Конец Антропоцена

Ничипоренко развернулся, подошел ближе к Арине. Улыбаясь, прищурив глаза, он посмотрел в карточку солдата, которая находилась у него в руке. А затем спросил:

– Екатерина Аржаковна Хитурян, и как она оскорбила меня?

– Да я что, помню, что ли? Кажется, она назвала вас уродом, козлом и импотентом.

В толпе повисла гробовая тишина.

– Вот херня! Ну ты и сука! – сказала Арина, глядя на продолжавшую сидеть на полу блондинку. – Еще я называла вас желтой рыбой и земляным червяком, видимо.

Ничипоренко перестал улыбаться. Он смотрел на Арину, и в его взгляде читались злость и ненависть. Шутки он не понял.

Он посмотрел в другую карточку:

– Арина Станиславовна Григ, и по какой причине вы оскорбляли меня?

– Господин офицер, честь имею, – Арина вытянулась по стойке смирно и отдала честь. – Я никого не оскорбляла, господин капитан. Посмотрите в карточку, сколько мне лет?! Как вы думаете, что должно быть у человека в голове, чтобы в тридцать шесть лет заявить подобное? Более того, говорить такое вдруг… о мужчине, с которым ты даже не знакома близко! Я расскажу, как было дело. Но прошу простить заранее за идиотские подробности. Мадам или мадемуазель, уж не знаю точно, почему-то решила, что я вам симпатизирую, и заявила свои права на вас. Она утверждает, что я всячески строю вам глазки, заигрываю с вами и пытаюсь вас спровоцировать на личные отношения. А возможно, и собралась за вас замуж. Также эта милая леди открыто мне сказала, что я стараюсь таким образом остаться на территории военной части, чтобы мне не пришлось воевать или попасть в отряд смертников. Поскольку я ни сном, ни духом в этой теме, да и, ко всему прочему, глубоко замужем, я сказала, что не имею на вас видов. Да и какие могут быть виды? Вы офицер, я солдат, мы на войне. Я верна мужу, Родине, президенту. Да и вы, я уверена – ум, честь и совесть нашей армии. Как вообще могла подобная чушь прийти в голову этой девушке, я не представляю. Я не мечтаю остаться на территории части. Это смешно и глупо. Я хочу попасть в роту, пройдя испытания и доказав, что достойна этого. Я искренне и глубоко верю в ваше благородство, господин офицер. Уверена, что вы не станете наказывать человека, который спас меня от удара исподтишка. Я налаживаю связи с товарищами по команде, поскольку абсолютно уверена, что с кем-то мне обязательно предстоит стоять плечом к плечу против врага, где бы я ни оказалась.

Герман в изумлении смотрел на Арину. А она все говорила и говорила.

И Екатерина Хитурян на мгновение, казалось, забыла про свою сломанную руку и тоже уставилась на Арину «обалделым» взглядом.

Ничипоренко стоял и хлопал глазами, не зная, что ответить.

И тут вперед вышел капитан Смирнов:

– Кто может подтвердить нападение этой девушки?

Он кивнул в сторону блондинки.

Раздалось несколько голосов, готовых подтвердить то, что девушка хотела напасть на Арину Грик.

Подошел Иван:

– Я также могу все подтвердить.

Ничипоренко, немного нахмурившись, сказал:

– Ну, что ж. У меня вопросов нет.

Он кивнул Наталье и снова надел маску улыбающегося весельчака:

– Наталья, организуйте доставку Екатерины Хитурян в медчасть, а после необходимо будет решить, куда мы ее направим дальше: в отряд смертников или же в колонию. Нападения солдата на своего сослуживца жестоко карается, согласно законодательству. Спешу распрощаться. Мы перенесем начало учений еще на пятнадцать минут. Придите в себя.

Ничипоренко удалился быстрым шагом. Капитан Смирнов подошел к Арине:

– Почему-то женщины вас не очень любят. Подумайте об этом, – сказал он и тоже направился к выходу.

Арина оглядела толпу, собравшуюся вокруг. Мужчины глазели на нее с любопытством, некоторые с неподдельным интересом, а женщины смотрели с неодобрением, некоторые – почти с ненавистью.

«Да и ладно, пусть смотрят, – подумала Арина. – В конце концов, женщин осталось не очень много. Все боятся вылететь».

