Мать. Вопросы и ответы 1953 г.

Что такое смирение истинное и смирение ложное?

Это очень просто: как только люди слышат призыв «будьте смиренны», они тотчас же думают о смирении перед другими людьми – это и есть ложное, дурное смирение. Истинное смирение – смирение перед Богом, а это означает, что у вас есть отчетливое и ясное, живое чувство, что без Божественного вы – ничто, что без Него вы ничего не способны ни сделать, ни осознать, и какими бы умными вы ни были, вся ваша мудрость – ничто по сравнению с Божественным Сознанием; нужно постоянно поддерживать в себе это чувство, тогда у вас всегда будет правильное отношение к собственному восприятию и осознанию всего окружающего – в них будет смирение и они будут лишены личных притязаний на первенство перед Божественным.

В твоей книге сказано:

«Если вы идете путем самоотречения, вы должны оставить личные усилия, но это не значит вообще отказаться от применения воли в своих действиях».

    (Вопросы и ответы, 21 апреля 1929 г.)

Но если человек хочет чего-то добиться, «применяет волю», разве здесь нет личного усилия? Что же тогда такое – воля?

Это разные вещи. Между действием воли и личным усилием есть существенное различие. Личное усилие сопровождается постоянным внутренним напряжением, принуждением; у вас остается постоянное ощущение, что рассчитывать вам не на кого, искать поддержки не у кого, кроме как у самого себя, и вы остро, а порой даже и болезненно переживаете это состояние постоянного нервного напряжения, потому что понимаете, что полагаться можно только на себя, и вам кажется, что если в следующее мгновение вы не сделаете очередного усилия, вы пропали. Вот что означает личное усилие.

Совсем иное дело воля. Воля – это способность предельно сосредоточенно выполнять любое дело, которое делаешь, и делать его как можно лучше и не останавливаться до тех пор, пока тебе со всей определенностью не станет ясно и понятно, что оно закончено. Это трудно объяснить, но попробуем. Предположим, что по тем или иным причинам, в силу определенных обстоятельств вам предстоит какая-то работа. Возьмем хоть, ну, скажем, художника, на которого снизошло вдохновение, и он решил написать картину. Он прекрасно знает, что если и в дальнейшем, в ходе работы над картиной, у него не будет вдохновения и поддержки более высоких, чем его собственная, сил, ничего особенного у него не получится. Выйдет, скорее всего, мазня, а не картина. Все это ему хорошо известно. Но решение принято и нужно писать; причин такой необходимости может быть множество, но, так или иначе, нужно писать. Если бы он сам считал себя лишь безвольным участником творческого процесса, он должен был разложить свою палитру, краски, кисти, натянуть холст, установить мольберт, а потом сесть перед ним и сказать, обращаясь к Божественному: «А теперь пиши». Но Божественное подобным образом не действует. Художник сам должен взять все в свои руки, все приготовить, сосредоточить свое внимание на избранном сюжете, найти образы и колорит, который сможет их выразить, и постоянно направлять свою волю на то, чтобы с каждым сеансом картина становилась все лучше и лучше. Целенаправленно вкладывая всю свою волю в работу, он в то же время должен ощущать себя открытым, должен быть готов к восприятию нового вдохновения; ему никогда не следует забывать, что каковы бы ни были его познания в технике живописи, с каким бы усердием, как бы тщательно он не готовил, не обдумывал, не выстраивал сочетания цветов, изображения отдельных персонажей, общую композицию картины, если не будет вдохновения, у него выйдет картина, каких миллионы, то есть картина, не представляющая особого интереса. Он помнит об этом. Он пытается, он стремится увидеть, почувствовать то, что, по его замыслу, должно быть выражено на картине и как оно должно быть выражено. У него все готово: краски, кисти, натурщики, он уже сделал набросок, который должен вырасти в картину, и теперь он призывает вдохновение. Истории известны художники, которые достигали ясного и точного видения того, что должно быть сделано. А потом, день за днем, час за часом, всю свою волю сосредоточив на цели, они работали, изучали нужные материалы, с величайшим усердием и тщательностью делали все, что нужно было сделать, чтобы в совершенстве воплотить однажды увиденное, передать вдохновенный образ, представшую перед их внутренним взором картину… Вот такая работа – это действительно работа ради Божественного, в единстве с Ним, и работник в этом случае становится не просто покорным, безвольным орудием, а деятельно преданным, целеустремленным сотрудником. Работа, исполненная в таком духе, обычно дает достойные плоды. Вообще этот пример с живописью хорош своей наглядностью; дело в том, что живописец, если он, действительно, художник, творец, может ясно, отчетливо видеть то, что нужно воспроизвести, потому что вступает в непосредственное общение с Божественной Силой, которая, являясь источником всякого воплощения, стоит выше его. Все то же самое можно сказать применительно к поэту, писателю, вообще к любому что-то созидающему человеку, ко всем людям, занятым творческим делом.

