История схоластического метода. Второй том, 2-я часть: По печатным и непечатным источникам

Валафрида Страбона и «Decretum Gratiani» рассматриваются как эмпории патристических материалов. Благодаря своим экзегетическим трудам, комментариям на Псалмы и Паулины, Петр Ломбардский был знаком с «Ординарной глоссой» Валафрида Страбона и хранящимися в ней цитатами из Отцов. Поэтому само собой разумеется, что он также включил изречения Отцов, собранные в его более ранних экзегетических и литературных работах, в свой SentenzenwTerk и сгруппировал их в соответствии с систематическими принципами.

Между его «Сентенциями» и его толкованиями Писания местами наблюдается буквальное совпадение.

В некотором смысле эти комментарии к Священному Писанию представляют собой сборник материалов для более поздних «Сентенций.[167 - Cf. Denifle, Die abendl?ndischen Schriftausleger et». 56 ff 365 A. 2.] В связи с этим утверждение Харнака[168 - Lehrbuch der Dogmengeschichte 111 374.], что Петр Ломбард черпал патристические цитаты „из Glossa Strabonis при посредничестве „Сентенций“ неясного канониста Гандульфа“, неверно. Во-первых, как будет показано ниже, Гандульф был позже Петра Ломбарда и зависел от него. Во-вторых, лангобарду, который наиболее полно использовал глоссы Страбони во всех своих экзегетических трудах, конечно же, не нужно было присваивать отрывки Валафрида Страбона косвенно, через посредничество других афоризмов, для своих более поздних афоризмов. В-третьих, связь между лангобардами и Гандульфом может быть научно установлена только в том случае, если для сравнения можно использовать текст афоризмов Гандульфа. Decretum Gratiani» был обширным источником материала, особенно для четвертой книги «Сентенций Петра Ломбардского», для учения о таинствах.

§5 ПЕРЕСМОТР И СОКРАЩЕНИЕ «LIBRI QUATTUOR SENTENTIARUM». СЕТЕНЦИИ МАГИСТРА ГАНДУЛЬФА

В XII веке «Сентенции» Петра Ломбарда уже несколько раз пересматривались, извлекались и сокращались.

Другие сборники афоризмов также были составлены по образцу «Magister sententiarum».

Самым известным сборником сентенций Петра Ломбарда являются сентенции Бандинуса, надпись на которых «Abbreviatio magistri Bandini de libro sacramentorum magistri petri parisiensis episcopi fideliter acta» содержится в Clm 9652 (стр. XII – XIII).[169 - Denifle in Archiv f?r Literaturund Kirchengeschichte des Mittelalters I 438. Ср. также Rettberg, Comparatio inter M. Bandini libellum et Petri Lombardi 1. 4 Sententiarum, Goettingae 1834.]

Денифл ссылается на ряд других подобных сборников, таких как Abbreviatio in Sententias Magistri Petri Lombardi (Cod.

Trec. 1371, fol. 88) Симона Турнейского, на довольно распространенное сокращение предложений кардинала Гуго Сен-Шерского, на анонимные сокращения в английских рукописях и т. д.[170 - A. a. 0. 589.] Тот факт, что существует ряд адаптаций и сокращений Petrus Lombardus, которые начинаются со второй книги предложений, с доктрины unum principium, и либо рассматривают только вторую книгу, либо также третью и четвертую книги более или менее независимо, до сих пор оставался незамеченным.

О том, что второй книге Сентенций придавалось большое значение, говорит тот факт, что эта вторая книга встречается в рукописях и отдельно. Так, Liber de rerum creatione et formatione corporalium et spiritualium, начинающаяся в Clm 2596, fol. V, есть не что иное, как вторая книга Сентенций Петра Ломбардского.

Cod. lat. 627, fol. 57—81 Национальной библиотеки в Париже содержит компендиум второй книги Сентенций под названием «Summa sententiarum divinitatis». Первая глава озаглавлена: «Quod unum sit omnium rerum principium hie ostenditur».

Эта аббревиатура обрывается на учении о благодати[171 - Cod. lat. bibl. nat. 627, fol. 57: «Quod unum sit omnium rerum prineipium hie ostenditur c. 1. Moyses Spiritus saneti revelatione unum tantum omnium rerum intellexit esse principium scilicet Deum, sicut ipse in primordio scripture sue testatur dicens: In principio creavit deus celum et terram. In quo eliduntur false opiniones quorum- dam phylosophorum, qui dicebant plura fuisse rerum principia» etc. Petrus Lombardus, Sent. II, d. 1, c. 1: «Creationem rerum insinuans Scriptura, Deum esse creatorem, initiumque temporis, atque omnium visibilium vel invisibilium creaturarum, in primordio sui ostendit, dicens: In principio creavit Deus coelum et terram. His etenim verbis Moyses spiritu Dei afflatus, in uno principio a Deo Creatore mundum factum refert, elidens errorem quorumdam plura sine principio fuisse principia opinantium» etc.].

