Лето, плавки, рок-н-ролл

* * *

Анна Викторовна впервые за годы брака слышала, чтоб её интеллигентнейший супруг так долго и со вкусом матерился.

– Саша, ну хватит. Ты же знаешь, как мне нужна эта диссертация. Мы сейчас проведём это исследование, и я, наконец, смогу её дописать!

– Мы? Ты сказала – мы?

– Ну да, там еще Степан Васильевич у Московского вокзала и Ирина Алексеевна у входа в часовню… Как они там, бедные, на такой жаре…

– То есть, пока студенты на каникулах, кафедра социологии нашла себе летнюю подработку?! – Истерически захихикал муж.

– Саша, перестань! Это очень важные изыскания! Я вот сегодня поняла, что, хоть я и социолог, а все мои дипломы без опыта общения с разными слоями населения в реальной жизни практически бесполезны – я совсем не разбираюсь в людях!

– Я тоже! Надо было мне на каскадёрше жениться – это, как выяснилось, гораздо менее экстремальная профессия! Глядишь, седины в волосах в два раза меньше сейчас было бы! – Александр Михайлович ослабил галстук, щедро плеснул себе коньяка в бокал и рассмеялся. – Чёрт, у всех жёны как жёны, а у меня убогонькая и доктор наук одновременно – где ещё такую найдёшь!

– Кандидат пока ещё… – проворчала Анна Викторовна и заулыбалась, радуясь тому, что об остальных исследованиях муж пока не узнал.

    Надя Бурлуцкая

Окно напротив

Я думал, что уже выучил всех курьеров. Этот был новеньким – слишком вихрастый, слишком глупое выражение лица, слишком наглый.

Я поставил подпись на мятом листке и уже потянул на себя ручку пакета с продуктами, когда он мило ухмыльнулся и шагнул мне навстречу.

– Дурная примета – через порог передавать.

И поставил свой грязный кроссовок на территорию моего дома.

Я выдернул у него пакет и оглушительно захлопнул дверь. Жаль, не успел прищемить ему ногу. В отзыве попрошу никогда больше не присылать мне этого мудака. Стандартный набор продуктов на неделю, парочка консервов чтобы подновить запасы.

Мне двадцать семь, и уже пять с половиной лет я ни разу не выходил из дома. Предвосхищаю вопросы – я не покрыт шерстью или страшными шрамами от ожогов, у меня на месте обе ноги и руки, я не вешу два центнера. Просто не люблю людей.

Чаще всего жизнь меня устраивает. Квартира в наследство от родителей, скоростной интернет с подпиской на интересные сайты (если вы понимаете, о чем я), удаленная работа, милое хобби…

К которому я и вернулся после короткого перекуса.

Моя пятиэтажка стоит посередине тихого спального района, утопающего в зелени. Я живу на четвертом – отличная высота, почти не слышно воплей играющих на детской площадке мелких засранцев. И мой бинокль, в который я смотрю под прикрытием горшка с цветком, разглядит разве что какой-нибудь спецназовец, недавно прибывший из горячей точки.

В запасе у меня лежит карабин с оптическим прицелом. Удивительно, как много забавных игрушек можно достать, если у тебя есть деньги и правильные знакомые.

Днем я сплю или работаю (если бы у меня были друзья, я бы представлялся им программистом), а с наступлением сумерек начинаю смотреть свою человеческую комедию.

Самое вкусное время – до полуночи. Или пока кто-нибудь не вспомнит, что занавески надо закрывать. Вон в том окне почти каждый вечер скандалит семейная пара, лысый тощий мужичок и необъятная бабища, похожая на растолстевшую Мону Лизу. А тут мамаша раздает подзатыльники своим дочерям за невымытую посуду. Вон там – молодая парочка регулярно трахается на кухонном столе. Хэй, парень, а ты в курсе, что пока ты на работе, твоя девушка испытывает стол на прочность с кое-кем другим?

Я смотрел свое реалити-шоу пять лет.

А потом появилась она. Ха! Выражаюсь как спермотоксикозный школьник, который боится даже назвать свой идеал по имени. Я назвал ее Куколкой. Блондинка в очках, с вьющимися волосами и шикарной фигурой. Низкая, даже мне она бы едва доставала до плеча. Своему борову-сожителю она и вовсе дышала в пупок.

Куколка была бы моим идеалом, если бы я не стал добровольным затворником. Жесты, улыбка, манера наклонять голову набок, когда она что-то слушала… Через пару недель я плюнул на остальные окна и следил только за ней. Я не питал иллюзий, но кто запретит мне смотреть?

А через месяц сожитель впервые ее ударил. Он был боксером – крепкий жлоб с грамотами за выигранные соревнования, повешенными на стену. Ударил под дых, профессионально и зло, еще рассчитывая силу. Куколка упала на колени, жлоб вышел из кухни, хлопнув дверью.

Не знаю, из-за чего они скандалили, не умею читать по губам. Но с тех пор сожитель Куколки вошел во вкус. Сначала раз в месяц, затем раз в пару недель, затем раз в неделю. Он никогда не бил по лицу, пускал в ход только кулаки, но ей больше и не требовалось. Она смотрела на него, как собака, преданно и страдающе. И ничего не делала.

В один день я решился. Побрился, помылся, подстриг ногти… и вышел на улицу.

Это была длинная прогулка. Я хотел вернуться в свою безопасную бетонную коробку, но когда вспоминал лицо Куколки, шел дальше. Я обманул домофон, вошел внутрь, нажал на звонок. Я был героем, ослепшим от дневного света впервые за пять лет.

Дверь открылась. На пороге стоял жлоб, который оказался шире меня в плечах в два раза.

– Чего надо?

Что я ему мог сказать? «Я видел, как ты бьешь свою женщину, потому что я регулярно подсматриваю за своими соседями»? «Прекрати, а не то…»

– Ты чего, парень? Заболел?

По моему виску сбежала струйка пота.

– Адресом ошибся.

– Катись отсюда.

И я покатился. Пытался убедить себя: может она ему изменила, или ведет себя как сука, и вообще нечего лезть в чужую жизнь.

Чтобы успокоить совесть я написал заявление в полицию. Вечером после визита участкового Куколке досталось особенно сильно. Я видел в прицел, как она поднялась с пола и ушла из кадра. Скорее всего, в душ.

Она вышла из подъезда через час в куртке с длинными рукавами и джинсах, села на качели во дворе.

У меня тряслись руки, когда я застегивал свою лучшую рубашку. Боялся не успеть, потел, как свинья (ого, да ты прямо зачастил на улицу, сукин сын!)

– Привет. Можно я тут рядом посижу?

Она отвернула от меня лицо так, что я видел только ее профиль и завязанные в хвост волосы. И длинные синяки на белой коже шеи.

– Слушай, как тебя зовут?

Куколка наконец ко мне повернулась. В летних сумерках ее глаза казались черными провалами.

– Лиза.

– Лиза, я все знаю. Я знаю, что он тебя бьет, только что тебя бил. Почему ты это все терпишь? Ты же молодая, красивая девушка, почему ты не уйдешь от него?

Я стоял и дрожал перед ней. Я не умел говорить с людьми. И сейчас нес какую-то уродливую чушь.

– Ты можешь пожить у меня, я тебя пальцем не трону!

– Эй, шкет, а ну отойди отсюда.