У вас были бы, наверное, большие успехи в учении, если бы вы так же относились к своим урокам, не так ли?

(Двумя днями позже, на «пятничных занятиях» Мать снова вернулась к этой теме.)

Дети мои, если вы говорите себе «Мы хотим стать самым совершенным – насколько это в наших силах – орудием воплощения в мире Божественной Воли», то, согласитесь, чтобы быть таким инструментом, нужно себя соответственным образом воспитывать, образовывать, развивать. Божественный инструмент не может быть неотесанным обломком. Прежде чем что-то строить из камня, вы обрабатываете камень; нужно обточить, огранить бесформенный кусок углерода, чтобы он стал драгоценным алмазом. Все то же самое относится и к человеку, стремящемуся стать подлинным орудием Божественного. Чтобы сделать себя, свой мозг и тело таким совершенным инструментом, нужно все то, чем вы располагаете, должным образом развить, настроить, очистить, снабдить недостающим, улучшить имеющееся.

Возьмем, к примеру, ваши занятия. Если вы не в настроении, вы ворчите: «Господи, опять будет эта скука!» Если при этом еще и учитель не умеет пробудить ваш интерес к предмету (можно быть очень хорошим учителем и при этом не уметь увлечь учеников своим предметом, это далеко не просто… притом, бывает, что вам совсем не хочется, чтобы вас вообще как-то отвлекали от ваших собственных мыслей, с которыми вы совсем не расположены расставаться), то вам хочется бежать куда угодно, только бы не оставаться в школе. Но вы, хотя и не в духе, все же идете на занятия, вы понимаете, что должны учиться, так как если вы будете потакать своим прихотям, то вы никогда не достигнете умения управлять собой, ибо ваши прихоти, а не вы сами, будут управлять вами. Поэтому вы идете на занятия. И если теперь вместо того, чтобы говорить себе: «О боже, опять придется томиться смертной скукой, как это все неинтересно!», вы скажете себе: «Нет в жизни такого мгновения, таких условий, которые не предоставляли бы возможности сделать шаг вперед в своем развитии. Как же для этого я могу использовать нынешний день, что могу извлечь из того, чем мне предстоит заниматься, какой шаг мне предстоит совершить сегодня?.. Всего себя – пусть моя личность и не столь уж выдающаяся – я отдаю в распоряжение Божественного. Я хочу, чтобы мое существо стало хорошим инструментом, через которое Оно сможет проявить Себя, я стремлюсь к тому дню, когда смогу сказать себе, что готов (или готова) к трансформации. Итак, что мне предстоит делать сегодня?.. Я должен идти на это занятие, хотя этот предмет мне и не слишком нравится, но если я не умею найти для себя какой-то интерес в этой работе, то, может быть, это оттого, что во мне чего-то недостает, значит, где-то в моем мозгу не хватает нужных клеток. Но если это так, то я должен точно выяснить, в чем именно здесь дело, я буду старательно слушать, я буду очень внимателен и собран на уроке, а самое главное, я прогоню из ума это внешнее легкомыслие, небрежность, из-за которой мне делается скучно, когда я чего-то не понимаю. А отчего же все-таки мне скучно?.. Да оттого, что я ничего не делаю для самосовершенствования». Когда человек – все равно, молодой он или старый – перестает делать что-то для своего совершенствования, ему становится скучно, ибо мы живем на земле, чтобы идти все к большим и большим высотам в своем развитии. Если мы не движемся вперед, не растем и не развиваемся во всякое мгновение своей жизни, она, действительно, становится скучной, однообразной, безрадостной и совсем некрасивой. «Итак, я выясню, что я могу и должен сделать для своего самосовершенствования на этом занятии, ведь есть же здесь что-то такое, чего я не знаю, но что могу узнать и чему могу научиться».