Cod. lat. 15747 (p. XIII) из той же библиотеки предлагает довольно беглый пересмотр и краткое изложение книг 2—4 (включительно) в 254 главах. Первая глава гласит: «Quod unum tantum sit principium omnium» и начинается словами: «Nos catholice ecclesie filii credimus» и т. д.[172 - Вся первая глава Sent. II Ломбардской церкви подытожена здесь предложением: «Nos catholice ecclesie filii credimus unum omnium creatorem et principium expuentes Piatonis errorem, qui finxit tria esse principia, deum et exempla et materiam.»] В вышеупомянутой рукописи сочинение вплетено с листа 71 по 87 между богословскими суммами Гауфрида из Пуатье и Вильгельма из Осера[173 - Делиль упустил этот опус из виду в своем «Inventaire des manuscrits de la Sorbonne» (Paris 1870, 23).]. Ход мыслей следует за лангобардским. На листе 76 89 глава Liber 2 начинается с учения об искуплении, которое освещается и вводится притчей о потерянной драхме, не используемой здесь в Petrus Lombardus[174 - «Mulier evangelica, que lucernam accendit et drachmam quam perdidit, reperit, est dei sapientia, que lucernam accendit, quando deitatem carni copulavit. In homine Christo testa carnis est accensa lumine divinitatis. lila drachmam decimam quam perdiderat reperit et Christus hominem, qui propius novem ordines angelorum et ita decimus est formatus, reparavit» (fol. 76).]. С другой стороны, в начале третьей книги (fol. 80) появляется учение о таинствах и эсхатологии, притча о милосердном самаритянине, которая также используется Петром Ломбардом.

Значительным богословским достижением, тесно связанным с «Сентенциями» Ломбарда, являются «Сентенции» Магистра Гандульфа, богослова и канониста, работавшего в Болонье около 1150 года. В своем весьма продуктивном трактате «Сентенции Абеляра и адаптации его теологии до середины XII века» Денифле пролил свет и на литературную деятельность Гандульфа, который до этого был известен лишь по отдельным цитатам старых канонистов, и сослался на три рукописи его теологических сентенций в Национальной библиотеке в Турине, а также на «His etenim cipio creavit deus celum et terram».

In verbis Moyses spiritu Dei afflatus, in quo eliduntur false opiniones quorumuno principio a Deo Creatore mundum dam phylosophorum, qui dicebant plura factum refert, elidens errorem quorumfuisse rerum principia» etc. dam plura sine principio fuisse principia opinantium» etc. к отрывку из того же, «Flores sententiarum magistri Gandulfi» в Cod. B. IV 29 (fol. 126—142) королевской библиотеки в Бамберге1. Две рукописи Гандульфуса A 57 и A 115 спаслись от пожара в Туринской библиотеке в 1904 году. Кроме того, в 1909 году я обнаружил в Cod. anon. 242 из библиотеки аббатства в Хайлигенкройце, который, вероятно, старше двух упомянутых туринских рукописей[175 - Ср. M. Grabmann, Eine neuentdeckte Gandulphushandschrift (Cod. anon. 242 Heiligenkreuz), в Historisches Jahrbuch der G?rresgesellschaft 1910, 75—87. Профессор J. v. Walterin Breslau готовит издание афоризмов Гандульфа.].

Сходство содержания и формы «Сентенций» Петра Ломбарда и Гандульфа, совпадение инициалов третьей и четвертой книги в обеих, часто буквальное согласие в учении о крещении и покаянии до сих пор в основном объяснялось тем, что Гандульф написал свои «Сентенции» раньше Ломбарда и что последние зависят от первых[176 - Ср. Denifle op. cit. 623; Grabmann op. cit. 79; Baltzer, Die Sentenzen des Petrus Lombardus etc. 10. J. N. Espenberger, Die Philosophie des Petrus Lombardus 6, придерживается другого мнения.]. Это определение отношений между двумя схоластами также имеет рукописную основу в том, что в нескольких рукописях «Magister sententiarum» есть ссылки на полях на параллельные отрывки Гандульфа, что, очевидно, указывает на Гандульфа как на источник Ломбарда[177 - Вот рукописи: Cod. Amplon. 108 (4°, p. XIII) в Эрфурте, Cod. Trec. 1206 (s. XIII); Cod. a. VII 9 св. Петра в Зальцбурге (не ранее s. XIV); Codd. 106 и 108 в Оксфорде, Новый колледж; Codd. 1748 в Кембридже, Университетский колледж; Codd. 276 и 279 в Кембридже, Гонвилл и Каджус колледж. Ср. J. de Ghellinck, La diffusion des oeuvres de Gandulphe de Bologne au moyen ?ge, в Revue Benedictine, juillet 1910, 352—362.].

