Язык Ветра. Элео

Тогда после своих долговязых эмоциональных потрясений, Леден почувствовал, что не просто допустил ошибку, произнеся имя господина Донэха, но и всецело проиграл эту игру, правила которой сам же и придумал.

От таких падений в азартных играх люди обычно входят в депрессию, потому что теряют часть своего состояния, и нередко крупную. Однако Ледена этот этап игр, а он игрой называл любой сложности ситуацию, лишь бы был риск и стратегия, сильно вдохновлял. Когда он проигрывал в, так называемые «игры», другим мальчишкам во дворце, его посещал фонтан восторга, когда он рассуждал над тем, какими именно способами пришло к нему поражение.

Каждый такой свой опыт, он накрепко запомнил, от чего возымел иммунитет почти от всех возможностей проиграть. И теперь уже, во взрослой, как ему казалось, жизни, когда он обрел превосходство в ведении ментальных поединков, его поражение сводилось почти всегда к невозможности. Иногда он даже позволял себе думать, будто его ментальное превосходство настолько высоко, что при желании он даже может заставить Элео чистить ему ботинки или чего похуже, сделав это таким образом, чтобы тот еще и чувствовал себя виноватым. Однако он понимал, что никогда такого не сделает, потому что Элео для него был, есть и будет – монархом, а к ним, воспитание, или чего значимее этого, призывало его быть почтительным. Нередко такие инстинкты разогревали в нем желание просто находится вблизи от источника совершенства, которым казались монархи, по крайней мере те, которых он знал при жизни в поместье.

Вдруг с улицы послышалась мелодия, которая становилась все громче, а значит приближалась сюда. Уши Йиви дернулись, после чего она, сдавшись какой-то тоскливой немощи, свалилась лбом в лужу кофе на столе, с вялым возгласом: «О, нет!».

– Что такое? – спросил Леден.

– Думаю мы можем продолжить наш диалог когда-нибудь в другой раз, – сказала она.

– Почему?

Дверца таверны распахнулась, а звук дребезжащих струн заполнил собой весь зал. Вслед послышался юношеский голос, певческий и такой тонкий и уникальный, что будь посадка зала заполнена, наверняка послушать такого певца сбежались бы десятки.

Мои милые красавицы,

пришел ваш верный товарищ.

Пел незнакомец, вошедший в зал, музицируя на чем-то напоминающим банджо и потряхивая плечами, словно петушится, так видела это Йиви. Ловко отзванивая кистью правой руки по металлическим струнам, он пел, причем красиво. Но пел какую-то несуразицу, и уже это, казалось им обои, а значит дело не во вкусе или музыкальном предпочтении, а в действительно глупом тексте.

Дорогие мои девочки!