Если хочешь учиться, можешь делать это в каждое мгновение. Я, например, училась, даже слушая болтовню малышей. Ведь во всякое мгновение может произойти что-то важное для внутреннего роста, это может быть, например, даже ненароком услышанное слово – ведь даже круглый дурак может сказать такое слово, которое откроет вам что-то такое, что поможет подняться на ступень выше. Если бы вы только знали, какой интересной становится жизнь, если человек таким образом учится у нее! Вам уже не придется скучать, все, скуке конец – ее у вас и в помине не будет, о ней вы и не вспомните, ибо во всем будете находить что-то интересное, что-то особенное, что-то замечательное, – потому что можете чему-то учиться во всякое мгновение жизни; на каждом шагу перед вами будет открываться возможность что-то сделать для своего самосовершенствования. Например, если, оказавшись по тем или иным причинам на улице, вы вместо внутреннего ничегонеделания начнете делать наблюдения… Помню, как однажды я зачем-то была на улице – мне что-то нужно было: или я делала покупки, или шла навестить кого-то, впрочем, это неважно; так вот, быть на улице – в этом часто мало приятного, но понаблюдайте за окружающим миром: как идет вот этот человек, как движется тот, другой, приглядитесь к особой игре света на разных предметах, заметьте, как неожиданно это дерево делает окружающую обстановку привлекательной для взора, обратите внимание, наконец, как много вокруг интересных вещей и в каждой есть что-то свое, особенное… и тогда каждое мгновение у вас будет чему поучиться. И не только поучиться; помню, как один раз, когда я шла по улице, я испытала что-то вроде озарения. Впереди меня шла женщина и – какая же у нее была замечательная походка, просто прекрасная! Двигалась она великолепно! И когда я все это увидела, передо мной вдруг возникла другая картина, внезапно мне открылись самые истоки греческой культуры, я увидела, как в мир нисходят все эти породившие ее силы, чтобы воплотить здесь прекрасное, – и все это единственно благодаря тому, что передо мной шла женщина с красивой походкой! Теперь вы понимаете, что я хочу сказать, понимаете, почему и как все может быть интересно даже во время прогулки по улице.

Так что, вместо того, чтобы, придя на урок, заниматься там глупостями (надеюсь, что никто из вас этого не делает, уверена, что все, кто ходит на эти беседы, никогда не будут делать глупостей на занятиях, что все вы как раз то исключение, которое подтверждает правило, потому что я знаю, что слишком многие, к сожалению, ходят в школу, чтобы предаваться там всем мыслимым и немыслимым глупостям), вы сможете извлекать из занятий пользу для своего роста, так чтобы каждый день было хотя бы и небольшое, но продвижение вперед, – даже несмотря на то, что осознаете, что на уроках этого учителя вам скучно и почему это так происходит, – тогда это будет замечательно, потому что вы вдруг обнаружите, что ваша скука куда-то пропала, что и с этим учителем может быть очень и очень интересно! Если вы таким образом начнете относиться не только к занятиям, но и ко всей своей жизни, она станет для вас постоянным чудом. И это единственный способ сделать ее интересной, потому что жизнь на земле призвана быть ареной прогресса, с этой целью она и созидалась, и если мы в своем развитии доходим до максимально возможного, мы с наибольшей выгодой для себя и всего мира используем свою жизнь на земле. Если вы сумеете воспитать в себе такое отношение к жизни, вы будете чувствовать себя счастливыми. Вы будете счастливы тем, что делаете все наилучшее, на что вы способны.