Теперь Ж. де Геллинк сделал предложения Ломбарда и Гандульфа предметом детального сравнительного исследования и пришел к неоспоримому выводу, что Ломбард не зависел от Гандульфа, а наоборот, последний, как более поздний автор, широко использовал Ломбарда. Это удивительное доказательство основывается на том, что у Гандульфа есть главы, в частности, в четвертой книге (например, в трактате De ordinibus), которые, несомненно, являются литературными продолжениями параллельных разделов «Magister sententiarum.[178 - J. de Ghellinck, Les «Sententiae» de Gandulphe de Bologne ne sont elles qu’un resume de celles de Pierre Lombard? in the Revue neVscolastique, nov. 1909.] Однако, прежде всего, сравнение того, как оба приводят цитаты из Дамаскина, говорит в пользу приоритета Ломбарда над Гандульфом.

В обеих цитатах Дамаскина имеются некоторые отклонения от формулировок латинского перевода Бургундио из Пизы. Следовательно, один из них должен был использовать другой. Но в Ломбарде несколько дамасских цитат, включая те, в которых есть отклонения от латинского перевода, более обширны, чем в Гандульфе. Поэтому немыслимо, чтобы образцом для лангобарда был Гандульф, потому что иначе плюс в этих дамасских цитатах не был бы легко объясним. Ибо невозможно, чтобы мастер «Сентенций» сначала просмотрел дамасские тексты из Гандульфа с их отклонениями от перевода, а затем текст Бургундия Пизанского, чтобы добавить несколько элементов предложения к цитатам, выписанным из Гандульфа. Тогда можно с уверенностью сказать, что Гандульф, как более поздний, использовал лангобардов в качестве образца[179 - Ders, Les citations de Jean Damascene chez Gandulphe de Bologne et Pierre Lombard, в Bulletin de litterature ecclesiastique 1910, 278—285.].

Что касается метода составления афоризмов Гандульфа, то в целом они имеют ту же научную физиономию, что и книга афоризмов Петра Ломбарда.

Систематическое расположение руководствуется одними и теми же ориентирами с обеих сторон. Одно отличие в систематике заключается в том, что в «Гандульфе» объяснение Декалога помещено во вторую, а не в третью книгу, как в «Петре Ломбарде». Кроме того, между двумя работами существуют многочисленные различия в деталях организации материала. Что касается внешней техники, способа изложения, то Гандульф, несомненно, делает больший акцент на диалектике, чем «Magister sententiarum», особенно в учении о Троице и христологии. Примечательно, что Гандульф стремится прояснить реальность, бытие различных объектов, с которыми он имеет дело. Он возвращается к вопросу An… sit aliquid повторяется часто[180 - An potentia peccandi’sit aliquid? (Cod. 242 Heiligenkreuz, fol. 12.) An tenebre sint aliquid? (fol. 21v.) An non occidere sit aliquid? (fol. 25v.) An non diligere deum sit aliquid? (fol. 25v.) An Christum assumere carnem aliquid sit? (fol. 31r.) An Deus pater secundum quod Christum fecit esse hominem fecerit aliquid? (fol. 32r.) Вопрос свидетельствует о подобной тенденции: An plus sit pulchritudo quam pulcher et castitas quam castus? (fol. 3.)].

