Бунин и евреи

Горнфельд Аркадий (1867–1941), русский литературовед и публицист.

Гершензон Михаил (1869-19265), историк русской литературы и общественной мысли.

Кугель Александр (1864–1928), театральный критик и драматург.

Куприн А. И. Саша Черный / / Возрождение 1932. 09.08. (№ 2625). С. 3.

Евстигнеева Л. А. Журнал «Сатирикон» и поэты-сатирикон-цы / Отв. ред. А. Г. Дементьев. Академия наук СССР М Наука, 1968.

Аверченко Аркадий Тимофеевич (1881–1925), писатель-сатирик, театральный критик. С 1920 г. в эмиграции, жил в Софии, Белграде, Праге; Тэффи (настоящее имя Надежда Александровна Лохвицкая, по мужу Бучинская; 1872–1952), русская писательница и поэтесса, мемуарист, переводчик. С 1919 г. в эмиграции, жила в Париже, состояла в тесных дружеских отношениях с Буниными; Потемкин Петр Петрович (1886–1926), русский поэт, переводчик, драматург, критик, сотрудник журнала «Сатирикон». В эмиграции с 1920 г., жил в Праге и Париже.

Д’ОР или ОЛ. Д’ОР (собств. Иосиф Львович Оршер; 1878–1942), писатель, поэт-сатирик; Черный Саша (собств. Гликберг Александр Михайлович; 1880–1932), поэт и прозаик, один из главных сотрудников журнала «Сатирикон». В эмиграции с 1918 г., с 1924 г. жил во Франции. Был дружен с Буниным.

Эдельштейн Михаил. От издателя кн.: Евреи и жиды в русской классике: Русские писатели о евреях и жидах. – Москва-Иерусалим: Мосты культуры; Гешарим, 2005: URL: https://www. ozon.ru/context/detail/id/2425530/

Станюкович Константин Михайлович (1843–1903), известный гл. образом своими морскими рассказами; Якубович (псевд. Мелынин) Петр Филиппович (1843–1903), писатель-народник; Гарин-Михайловский Николай Георгиевич (1852–1906), русский инженер, писатель и путешественник; Яблоновский (собств. Снадзский), Александр Александрович (1870–1934), журналист, литературный критик, фельетонист, мемуарист, общественный деятель, сотрудник ряда эмигрантских изданий, в т. ч. газет «Общее дело», «Возрождение» (Париж), «Сегодня» (Рига) и др.

Гольдебаев Александр Кондратьевич (1863–1924), писатель.

Савинков (лит. псевд. В. Ропшин) Борис Викторович (1879–1925), российский политический деятель, публицист, прозаик, масон. Член ЦК партии социалистов-революционеров, глава ее боевой организации. С 1920 г. жил в Варшаве, Праге и Париже. Возглавлял Народный союз защиты Родины и Свободы. В 1924 г. при переходе российской границы был арестован, приговорен к высшей мере наказания (заменена на 10 лет лишения свободы) и в тюрьме убит чекистами.

Криницкий Марк (псевд. Михаила Владимировича Самыгина; 1874–1952), русский писатель. До Революции произведения Криницкого были очень популярны в провинциальной мещанской среде, отдельные романы выдерживали три-четыре издания.

Барятинский Владимир Владимирович, князь (1874–1941), русский либеральный публицист, драматург и писатель. После 1919 г. в эмиграции, жил в Берлине и Париже; Щепкина-Куперник Татьяна Львовна (1874–1952), русская и советская писательница, драматург, поэтесса и переводчица. Близкая приятельница И. И. Левитана и А. П. Чехова, до Революции поддерживала дружеские отношения также с Буниным; Татаринов (Тарр) Владимир Евгеньевич (1892–1960), журналист, художественный и литературный критик, прозаик, общественно-политический деятель (кадет), масон. В эмиграции с 1920 г., жил в Берлине, после 1933 г. в Париже; Герцо-Виноградский Петр Титович (1867–1929), русский писатель-фантаст, музыкальный критик, драматург. Был редактором газеты «Одесские новости».

Шмелев Иван Сергеевич (1873–1950), писатель из круга «Знание». В эмиграции с 1922 г., жил в Париже. Сотрудничал в журналах «Современные записки», «Русская мысль», «Иллюстрированная Россия» (член редакционной коллегии с 1936), газетах «Возрождение», «Русская газета», «Последние новости», «Звено», «Руль», «Сегодня», «Россия и славянство» и др. В годы Второй мировой войны публиковался в пронацистской газете «Парижский вестник» (1942–1944), затем был обвинен в коллаборационизме. До середины 1920-х гг. дружил с Буниным, затем их отношения стали откровенно враждебными. В годы войны и после нее Бунин, главным образом из-за пронемецких симпатий Шмелева, отзывался о нем в крайне резких, неуважительных выражениях.