Милая Мать, но тогда правильно ли я понимаю, что если человек скучает, это значит, что он не совершенствуется?

Когда скучает, он, разумеется и без всяких сомнений, не совершенствуется, и не только не совершенствуется, но и упускает возможность сделать очередной шаг в этом направлении. В жизни у вас бывают обстоятельства, когда все вокруг вам кажется унылым, тусклым, скучным, глупым, и если вы сами начинаете испытывать скуку, что ж, тогда, значит, внутри у вас та же скука, что и в окружающей обстановке! А это со всей очевидностью доказывает, что вы просто находитесь в состоянии, которое не дает вам двигаться вперед. Нет ничего более противоречащего самой цели и основаниям жизни, чем вот такие волны накатывающей на вас скуки. Но если вы, когда это случится, сделаете маленькое внутреннее усилие над собой и сумеете сказать себе: «Так, подожди, давай посмотрим, разберемся, чему бы здесь можно было поучиться? Зачем мне все это дано, какой урок можно извлечь отсюда? Что я должен улучшить в себе? Какую слабость в себе преодолеть? И откуда это безволие, которое я должен преодолеть в себе?», вы увидите, что уже в следующее мгновение ваша скука исчезнет. Вам сразу станет интересно жить и вы сможете духовно расти! Это хорошо известный способ развить свое сознание.

Тем не менее большинство людей, если им скучно, вместо какого-то шага вверх обычно совершают шаг вниз, назад; они опускаются еще ниже, чем то состояние, в котором были, они делают все общепринятые глупости, всевозможные гадости и мерзости, – и все это лишь для того, чтобы как-то развлечь себя. Они травят себя ядами, то есть портят здоровье и наносят вред своему мозгу, бранятся. Они делают все это, чтобы убить скуку. Хотя могли бы, правильно воспользовавшись обстоятельствами, не опускаться, а подняться выше. Но вместо этого они опускаются еще ниже. Люди, когда жизнь бьет их, когда у них случается несчастье – то, что они сами называют «несчастьем» (вспомним, что есть люди, с которыми всевозможные неприятности и беды случаются беспрерывно), стараются самым первым делом забыть о нем – как будто оно и так не забывается очень скоро! И они делают все что угодно, лишь бы забыть о происшедшем. Когда им почему-нибудь становится тяжело, они всеми силами стараются отвлечься, – а отвлечься или развлечься у них означает делать глупости, а значит, опуститься в сознании ниже обыкновенного уровня – опуститься, вместо того чтобы подняться… Были ли у вас в жизни особо тяжелые, мучительные испытания? Если такое случается, не нужно одурманивать себя, не нужно стремиться поскорее забыть обо всем, не позволяйте себе скатываться до бессознательного состояния; вы должны добраться до самой сути происшедшего и понять, найти свет, стоящий за ним, обрести истину, силу, радость, а для этого нужно быть сильным, не давать себе опускаться. Но об этом, дети мои, мы поговорим немного позже, когда вы станете постарше.

20 мая 1953 г.

Дорогая Мать, ты говоришь в своей книге:

«И даже те, кто, достигнув другой стороны бытия, стремится уйти вообще, уйти навсегда, возможно, убедятся, что бегство из этого мира в конце концов дает не так уж много».

    (Вопросы и ответы, 28 апреля 1929 г.)

Что здесь подразумевается под «другой стороной бытия»?

Можно сказать, что у бытия есть как бы две стороны – проявленная, представляющая собой наш материальный мир, и непроявленная, названная в книге «другой»; их разделяет своего рода завеса, которую нужно пересечь при переходе от одной стороны – к другой. Таким образом, быть на «другой» стороне значит находиться не в физическом мире, а, например, в витальном или в той его части, которую можно назвать сознательно-витальной. Если человек развил в себе способность переходить из одного мира в другой, полностью сохраняя сознательное состояние, то ему становится понятен смысл всего того, что происходит в проявленном мире. Есть люди, которые регулярно «выходят» из тела, чтобы приобрести соответствующий опыт перехода в иной мир и пребывания в нем. Разумеется, это нужно делать умело и для начала – не в одиночку. Нужно, чтобы кто-нибудь следил за состоянием вашего тела и его безопасностью.