§6 ПРОИСХОЖДЕНИЕ, РАЗВИТИЕ И ТЕХНИКА КОММЕНТАРИЕВ К СЕНТЕНЦИЯМ ПЕТРА ЛОМБАРДСКОГО

Несравненно большое влияние «Сентенций» Петра Ломбардского на последующее средневековое богословие вплоть до начала нового времени наиболее ярко проявилось в огромном количестве комментариев к «Сентенциям». После Священного Писания нет, пожалуй, ни одного произведения христианской литературы, к которому было бы привлечено такое большое количество комментаторов, как к «Сентенциям» Ломбарда. Только «Декрет» Грациана и «Декреталии» Григория IX могли в какой-то степени соперничать с «Сентенциями» Ломбарда. Богословская «Сумма» Аквинского не достигла такого количества комментаторов, и объяснение этого важнейшего достижения схоластики было начато лишь столетия спустя. Были предприняты попытки определить количество комментариев к «Сентенциям». А. Поссевин, не стремясь быть исчерпывающим, перечисляет 246 комментаторов, Питс насчитывает 160 только английских богословов в качестве комментаторов «Сентенций», Эчард знает 152 комментатора «Сентенций» из доминиканского ордена[181 - Ср. Protois, Pierre Lombard 161; Morgott в Wetzer u. Weites Kirchenlexikon IX2 1921 г. Protois дает в 0. 161—180 краткий обзор наиболее важных комментариев к сентенциям.]. Однако если учесть историю теологического факультета в Париже и, в частности, схоластические рукописные собрания разных стран, особенно Германии[182 - Ватиканская библиотека содержит, например, в Codd. lat. 1077—1112 непрерывный ряд интересных комментариев к «Сентенциям», некоторые из которых остались ненапечатанными. Медико-лаурентийская библиотека во Флоренции содержит Plut. XXXIII – XXXV содержит значительное количество ненапечатанных, крайне редких объяснений сентенций францисканской школы (Вильгельм де Вар, Вильгельм де ла Маре, Петрус де Трабибус, Иоаннес де Эрфордия, Ричардус де Гиберния, Иоаннес де Падингия, Петрус Иоганнис Оливи, Иоганнес Пекхем, Петрус Филарги Кандийский и др.)], то число этих комментаторов сентенций оказывается поразительно большим.

«Magister sententiarum» заслуживает почетного места в истории схоластического метода уже потому, что он стал причиной и предметом, возможно, самого обширного схоластического литературного жанра (по распространенности с ним могут соперничать только Quaestiones quodlibetales), а именно комментариев к предложениям.

Поэтому будет уместно и целесообразно, если мы сейчас кратко обрисуем происхождение и основное развитие этого комментария к предложениям, а также его метод и технику. Сходство и связность материала требуют и оправдывают то, что мы выходим за временные рамки данного тома и освещаем метод комментирования предложений в высокой схоластике в целом.

Protois [183 - A. a. 0. 161. 2 Denifle, Chartularium Univ. Paris. I, n. 108, p. 158.]ссылается на «Summa aurea» Вильгельма Осеррского († 1231) как на первое известное объяснение предложений. Но это неверно. Ведь, как будет показано в третьем томе, «Summa aurea» Вильгельма Осеррского – это не комментарий к Сентенциям, а самостоятельная богословская сумма, даже если ее структура и доктрина часто зависят от лангобардов. Более того, комментаторы «Сентенций» существовали и до Вильгельма Осеррского. Литература комментариев к Сентенциям появилась уже во второй половине XII века. Уже Петрус Коместор († 1176) занимался «Сентенциями».

В библиотеке Реальной академии истории в Мадриде хранится под грифом F 208: «materia super librum Sententiarum, quam fecit magister Petrus manducator.» 2 Глосса парижского канцлера Петра из Пуатье († 1205) на «Сентенции» лангобардов, дошедшая до нас в нескольких рукописях, также датируется XII веком. В нашем исследовании, посвященном этому парижскому канцлеру, самому верному и влиятельному ученику «Magister sententiarum», мы рассмотрим эту глоссу в соответствии с ее методом. Эта глосса во многом повлияла на комментарии к sententiae XIII века, например, на комментарий Гуго Сен-Шера[184 - Гуго де Сен-Шер, О.П. (латинское: Гуго де Санкто Чаро; ок. 1200 – 19 марта 1263) был французским монахом-доминиканцем, ставшим кардиналом и известным библейским комментатором.]. Cod. lat. VII C. 14 из Национальной библиотеки в Неаполе содержит ряд более древних комментариев к предложениям. На первом месте стоит глосса Петра из Пуатье, за ней следуют два фрагмента таких комментариев. На четвертом месте – анонимный комментарий к предложению с инициалом: «Premisit moyses exploratores in terram promissionis, terram lacte et melle fluentem.»