Подошел Герман. Арина сказала:

– Спасибо, ты меня спас, я твой должник.

– Ничего ты мне не должна. Знаешь, у меня никого не осталось. И я только с тобой… благодаря тебе начал заново общаться с людьми. У меня… У меня… У меня никого больше нет. Ты мне практически родным человеком стала за эти дни, – сказал смущенно Герман.

Арина улыбнулась:

– Мне нравится с тобой общаться. Ты мне как брат почти. И это за два дня. То ли еще будет! Пошли, надо быстрее перекусить.

В этот момент подошел Иван:

– У тебя все нормально?

– Вань, давай мы не будем обсуждать ситуацию. Надо перекусить и отдохнуть. Но у меня все нормально.

– Я рад. Давайте быстрее за едой, водой и на отдых, – сказал Иван.

Они пообедали, забрали легкие припасы и воду и, отдохнув, направились на последнее на этот день задание.

Когда они подошли к полигону, им представилась необычайная по красоте картина.

Стрельбище находилось вдали от основных строений, как бы на отшибе. Большая территория полигона отделялась от основного места дислокации березовой рощей. А с другой стороны находился заброшенный карьер. Заброшен он был, судя по всему, еще с советских времен, поскольку успел полностью зарасти кустарниками и деревьями. Дальние борта карьера давно обрушились, и сквозь деревья, заполнившие дно карьера, было видно озеро, водная гладь которого теперь переливалась на солнце.

Установленные мишени были рассредоточены по всему периметру и при этом выстроены так, чтобы стрельба велась в сторону карьера и озера.

Арина огляделась, знакомясь с местом и расположением мишеней. Потом перевела взгляд на собравшихся.

На полигоне к этому моменту собрались все офицеры, включая и самого генерала Килько. Последний держал в руке рупор, а около него стояли все три ротных командира. Когда все испытуемые подошли, генерал Килько поднялся на импровизированный помост, имевший довольно потрепанный вид. Настолько потрепанный, что Арина не смогла не отметить этого. Она подумала, что этот помост, должно быть, много раз в течение долгого времени переносили с места на место. И про него-то уж точно можно было сказать, что он «послужил».

Арина нервно фыркнула. Впрочем, она немедленно вернула лицу серьезное выражение, заметив, что привлекла к себе внимание офицеров.

Генерал Килько сделал выжидательную паузу. Все затихли. И только когда генерал прокашлялся, он начал свою речь:

– Солдаты! Вы подошли к рубежу, после которого обратной дороги нет! Сегодня вы для себя должны сделать один простой вывод: вы солдаты, гордость своей страны, опора и плечо товарищу по роте! Или же вы не способны быть звеном одной цепи? Способны ли вы пожертвовать своими интересами, мнением, а может быть, и жизнью ради товарища? Способны ли вы при необходимости выстрелить во врага? Ведь врагом может быть и мужчина, и молоденькая женщина! Но они пришли нас убивать! Им не жалко нас, не жалко наших детей, наших стариков. Им наплевать на нашу историю, на наши достижения, открытия! Они – враги! Они ненавидят нас! Они пришли сжечь нашу землю! Уничтожить нас и наши семьи! Спросите себя! Вы готовы к этой войне?! Сегодня мы проверим это! Вперед бойцы! – вскричал он и вскинул обе руки вперед.

После этого генерал Килько сошел с помоста и удалился в небольшой наблюдательный пункт, который был расположен чуть левее от центра стрельбища, на возвышенности.

После генерала Килько на помост взошел Ничипоренко. Он оглядел толпу солдат и сказал:

– Итак, рассказываю, что будет происходить дальше. До самой ночи мы будем с вами стрелять. Стрелять из пистолетов, автоматов, снайперских винтовок и даже, может быть, гранатометов. Вопрос с последним оружием пока что открыт. У нас имеется достаточно боевой техники. Вас пятьсот человек, у нас двадцать организованных боевых точек, которые позволят всем комфортно разместиться для прохождения испытаний. Позволят действовать, не причиняя неудобств и никаким образом не мешая друг другу в плане проведения тактических соревнований. Вы сможете ознакомиться с частью имеющегося в нашем распоряжении оружия. На данный момент очевидно, что вы точно будете стрелять из следующего оружия:

– девятимиллиметрового пистолета Макарова;

– автомата АК-74М;

– снайперской винтовки ВС-8.