Одна в толпе

– Алиса, я не позволю тебе жить с мужчиной… любым…

– Пап, это его дом! – осмелилась девчонка. – Он еду покупает, до универа довозит, помогает с учёбой, защищает от хулиганов…

Боже, дай сил не расхохотаться раньше времени.

– Ну, было дело… – уже тише. – Приставал один… Лёня спас.

Приставал? Да я своими глазами видел, как она танцевала с ним. Вот маленькая лгунья. Даже родителей на раз-два разводит.

Подавив в себе желание послать всех на хрен, дождался семью Акимовых.

Красная как помидор гномиха выбежала вперёд и с натянутой до ушей улыбкой стала расстёгивать на мне олипмийку.

– Если не дурак, подыграешь, – сквозь зубы прошептала она.

Наградил её многообещающим взглядом и наконец сделал шаг вперёд.

– Проходи, раз живёшь здесь… – не скрывая антипатии выдал мужчина. – Познакомимся поближе.

Под прицелом трёх пар глаз прошёл на кухню и сел около окна – на случай, если придётся прыгать. Алиса пристроилась рядом, не сводя предупреждающего взгляда с отца. Если б у меня от недовольства не свело мышцы лица, я бы ухмыльнулся. Такая малышка, а смело прикрывает собой.

Глава 11

Алиса

– Не нравится он мне! – безапелляционно высказал мне в лицо папа, когда перед сном я заглянула к ним с мамой в комнату. – У него на лбу написано, что по бабам ходит…

– Юра, – закатила глаза мама, усаживая мужа на кровать. – Он же подтвердил, что девочки его не интересуют и с Алисой они просто дружат.

– И ты поверила? – разразился криком мужчина. – Да он с Алиски глаз не сводит.

– Т-ш-ш, – пригрозила мама подушкой.

– Это от нервов, пап, – впряглась я за соседа. – Ты ж его специально провоцировал весь вечер. «А чего тебя девки-то не устраивают? Вон Алиска у меня какая куколка! Восемнадцать исполнится, и замуж могу отдать», – изобразила я издевательский тон отца.

– Раскусить его хотел, – признался Акимов. – Но пока умело держится, видать, не впервой мозги морочит людям…

– А мне кажется, что он неопасный… – поддержала меня мама. – Сначала испугалась, когда его увидела, а сейчас чувствую, что в безопасности ты с ним…

О, лёд тронулся. Это хорошо.

– Чувствуешь, значит? – подколол папа, выгибая бровь.

– Материнское чутьё, – мама бросила ему в лицо подушку и фыркнула, когда он перехватил её прямо перед носом.

– И я должен разрешить им спать в одной постели, полагаясь только на это? – рассвирепел мужчина.

– С Ванькой же спала, – возмутилась я и сразу же получила от мамы затыкающий взгляд.

– Когда это?! – повысил голос папа, в порыве эмоций приближаясь ко мне вплотную.

– Да маленькими они ещё были, Юр! – подскочила тушить пыл мама. – В начальной школе.

Ага, как же. Два месяца назад мы с другом после купания в озере дрыхли без задних ног, деля кровать-полуторку на двоих. Там уместились только потому, что я – как половина Ваньки. Мама, привыкшая, что я с ним была всегда не разлей вода, слова против не сказала.

– Ну, Ванька пацан нормальный, – успокоился папа, вспоминая моего добродушного одноклассника. – Как свой, считай. А городской – вон… с причудами. Неизвестно ещё, на что способен.

– Юр, они ж вместе уже больше недели живут, и ничего не случилось, – потянула обратно на кровать неугомонного великана мама. – Ты давай не настраивай против семьи Лёню, а лучше контакт наладь. Твоя дочь и дальше с ним останется, лучше, если он будет на нашей стороне и продолжит оберегать её, чем испугается и будет держаться подальше.

– Ты чего городишь, Люд? – вскинул густые брови отец. – Какой контакт? А если он будет в дом водить… таких же, а? Дочка глазеть на это всё будет… Нет, – махнул гневно рукой. – Так не пойдёт, мать. Забирать её отсюда надо и новую квартиру искать. А то насмотрится на всё это и в будущем нормального мужика себе не сможет найти.

– Не будет он никого сюда водить… – попыталась я вставить слово, но папа уже стремглав собирался выйти из комнаты.

– Сядь на место, Акимов, – зашипела грозно мама. – Не пори горячку. Парень он хороший и не заслужил такого обращения с твоей стороны. Дочь твою от хулигана спас. На секундочку, мог бы и спасибо сказать.

Папа насупился. Я притихла. Мама в позе командира стоит над папой и указывает ему рукой на кровать. Никак мужика спать не уложим.

– Ремонт здесь хороший… – спустя какое-то время произнёс Акимов, цепляясь за любую мелочь, чтобы не утащить меня обратно в отчий дом.

Улыбнулась и забралась папе на колени. Обняла за шею и погладила по спине.

– Он точно… того? Голубой? – сжал меня в ответ в надёжных тисках.

– Да, – соврала я, мысленно прося у родителей прощения. – Если вдруг перестанет быть таким, и я заподозрю неладное, то первая сбегу, – торжественно пообещала, чмокнув расслабившегося мужчину в колючую щёку.

– Я его убью, если обидит, – с чрезмерным ожесточением поставил точку папа, и я кивнула в знак солидарности.

– Спокойной ночи! – с облегчением расцеловала родителей, оставила по велению отца все двери открытыми и вернулась в комнату Астахова.

Сегодняшнюю ночь я проведу в его постели.

И судя по жгучему цепкому взгляду, которым меня наградил парень, стоило мне показаться перед его глазами, такая же мысль сейчас и в его голове.

Лёня

И я должен изображать гея и делать вид, что всё нормально?

Мало того, что весь ужин глава их бабахнутой семейки потешался надо мной, намекая, что я бракованный экземпляр, и донимал вопросами, как я до такого докатился, так потом ещё и сверху гномиху предложил взять в жёны.

Они там у себя на огороде лука, что ли, пережрали?

Такую ахинею нести.

Когда перед глазами появилась Алиса и робко прошла к моей кровати, на секунду остолбенел. Не от вида её красных щёк и сцепленных пальцев, а от мелькнувшей мысли.

А с Ромкой у них всё серьёзно было? Их отношения дошли до секса? Он прямо об этом не рассказывал, но почему-то я был уверен, что да. До этого момента. Смотря на такую открытую стеснительность, на искреннее девичье поведение, нехотя представил гномиху в объятиях друга и поморщился от злости.

Да ей же ещё восемнадцати нет. Никогда не задумывался о возрасте своих девчонок. У меня были и младше Алисы, когда я только начинал постигать азы секса. Но не сейчас, когда я чувствую себя зрелым парнем и маленькие девочки кажутся мне бесполыми существами. Запретными и сомнительными. Глаза и желание раскрываются у меня, только когда передо мной взрослый человек. Когда девушка официально признана перешедшей границу допустимости.