Мюнхенская рукопись Clm 9652 (стр. XII – XIII) содержит, начиная с листа 87 и далее, фрагмент декларации предложений с начальными словами: «Sicut desidiosi et pigri nimium lectoris est obscura et magnis sententiis gravida nolle exponere. [185 - Начало введения гласит: «Sicut desidiosi et pigri nimium lectoris est obscura et magnis sententiis gravida nolle exponere, ita quoque non studiosi, sed superstitiosi est ea, que plane dieta sunt, longis nimium et peregrinis expositionibus onerare. Quapropter ad eum librum accedentibus qui ceterorum expositor est, pauca prelibare sufficiat videlicet que sit materia, que intentio, quis modus traetandi.» Эти точки зрения мы встречаем и во введениях к комментариям к афоризмам XIII века.]Мы также находим декларацию предложений с подобной инициацией в двух бамбергских рукописях: 126 Q. VI 43 и 127 Q. Еще две рукописи этого произведения можно найти в Codd. 769 (p. XII) и 778 (p. XIII) библиотеки аббатства Санкт-Галлен. В рукописи a. V 35 библиотеки аббатства Святого Петра в Зальцбурге, также относящейся к XII веку, назван автор этого произведения: «Incipiunt sententie vdonis». Эта глосса, несомненно, относится к XII веку, поскольку она также встречается в ватиканской рукописи XII века, Cod. Palat. lat. 328, fol. 1—69. Таким образом, мы располагаем несколькими рукописными пояснениями лангобардов, относящимися уже к XII веку.

Более древние комментарии к предложениям в основном носят характер глосс, изложения буквального смысла предложений.

В XII веке Священное Писание или Исагога Порфирия, богословские труды Боэция и т. д. объяснялись слово за словом, предложение за предложением.

Слово за словом, предложение за предложением было организовано и это expositio textus Книги сентенций. Этот перефразирующий глосс все еще характерен для старых комментариев к «Сентенциям» XIII века. Однако вскоре здесь появляются собственные ингредиенты комментаторов: сомнения, вопросы и их решения.

Cod. Vat. lat. 691 предлагает нам текст Сентенций с подробными маргинальными и межстрочными глоссами, со схемами, dubia, quaestiones и т. д.

Комментарий к «Сентенциям» доминиканского кардинала Гуго из Сент-Шер[186 - Манускрипты: Cod. Vat. lat. 1098; Cod. F 109 из королевской библиотеки в Эрфурте; Codd. 130 и 131 из библиотеки Ассизи; Cod. B. II 20 из библиотеки в Базеле; Cod. 573 из университетской библиотеки в Лейпциге и Cod. 11422/23 из Королевской библиотеки в Брюсселе.] († 1263), начинающийся словами «Iuxta sanetorum traditionem quedam, que una sunt, tria esse dieuntur», позволяет вывести на первый план работу самого комментатора, поскольку установление и разрешение возражений занимает довольно много места.

Также включены таблицы, поясняющие ход мыслей в афоризмах. Глосса, expositio textus, еще не отделена от собственного анализа автора. Комментарий Гуго Сен-Шерского, к которому нам также придется обратиться в другом контексте в третьем томе, находится в Cod. Vat. lat. 1098, fol. 208, имеет обозначение «Lectura Parisiensis super librum sententiarum». Это указывает на привилегированное положение, которое занимали «Сентенции» Ломбарда в учебной программе Парижского университета[187 - Ср. Ch. Thurot, De l’organisation de l’enseignement dans l’universite de Paris au raoyen ?ge, Paris et Besancon 1850, 133—158; Denifle, Chartularium etc. I, n. 200, p. 226.]. Книга Сентенций стала вторым авторитетным справочником и основной книгой для преподавания теологии. Первым фундаментальным пособием по теологии в Парижском университете было Священное Писание[188 - Ср. Denifle, Quel livre servait de base a l’enseignement des maitres en theologie dans l’universite de Paris? В Revue Thomiste II (1894) 149—162.]. С объяснения отдельных книг Священного Писания под руководством мастера богослов вступал в академическую карьеру как baccalaureus biblicus и продолжал ее как baccalaureus sententiarius, объясняя Сентенции Петра Ломбардского. Комментируя «Сентенции», лектор, ставший baccalaureus formatus после объяснения первых двух книг, готовился к получению степени доктора богословия или licentia, чтобы самостоятельно преподавать в качестве профессора теологии. Задачей преподавателя, получившего степень магистра богословия, снова становилось объяснение Священного Писания, которое, таким образом, становилось началом и краеугольным камнем академической карьеры[189 - «La Bible etait, au moyen ?ge, ? 1'Universite’ de Paris le commencement et la fin des etudes theologiques» (Denifle op. cit.).]. Включение объяснения Сентенций в учебный план парижского богословского факультета, ставшее образцом для всех остальных университетов, обеспечило Петру Ломбарду авторитетное положение в средневековом богословии и одновременно привело к плодотворной литературной продуктивности комментариев к Сентенциям. Учебные правила религиозных орденов, например, доминиканцев, также отводили важное место чтению Сентенций.[190 - B. Reichert, Monumenta Ord. FF. Praed. historica III 129 197.]