Чулков Георгий Иванович (1880–1965), организатор литературной жизни времён «Серебряного века», известный как создатель теории мистического анархизма. Также выступал как поэт, прозаик и переводчик, литературный критик; Добронравов Леонид Михайлович (1887–1926) – русский, румынский и французский писатель, актёр, режиссёр и пианист.

Глаголь С. (собств. Голоушев Сергей Сергеевич; 1855–1920), литератор-народник; Крюков Федор Дмитриевич (1850–1920), писатель родом из донских казаков, написал ряд очерков из быта военного госпиталя и военных санитаров, которые перекликаются с военными темами «Тихого Дона». Один из идеологов и активный участник Белого движения; Белов Вадим Михайлович (1890-1930-е), публицист, подпоручик царской армии, сотрудник журналов «Нива», «Солнце России», газет «Биржевые ведомости», «Рижский курьер» и др. изданий, автор книг «Лицо войны. Записки офицера» (1915), «Кровью и железом: Впечатления офицера-участника» (1915) и «Разумейте языцы» (1916). По-видимому, погиб в годы сталинского Большого террора.

Айхенвальд Ю. И. Иван Бунин. II (О некоторых его рассказах и стихах) / В кн. Силуэты русских писателей. Т. 3: Новейшая литература. – Берлин: Слово, 1923. С. 188–189.

Имеется в виду Заславский Давид Иосифович (1880–1965) – одна из самых одиозных фигур в истории не только межэтнических отношений, но и в сфере советского цензурного террора. Достаточно напомнить о его деятельности в газете «Правда» с 1928 г. – в роли костолома, о травле О. Э. Мандельштама, Б. Л. Пастернака, многих инакомыслящих, исправного и рьяного подписанта антиизраильских «писем советской общественности» и о других «подвигах», см. о нем: Заславский Давид. – ЭЕЭ, том 2, кол. 540–541: URL: http:/ /www. eleven.co.il/article/11604

Заславский Давид. Евреи в русской литературе.

И. А. Бунин. Новые материалы. Вып. I. С. 544.

Бунин И. А. Игнат/ Собр. соч.: В 9 томах. Том 3. С. 345.

Бунин И. А. Жизнь Арсеньева / Собр. соч.: В 9 томах. Том 6. С. 49.

Там же. С. 164.

Там же. Е.4. С. 370.

Глава II

Образ Бунина в воспоминаниях современников

До нас дошло немалое число воспоминаний о Бунине его современников, однако все они – и дневники, и мемуары, лишены качества «непосредственных свидетельств», поскольку в той или иной мере олитературены. Бунин был слишком яркой и сложной личностью, чтобы по воспоминаниям одного или даже нескольких лиц можно было бы с высокой долей «полноты» представить его образ или оценить его достоверность в некоем литературном портрете. Об этом в своих мемуарах писала еще Ирина Одоевцева: «Нет, я не надеюсь показать “живого Бунина”. Это вряд ли кому удастся – слишком уж он многогранен, не укладывается ни в какие рамки, не поддаётся измерению»

.

Лишь на основании свидетельств о Бунине, увиденном «разными глазами в разных ракурсах», с привлечением не только письменных, но и визуальных материалов – фотографий и прижизненных портретов

, можно составить достаточно отчетливое представление о том впечатление, которое он производил на окружающих в публичной и частной жизни. Вот, например, описание внешности Бунина на фотографии, сделанной в ранней молодости:

«С едва пробивающимися усиками <…> тонкое лицо с красивым овалом, большие, немного грустные глаза под прямыми бровями. Волосы густые, расчесаны на пробор. Одет в мягкую рубашку, галстук широкий, длинный; однобортный пиджак застегнут на все пуговицы. По рассказам, глаза его были темно-синие, румянец во всю щеку. Сразу было видно, что он из деревни, здоровый юноша» (В. Н. Муромцева-Бунина)

.

Затем внешность Бунина весьма преобразилась:

«Остался портрет, снятый в Полтаве в 1895 году. <…> Иван Алексеевич сильно изменился: стал носить пышные усы, бородку. Крахмальные высокие с загнутыми углами воротнички, темный галстук бабочкой, темный двубортный пиджак. На этом портрете у него прекрасное лицо, поражают глаза своей глубиной и в то же время прозрачностью» (В. Н. Муромцева-Бунина

).

