Год Инвера

– Нет, хватит уже. Пришли первые соседи, лисицы.

– Как они пришли? Кто их пустил?

– Я отправила волков ко всем границам. Они будут провожать гостей до лагеря и обратно. Я сказала, что это ты приказал.

– Спасибо. Почему ты знаешь о бытности вожака больше, чем я?

Гера пожала плечами и вышла из пещеры. Тут же в нее зашли два лиса. Один постарше, с мордой, испещренной глубокими шрамами, назвался Россом. Второй, помельче и посветлее, оказался его сыном и будущим наследником. Высказав друг другу уважение, звери расстались. Весь день к волку приходили гонцы, кланялись и уходили. «Если в этом состоит жизнь вожака – я повешусь со скуки».

День, проведенный в пещере, утомил волка больше, чем день, проведенный на задании. Но Инвер чувствовал потребность пробежаться перед сном. Он позвали было с собой сестру, но та сослалась на головную боль. От прогулки отказалась и Таора.

В одиночестве Инвер вышел из лагеря и глубоко вдохнул. Прохладный воздух защекотал ноздри. Волк почуял оленя, но охотиться не хотелось. Волк внезапно понял, кого он хочет увидеть.

Через час Инвер перепрыгнул границу территории стаи и оказался на ничейных землях. Здесь следовало быть осторожнее. Он не был хозяином территории – да и никто не был – поэтому каждый имел право быть охотником, но и мог стать добычей. Инвер легкой трусцой продвигался внутрь земель, иногда останавливаясь и уточняя путь. Наконец, впереди он почувствовал сильный знакомых запах волка и, остановившись, призывно завыл. В ответ раздался такой же вой, и навстречу Инвер выбежал Гинко. Волк округлил глаза, увидев звезду во лбу брата.

– Я знал! Поздравляю! – Гинко потерся боком о бок вожака.

– Спасибо, брат. Как вы?

– Да потихоньку. Добычи достаточно, Сара теперь охотится со мной. Марти подрос, убегает иногда далеко, искать его приходится, – Гинко помрачнел. – Последний раз нашел кое-что…

Инвер подался вперед.

– Что?

– Капкан. Он не попался, слава Луне. Но ловушка специально для волков. Неужели охотники пришли в наши края?

– Вполне возможно.

Инвер рассказал брату о событиях, произошедших после их последней встречи.

– … поэтому – вы уверены, что не хотите примкнуть к стае? Теперь на Сару никто не взглянет косо.

– Не знаю, брат. Мы привыкли жить тут и менять что-то сложно. Мы просто будем осторожнее, а если что – сразу сообщим тебе. Не переживай. Пусть я лишь наполовину твой брат, прыти у меня достаточно.

Инвер напрягся. «Наполовину? Откуда он знает? О моей нечистокровности знает лишь Таора, Гера, Амрон и знал отец».

– Что ты имеешь ввиду? – прищурился Инвер. Гинко склонил голову.

– Я знаю, Инвер. Про Таору. Мать Сары скиталась вместе с ней в Коноре. А Саре в детстве рассказывала истории о волке, который придет и спасет всех их.

«Женщины…».

– Прошу тебя, Гинко. Никто не должен знать об этом. Мое положение в стае и так шаткое…

– Я молчу. И до твоей стаи мне далеко. Не переживай. Ты будешь отличным вожаком.

Братья последний раз потерлись боками, и Инвер двинулся в обратный путь.

…

Вернувшись на рассвете в лагерь, Инвер нашел на пороге своей пещеры длинное бело-коричневое перо коршуна.

Клир VII

– Все равно я не понимаю, почему такая спешка! – Гера следила за братом, нервно меряющем шагами пещеру. Он разбудил ее тот час же, как нашел пугающий подарок. Вместе они проверили каждого зверя на стоянке, и лишь убедившись, что все на месте, волк рассказал сестре, что произошло.

– Она была здесь! Здесь, посреди нашего лагеря, и никто ее не заметил. Она могла унести с собой кого угодно.

– Но она не сделала этого.

– Да. Потому что ей нужен я. А значит пришло время мне прийти к ней и разобраться.

– Сейчас, когда ты только стал вожаком, стоит ли покидать стаю?

Вопрос, который мучил и Инвера, был произнесен. Он помнил историю о том, как его отец тяжело заболел на третий год своего правления. Никто не знал, отступит болезнь или нет. Тагир лежал в своей пещере и медленно таял. И тогда среди его волков выискался один, по имени Атузар, который начал распространять слух среди стаи, что дни вожака сочтены и стоит задуматься о новом, конечно, предлагая себя в качестве лучшей кандидатуры. Он даже нашел союзников, посчитавших, что больной вожак – это слабы вожак. Тогда лишь вмешательством Кинчира, был положен конец готовящейся смуте и пресечены разговоры неверных, а сам Атузар бежал, став волком-одиночкой.

Но Тагир все же был желанным вожаком и к моменту своей болезни уже успел завоевать соседний лес, расширив охотничьи угодья стаи. Инверу же оставалось лишь надеяться на яростную поддержку сестры.

– Я объясню им все. Если стая осудит меня за желание спасти ее… что ж, это ее право.

Инвер вышел на улицу и завыл, возвещая об общем сборе. Волки нехотя просыпались и собирались внизу. Легат вспомнил, как они бежали к отцу по первому зову. «Меня еще не за что уважать и слушаться». Он посмотрел дальше, туда, где спали собаки. Те сидели, со вниманием обратив к нему морды.

– Стая! Вчера утром я обнаружил на своем пороге это, – Инвер поднял перо и показал всем.

– И что? – Инвера уже трясло от этого старческого голоса. – Похвастаться решил?

– Это перо принадлежало коршуну Беатриче. То самой, которая несколько лет назад унесла с собой многих наших братьев. И чуть не унесла меня.

Волки притихли. Многих коснулась эта беда, которая вроде бы забылась за много лет, но сейчас наиграла новыми красками.

– Я собираюсь отправиться к горному кряжу Тиморей и разобраться с ней.

– Столько лет мы страдали от нее и ничего не могли сделать, почему ты решил, что сможешь справиться? – подала голос красивая серая волчица Эва.

– Я… должен попытаться, – Инвер вспомнил, что ее брат, Марти, стал атлантом Беатриче. Волчица склонила голову и замолчала. – Пока не будет, за все отвечает Гера. Я постараюсь вернуться как можно раньше.

Он сбежал со скалы и направился к выходу со стоянки. Его догнали Таора и Гера.

– Я бы посоветовала тебе сходить в книжное хранилище Конора, – сказала Таора. – Там наверняка есть информация о том, как ее одолеть. Там можно узнать обо всем, так говорил мой хозяин.

– Да, спасибо. Но сначала я загляну к Энею.

– Твоему наставнику? – приподняла бровь Гера.

– Да. Он знал Беатриче. И он прогнал ее, и она послушалась. Он должен мне помочь.

– Но год еще не прошел.