Поэтому было бесполезно начинать, когда Роджер Бэкон в своем «Opus minus» в слишком мрачных тонах описал преобладание объяснения предложений в ущерб изучению Священного Писания и выступил против литературного наводнения объяснениями предложений[191 - Ср. Fr Hilarin Felder, Geschichte der wissenschaftlichen Studien im Franziskanerorden 532 ff; Fr Theoph. W i t z e l, De Fr. Rogero Bacone eiusque sententia de rebus biblicis, in Archivum Franciscanum III (1910) 18; Denifle, Chartularium etc. I, n. 419, p. 473.].

Комментарии к предложениям во второй половине XIII века отказались от простой формы глоссы и перешли к более свободной и разнообразной форме. Глосса была отделена от собственной исследовательской работы комментатора и помещалась в начале или в конце обсуждения отдельного различия под заголовком divisio и expositio textus. Tractatio quaestionum, методичное обсуждение вопросов, поднятых самим комментатором в более или менее свободной связи с Petrus Lombardus, теперь занимает, безусловно, большую часть комментариев к Сеиатенциям. Собственная работа комментатора представлена в виде quaestiones, articuli, quaestiunculae и т. д., организованных в соответствии с развитым схоластическим методом преподавания и изложения. Сентенции Петра Ломбардского стали основой для самостоятельных богословских изложений схоластов. Эти комментарии к Сентенциям носят самые разные технические названия: Lectura, Quaestiones, Commentarius, Scriptum, Summa, Notabilia, Expositio etc. super libros quattuor sententiarum, и подробно демонстрируют различные нюансы одной и той же общей техники. Особое внимание обычно уделяется разработке пролога или proemium к комментарию на Сентенции. Здесь отрывок из Писания ставится во главу угла в качестве девиза и используется в остроумной, часто живой манере для описания содержания и смысла четырех книг Сентенций. Например, Петр Тарантасский, отталкиваясь от Пр. 30, 18 19: «Трех вещей я не могу понять, а четвертой не понимаю вовсе: путь орла в небе, путь змеи на скале, путь корабля посреди моря и путь человека в юности», содержательно развил идеи «Libri quattuor sententiarum» в своем прологе.[192 - Другие примеры таких девизов-афоризмов приведены ниже: Ричард Фишакр: «O altitudo divitiarum sapientie et scientie dei» (Рим 11, 83; Cod. Bibl. nat. Paris, lat. 15 754); Бонавентура: «Profunda fluviomm scrutatus est et abscondita produxit in lucem» (lob 28,11); Фома Аквинский: «Ego sapientia effudi fiumina; ego quasi trames aquae immensae de iluvio; ego quasi fluvius Diorix, et sicut aquaeductus exivi de paradiso. Dixi: Rigabo hortum plantationum et inebriabo partus mei fructum» (Eccli 24, 40): R i c h a r d of Mediavilla: «Abscondita produxit in lucem» (lob 28, 11); Durandus: «Est deus in coelo revelans mysterium» (Dn 2, 28); Petrus Aureolus: «Expandit librum coram me, qui scriptus erat intus et foris» (Ez 2, 9); Thomas of Strabburg: «Dedit abyssus vocem suam» (Hab 3, 10).]

Тот факт, что богословы с умозрительным талантом Матфея Акваспарта и Роберта Килвардби взялись за механическую задачу составления конкорданса Сентенций, табличного обзора содержания Сентенций, для пользы своих студентов, свидетельствует об их высокой оценке Сентенций Ломбарда.

Некоторые богословы ставили перед собой задачу пересмотреть или составить более ранние комментарии к «Сентенциям». Так, Codd. Vat. lat. 4283 и 4286 содержат такие переработки объяснения Сент-Фомаса Аквинского к Сентенциям, а Cod. lat. VII C 52 из Национальной библиотеки в Неаполе содержит «Abbreviatio Iacobi Viterbiensis expositionum Egidii Romani in I Sent.».

Некоторые комментарии к предложениям представляют собой компиляции более ранних объяснений предложений. Например, в Cod. lat. 14570 Парижской национальной библиотеки есть «Lectura super I Sent. compilata ex diversis doctoribus» Томаса де Баллиако. Августинец Проспер де Регио написал текст, найденный в Cod. Vat. lat. 1086, содержащий компиляцию различных мнений более 50 парижских профессоров о части первой книги Сентенций. Сентенции действительно представляют собой игровую площадку для самых разных схоластических вопросов и мнений. В более поздней схоластике Дионисий Картузианский написал ценный комментарий к Сентенциям в форме катены, в которой он приводит формулировки мнений великих схоластов по каждому вопросу.