Фотографии конца 1890-х, 1900, 1907 и 1915 годов

представляют нам коротко стриженного сухощавого щегольски одетого господина с гладко выбритым «треугольным» лицом, украшенным в нижней его части густыми усами, «а ля муш»

и бородкой клинышком. Выражение лица надменно-отчужденное.

«Был капризен и привередлив, как истеричная красавица. Например, когда его приглашали участвовать в литературном вечере, он ставил непременным, совершенно категорическим условием, что будет выступать первым. <…> Делало его таким окружавшее его поклонение. Если же он встречал решительный отпор, то сразу отступал» (В. В. Вересаев

).

«Бунины – Иван и Юлий Алексеевичи. Второй

– простой и умный. Первый, “знаменитый”, бывал порою нестерпим. Его сухая, напыщенная фигура стала особенно антипатичной с избранием его в академики. К представителям молодой литературы он стал относиться с недостойным высокомерием, едва цедил слова. Речь его на юбилее “Русских ведомостей” – грубая, несправедливая, старчески-брюзгливая, в свое время была встречена негодованием не только в кругах “символистов”

. Эта речь показала, что он ничего не понял или не хотел понять в эволюции литературных направлений, в характере общественных сдвигов, обусловивших появление новой школы и пр. <…> Припоминаю Ивана Бунина в качестве героя жалкой, но комической истории. У Зайцевых

был вечер. Народу было много. Среди приглашенных был и Бунин. За ужином Бунин, до тех пор молчавший, оживился и стал критиковать угощение. Верочка терпела долго, наконец, не выдержала, вскочила и стала разносить вылощенного Бунина на самом изысканном заборном диалекте. Никто, разумеется, не мог бы остановить этого бешеного потока. Да и все были довольны. Верочка оптом отпела Бунину за все. Он сидел багровый, но смолчал и… не ушел» (А. А. Боровой)

.

Среди постоянных членов телешовских «Сред» «были в ходу одно время всякие прозвища», которые давались «из действительных тогдашних названий московских улиц, площадей и переулков… Делалось это открыто, то есть от прозванного не скрывался его “адрес”, а объявлялся во всеуслышанье, и никогда “за спиной”…. <…> Иван Бунин отчасти за свою худобу, отчасти за острословие, от которого иным приходилось солоно, назывался “Живодерка”» (Н. Д. Телешов)

.

Подчеркнутая холодность в публичных отношениях Бунина с людьми, особенно посторонними или ему малознакомыми, создавала твердое мнение о нем как о человеке чванливом, надменном гордеце. По этой причине он даже был заподозрен в антисемитизме, причем без каких-либо с его стороны высказываний на сей счет. Например, в 1907 г. Иван Бунин и его будущая жена Вера Муромцева совершили поездку в Египет и Палестину. Впечатления от этой поездки легли в основу цикла «палестинских» рассказов и стихотворений Бунина, обычно приводящихся в литературе в качестве свидетельства интереса писателя к еврейской духовности. Один из случайных попутчиков Буниных во время их пребывания на Святой Земле – знаменитый московский пианист Давид Шор

, записал в своем дневнике:

«Мы сели на новый пароход. За обедом, у общего стола, мое внимание привлекла русская пара. Она – молоденькая миловидная женщина, он постарше, несколько желчный и беспокойный человек. Когда старый отец мой за столом выказывал совершенно естественное внимание своей молодой соседке, я чувствовал, что муж ее как будто недоволен. После обеда я сказал отцу, что обыкновенно русские путешественники не любят встречаться с земляками, и нам лучше держаться в стороне… <…> Каждый раз, что я попадал на новый пароход, я тотчас же разыскивал инструмент, на котором можно было бы поиграть. На этом пароходе пианино стояло в маленькой каюте около капитанской вышки. <…> Я открыл пианино и сел играть. Минут через пять кто-то вошел. Я сидел спиной к двери, не видел вошедшего, но почувствовал, что это наш русский путешественник. Я продолжал играть, как будто никого в каюте не было, и, когда минут через 20–30 я встал, чтобы уйти, он меня остановил со словами: “Вы – Шор, я – Бунин”. Таким образом состоялось мое знакомство с писателем, которого я сравнительно мало знал по его сочинениям. Дальше мы путешествовали вместе, и я не скажу, чтобы общество его было бы из приятных. Особенно тяжело было мне чувствовать в просвещенном человеке несомненный антисемитизм, – и где, в Палестине, на родине народа, давшего так много миру…<…>