вмиг это всё исчезало. И все стали, как говорится, «все своё ношу с собой». То есть газетку смял да в карман. А оттуда – уже для дела.

А рекомендация не пользоваться газетками или пользоваться осмотрительно поступила с самого верха, из отдела пропаганды и агитации горкома ВКП(б), ибо в газетах часто публикуются портреты вождей Советского государства.

Ну-с, думаем, что читателю ничего разъяснять не надо.

* * *

А так жили бараки, жили. Менялись семьи. Формации государств менялись, а бараки на Лектрическом существовали. Да счастливо.

Два раза в неделю крик по утрам:

– Вода, вода, вода.

Это водовозная бочка. И спешат молодухи с вёдрами-бидонами водички набрать. Ещё в домашних тапках да халатик байковый на ночнушку накинула – вот и ладно.

Через час-два снова крик по баракам:

– Стекло. Вставляем, режем, подгоняем. Стекло, стекло.

Ещё через час резко так:

– Точу ножи. Ножницы. Точу, точу.

Ближе к обеду:

– Старье берём, щёколат даём. Беги, торопись старый вещь меня несися, – это старьёвщики. Бригада только татарская.

А к вечеру, для девчонок в основном, кричат уже мастера солидные:

– Хочешь быть красивой – меряй туфли Арона.

Уже понятно – «фирма» Арона-сапожника.

Так что скучать жителем бараков не приходится. Тем, кто по старости или немощи сидит дома, всегда ведь можно в окно смотреть.

Эх, какие интересные вещи увидишь!

А жители-то какие! Вот нет социолога, но и без него известно, что в каждом бараке на Лектрической проживают и хулиганы (один или два), и рабочий люд (большинство), интеллигенты (мало) и весь остальной состав народонаселения советского. Обыватели, одним словом.

Ещё немного о бараках.

Наши купцы и промышленники Морозовы, Хлудовы, Прохоровы и многие другие строили для своих рабочих здания двухэтажные. Кухня – общая, помывка – рукомойник, санитарные удобства – на улице. Но зато хоть комнаты светлые, с хорошей высотой потолка.