Таким образом, «Сентенции» Петра Ломбардского дали толчок многообразному развитию схоластической техники изложения. На протяжении столетий комментарии к «Сентенциям» выделялись как значительное литературное явление на фоне высокой и поздней схоластики. Только в первые десятилетия XVI века богословская «Сумма» святого Фомы стала предметом крупных комментариев в Германии благодаря усилиям доминиканцев Конрада Келлина в Кельне, Каспара Грюнвальда во Фрайбурге, Корнелиуса фон Снека и Иоганнеса Хоппе в Ростоке[193 - Ср. Paulus, Die deutschen Dominikaner im Kampfe gegen Luther, Freiburg i. Br. 1903, 115; Fr Ehrle in Stimmen aus Maria-Laach 1880 (XVJI1), 389 A. 3.], в Италии – благодаря кардиналу Каетану, и прежде всего в Испании – благодаря Франциску Витторийскому и его школе[194 - Fr Ehrle в Katholik 1884, II 495 ff 632 ff; 1885, II 85 ff 161 ff 405 ff 503 ff.]. Фома стал предметом крупных комментариев и постепенно вводился в качестве учебника богословия, объяснения Сентенций Петра Ломбардского начали терять свое ведущее положение в школах и богословской литературе. Однако и после этого комментарии к Сентенциям не прекратились полностью.

Последний важный комментарий к «Сентенциям» был написан замечательным бельгийским богословом Вильгельмом Эстиусом († 1613).

§7 ПРОТИВОДЕЙСТВУЮЩИЕ ТЕЧЕНИЯ ПРОТИВ «MAGISTER SENTENTIARUM» И ИХ ПРЕОДОЛЕНИЕ

Чтобы оценить всю степень влияния афоризмов Петра Ломбарда на развитие схоластики и схоластического метода, необходимо рассмотреть и противников «Magister sententiarum». Ведь именно в преодолении встречных течений проявляется сила и мощь интеллектуального течения, в победоносном подавлении реакции – успех действия. Афоризмы Ломбарда прочно вошли в последующую схоластику именно потому, что они преодолевали противоположные тенденции и явления.

Мы уже знакомы с чрезмерными нападками Вальтера Сен-Викторского на Ломбардцев из общей части этого тома[195 - S. 125 f.]. Неоправданно резкий тон этой полемики не мог повредить распространению и репутации Sentenzenbuch в долгосрочной перспективе.

Более спокойным противником нашего схоласта является Иоанн Корнуоллский[196 - Иоанн Корнуоллский, в Латинский Йоханнес Корнубиенсис или Иоганнес де Санкто Германо был христианином ученым и учителем, который жил в Париже около 1176.] (Ioannes Cornubiensis)[197 - Об этом см. Bach, Dogmengeschichte des Mittelalters II 180 ff; Wetzeru. Weites Kirchenlexikon VI2 1641; Hurter, Nomenciator II8 95; B. Geyer, Sententiae divinitatis 59.], который боролся не столько с его методом, сколько с отдельными христологическими доктринами.

Из-под пера Иоанна Корнуоллского вышло два христологических сочинения: «Eulogium ad Alexandrum III Papam, quod Christus sit aliquis homo» [198 - M., P. L. CXCIX 1043—1086. Рукопись Евлогиума XII в. хранится в Cod. 265 библиотеки парижского Арсенала (начиная с листа 95 и далее).]и самодельный отрывок из него под названием «Apologia de Verbo incarnato». [199 - M., P. L. CLXXVII 295—316.]Нас интересует «Eulogium», который содержит ряд заметок, достойных истории теологии, и в целом демонстрирует значительное влияние диалектики на теологию и методы работы теологов. Предметом этой полемики, написанной между 1176 и 1181 годами, является научное опровержение положения, уже осужденного Турским синодом в 1163 году, а также Александром III в письме к архиепископу Вильгельму Реймсскому 18 февраля 1177 года: «Christus non est aliquid secundum quod homo». [200 - Ср. Denzinger-Bannwart, Enchiridion 10 393; Du Plessis d’Argentre, Collectio iudiciorum de novis erroribus etc. I 112 ff.]Эта тема активно обсуждалась в богословской литературе того времени[201 - Ср. cod. lat. 14 589 Национальной библиотеки в Париже (конец стр. XII), который содержит с листа 191 по 199 «Obiectiones contra eos, qui dicunt, quod Christus non est aliquid secundum quod homo estu». Cod. 48 Q. VI 31 (стр. XII – XIII) из Бамбергской библиотеки содержит «Epistula cuiusdam magistri Parisiensis de natura humana Christi» на листах 23—25.]. Иоанн Корнуольский защищает тезис «Christus est aliquis homo, est aliquid secundum humanitatem» против нигилианства диалектиков, то есть против позиции, согласно которой Христос стал ничем в Воплощении.[202 - Подробный анализ и оценка содержания Eulogium даны Бахом a. a. 0. II 180—190.] Сначала он представляет противоположную доктрину в трех оттенках и комментирует авторитеты, на которые ссылаются оппоненты. Это Жильбер де ла Порри, но Иоанн Корнуольский признается, что не читал ни одного из его трудов, затем Петр Абеляр, из чьей «Теологии» представлен более длинный текст, проанализированный и раскритикованный, и, наконец, Петр Ломбардский. По поводу последнего Иоанн Корнуольский, который был его учеником, замечает следующее: «Вполне разумно предположить, что Ломбард воспринял утверждение Абеляра как мнение, поскольку он часто и усердно изучал соответствующие труды последнего. Возможно, что Ломбард не изучил подробно свой оригинал и таким образом позволил себя обмануть, поскольку он овладел диалектикой скорее благодаря практической деятельности, чем схоластическому знакомству с техникой ведения диспутов.