Есть ли разница между полной самоотдачей Божественному и тем, что мы называем «приношением»?

Это два аспекта одного и того же – нашего отношения к Божественному; они схожи, но не совсем. Первое сильнее, чем второе, так что, на самом деле, это все-таки разные уровни бытия.

Ну, например, ты решил сделать свою жизнь приношением Божественному. Решил твердо. И вот вдруг с тобой совершенно неожиданно случается что-то очень неприятное, и тогда в тебе первым делом возникает внутренний протест. Да, ты принял решение о приношении, ты раз и навсегда сказал: «Моя жизнь принадлежит Божественному», тем не менее обстоятельства внезапно складываются крайне неблагоприятно, такое бывает, и у тебя, естественно, возникает отрицательная реакция на создавшуюся ситуацию. Но если ты хочешь быть последовательным в своем решении, ты должен и этот неприятный случай превратить в приношение Божественному, со всей искренностью, на какую ты способен, сказав Ему: «Да будет воля Твоя, и если Ты решил так, пусть будет так». Такое отношение должно быть совершенно естественным и добровольным. Понятно, что достичь этого очень непросто.

Даже в самых простых повседневных жизненных ситуациях, когда случается немного не то, чего ты ожидал, не то, ради чего трудился, ты, естественно, непроизвольно реагируешь отрицательно (то есть прямо противоположно тому, как надо): «Нет, это не то, не так», в то время, как если бы ты достиг полной самоотдачи Божественному, этого не случилось бы и ты оставался бы одинаково спокойным, невозмутимым как при ожидаемом – благоприятном – стечении обстоятельств, так и при неожиданном – например, неприятном – исходе событий. И даже в том случае, когда события развиваются не так, как хотелось бы, если ты по-настоящему совершил самоотдачу, ты в конечном итоге приходишь к выводу, что и такой поворот событий – тоже благо. Пусть, например, ты сделал какую-то очень тяжелую работу, много потрудился для достижения определенной цели, потратил на это много времени, отдал много сил, вложил всю свою волю – и совсем не для себя, а, скажем, ради какого-то божественного дела, ради самого Божественного (это, собственно, и есть то, что мы называем «приношением»), – и вот после многих беспокойств, после всех этих трудов, усилий получилось совсем обратное тому, к чему ты стремился, тебя постигла, на твой взгляд, неудача. Тогда, если ты по-настоящему предал себя в руки Божественного, если твоя самоотдача совершенна, ты говоришь: «Что ж, очень хорошо, я сделал все, что мог, но таково было решение Божественного, и я полностью принимаю то, что решено Им». Если такой глубокой и, в то же время, естественной самоотдачи у тебя нет, ты реагируешь примерно следующим образом: «Как же так, я столько сделал и столько преодолел, и ведь не ради себя, а ради Божественного и вот, пожалуйста, ничего не вышло!» В девяноста девяти случаях из ста реакция именно такова.

Так что достичь настоящей самоотдачи очень и очень нелегко.

Если делаешь какое-то дело, нужно ли стремиться завершить его во что бы то ни стало ради практики самоотречения?

Если дело действительно должно быть доведено до конца, если есть совершенно ясное понимание, что ты должен выполнить его, то независимо от того, получается оно у тебя так, как ты задумал и ожидал, или нет, нужно продолжать делать то, что должно быть исполнено.

Хорошо, а если ты так и стараешься действовать, но, сам того не сознавая, допускаешь какую-то ошибку, как понять, что поступаешь неправильно?