В любом случае, однако, лангобардский абэлард представлял соответствующую доктрину лишь как мнение, но не как твердое утверждение, как доктрину. Иоанн Корнуольский ссылается на то, что Петр Ломбардский незадолго до того, как стал епископом Парижским, заверил его и всех остальных слушателей, что доктрина Абэларда была представлена им лишь как мнение, но не как аподиктическая доктрина[203 - «Quod vero a magistro Petro Abaelardo hanc opinionem suam magister Petrus Lombardus accepit, eo magis suspicatus sum, quia librum illum frequenter prae manibus habebat, et forte minus diligenter singula perscrutans, ut qui ex usu magis quam ex arte disputandi peritiam haberet, falli poterat. Opinionem autem dixi. Quod enim fuerit haec eius opinio, certum est. Quod vero non fuerit eius assertio haec, ipse testatur in capitulo suo…. Praeterea, paulo antequam electus esset in episcopum Parisiensem, mihi et omnibus auditoribus suis, qui tunc aderant, protestatus est, quod haec non esset assertio sua, sed opinio sola, quam a magistro acceperat. Haec enim verba subiecit: «Nec umquam Deo volente, erit assertio mea, nisi quae fuerit catholica» (c. 3 [M., P. L. CXCIX 1052 f]).].

Теперь Иоанн Корнуольский противопоставляет противоположным авторитетам ряд богословов в качестве представителей своего собственного тезиса. Эти схоластические знаменитости – Ансельм Кентерберийский, Бернард Клервоский, Ахард, Роберт Мелунский и Маврикий Сюллийский, преемник лангобарда на епископском престоле Парижа. В отношении двух последних он отмечает, что, хотя он не читал их соответствующих трудов, он посещал их лекции и диспуты, и их комментарии к ложным христологическим и другим позициям Петра Ломбардского побудили его изменить свои собственные прежние взгляды[204 - «Duos etiam venerabiles magistros, quos in theologia nihil haereticum docuisse certissimum est, Robertum videlicet Melidensem et Mauricium hodie Parisiensem episcopum silentio praeterire non debeo. Eorum itaque super his disputationibus vel quaestionibus scripta non legi; sed multis eorum lectionibus vel disputationibus interfui, in quibus et de homine assumpto et de aliis quibusdam magistri Petri Lombardi doctrinam falsitatis arguebant, ne dicam erroris* (c. 4 [ibid. 1055]).].

Для Иоанна Корнуольского эта конфронтация с богословскими авторитетами – лишь прелюдия к самостоятельному и глубокому рассмотрению проблемы.

Теперь он приступает к обоснованию своего тезиса «firmissimis sanctorum testimoniis et rationibus fidei consentaneis».[205 - С. 4 (ibid. 1056).] Среди аукторитов, согласно текстам Писания, первое место занимает Августин. В ходе трактата также упоминаются Иларий Пуатье, Иоанн Дамаскин и богословские труды Боэция. В обращении с ratio – другой движущей силой схоластического подхода – Иоанн Корнуоллский проявляет себя проницательным диалектиком, умеющим нанизывать довод за доводом, разрешать возражения и трудности, сводить противоположное мнение к абсурду, раскрывая его сомнительные последствия, и освещать собственную доктрину со всех сторон[206 - Ср. с. 6—8.].

Техника силлогизма ему хорошо знакома и служит ему отличным подспорьем в борьбе с противоположными возражениями[207 - C. 9.].