Если ты совершенно искренен, ты всегда сможешь увидеть свой промах. Неспособность видеть свои заблуждения – это всегда признак неискренности. И обычно ее источником является витальное. Даже в том случае, когда витальное полностью готово принять участие в определенной реализации (что уже само по себе является большим достижением), когда в нем есть твердая решимость работать ради этого, отдать все силы и энергию на то, чтобы довести до конца начатое, даже тогда где-то очень глубоко в нем теплится – как бы точнее сказать – надежда, что все выйдет хорошо, что нужный результат будет благополучно достигнут. Из-за этого ваша искренность не является совершенной. Потому что такие надежды – это проявление эгоизма, это личное, а значит, у вашей искренности нет совершенной чистоты. И вы не способны распознать, на ложном вы пути или нет.

Но если вы искренни совершенно и полностью, то как только вы начинаете делать что-то хотя бы чуть-чуть не так, вам сразу же очень ясно и в то же время очень тонко, ненавязчиво дается понять: «Нет, это не то». Таким образом, если вы сохраняете отрешенное состояние духа, вы немедленно, мгновенно поймете, что действуете неправильно, и остановитесь.

Но обычно люди не умеют сохранять необходимое состояние отрешенности даже в самом бескорыстном деле. Очень важно это осознать до конца. Хотя вы и решились посвятить всю свою жизнь неэгоистической цели, это еще не значит, что вы тем самым уже избавились от своего эго. У вас долго сохраняется собственный, личный подход к делу, определенное личное отношение, личная заинтересованность; внутренне вы питаете надежду (не будем говорить о желании), что добьетесь определенного результата, что, в конце концов, что-то будет достигнуто, сделано, и сделано именно так, как вы это видите, как бы вам того хотелось, по-вашему. Даже в том случае, когда вы предприняли что-то не в личных целях, в вас живет надежда, что все удастся, что впереди вас ждет успех, – не ваш личный успех, но успех дела, которое вы начали, ради которого трудитесь. И вот эта крупица личного, совсем крохотная, трудноуловимая для вашего сознания, несколько принижает ваше отношение к делу, совершенной безупречности уже нет, произошло некоторое отклонение от правильного курса. Это лишает вас способности осознавать собственные неверные шаги. Если этой примеси личного нет, то вы способны немедленно распознать любой свой промах. И распознать совершенно безошибочно, даже если произошло едва заметное, микроскопическое отклонение от прямого курса. Тем не менее, как только это произошло, вам достаточно даже самой малости, чтобы осознать: «Да, здесь я ошибся». Но для этого нужно обладать совершенной искренностью, такой искренностью, которая ни за что не допустит и тени самообмана, которая заставит пойти на все, решительно от всего отказаться, лишь бы только не жить в заблуждении. Да, это трудно; чтобы добиться этого, нужно много времени и труда. Ум и витальное всегда стремятся извлечь какую-то выгоду для себя из того, что вы делаете; эта выгода – личное удовлетворение, самодовольство, высокое мнение о себе. Так что не поддаваться самообману – это трудное дело.

Каким образом можно безошибочно узнать, действительно ты принадлежишь Божественному или нет, действует Оно через тебя или нет?

Во всяком случае, ум здесь не поможет. Вы можете думать, что всецело принадлежите Божественному и что Его Присутствие в вас достигло своей высшей точки, но полной уверенности у вас быть не может, это нужно чувствовать, ощущать. Естественно, первоначально стремление к этому состоянию возникает в уме, это понятно, потому что именно здесь начинается вообще всякое понимание чего бы то ни было. Потом стремление возникает уже здесь (Мать указывает на сердце), и, движимые горящим в сердце огнем этого стремления, вы работаете для его реализации. Подлинно Божественное Присутствие ощущается непосредственно и отчетливо.

Предположим, например, что ты занимаешься упражнениями по тяжелой атлетике, поднимаешь тяжести. И вдруг к тебе приходит осознание того, что существует сила, которая неизмеримо превосходит твои силы, и именно благодаря ей, с ее помощью ты поднимаешь вес. Твое тело становится для тебя чем-то почти несуществующим, поднимает вес это Нечто. Тогда ты и узнаешь ответ на свой вопрос и ты уже не будешь больше спрашивать, как и что нужно делать, чтобы узнать об этом; когда все это произойдет с тобой, ты все узнаешь и поймешь. Так бывает.

Вообще же у каждого человека осознание Божественного Присутствия приходит по-своему, все зависит от того, что является преобладающим в его существе. Например, у человека, ищущего истину большей частью с помощью размышлений, в какой-то момент может внезапно возникнуть ощущение, что мыслит не он, что существует нечто, знающее гораздо больше, видящее гораздо яснее, обладающее неизмеримо большим светом, большим сознанием, и именно это нечто выстраивает ваши мысли и слова, и тогда человек начинает поверять свой опыт бумаге. Если опыт чист, то пишет уже не сам человек, но именно Нечто водит его рукой. В такие моменты вы осознаете, что это небольшое поверхностное образование, ваша физическая личность, есть всего лишь скромное крохотное орудие, которое старается, насколько это возможно, быть спокойным, чтобы не нарушалась чистота опыта.

Это очень важно – не нарушать течения опыта. Если вместо спокойствия вы позволите себе какие-то посторонние чувства, например удивление: «Смотри-ка, как это любопытно!», то…

Как достичь такого состояния?

Хотеть этого, стремиться к этому. Стараться все больше и больше избавляться, освобождаться от эгоизма, но не в смысле «жизни ради других» или какого-то самозабвения, нет, нужно, чтобы вы все меньше и меньше ощущали себя отдельной личностью, неким обособленным созданием, существующим самостоятельно и независимо. Но прежде всего, и это главное, в вас должен гореть этот внутренний огонь, это стремление, эта потребность, жажда света. Вас охватывает некое… как бы выразиться… озаренное воодушевление. Непреодолимая потребность раствориться в Божественном, полностью отдать себя Ему, жить только в Нем.

В такие мгновения вы и переживаете подлинное состояние устремленности к Божественному.

Очень важно при этом сохранять полную искренность и по возможности распространить это состояние устремленности на все существо целиком, переживать его не только головой, а именно всем существом, буквально каждой клеткой тела. Нужно, чтобы той самой непреодолимой потребностью, о которой я только что говорила, было охвачено все сознание в целом… Спустя некоторое время после того, как вы вошли в это состояние, напряженность его спадает. Очень долго сохранять это состояние невозможно. А потом, через некоторое время после этого переживания, может быть, очень скоро, почти сразу же, а может быть, на следующий день или еще позже, возникает другое переживание, в некотором роде обратное первому. Вы чувствуете не внутренний подъем, устремленность ввысь и так далее – это прошло, его сменяет другое ощущение – ощущение, что происходит определенное Нисхождение, вы получаете конкретный Ответ. И только Он один и существует для вас. И ничего, кроме Него, кроме божественной мысли, божественной воли, божественной силы, божественного воздействия. Себя же самого, как отдельную личность, вы чувствовать перестаете.

Иначе говоря, вы получаете отклик в ответ на свое стремление. Он может прийти немедленно – хотя это случается редко, но и такое бывает. Ваше состояние совершенно, если оба переживания совмещаются; обычно они чередуются, становясь по времени все ближе и ближе друг к другу, пока в какой-то момент не сольются в одно целое. Тогда их невозможно различить, отделить одно от другого. Один суфийский мистик (кстати, замечательный композитор и по происхождению индиец) рассказывал мне, что в суфизме состояние благоговейного и всепоглощающего почитания Божественного, полной преданности Ему не считается самым высоким, это не последняя ступень; наивысшее достижение в развитии человеческого существа, по учению суфиев, – это состояние, когда для вас уже нет различия между вами и Божественным и уже нет смысла говорить о каком бы то ни было обожании, самоотдаче, преданности, потому что исчезает разделение между двумя сторонами – человеком и Богом. Это по-своему очень простое состояние, когда человек и Бог сливаются в едином бытии. Суфиям, например, оно вполне знакомо, более того – оно подробно описано в их книгах. Вообще это состояние широко известно среди мистиков, его главная и единственная особенность – совершенная простота. Отсутствие всяких различий, полное тождество. При переходе в это высшее состояние преодолевается предшествующее ему состояние исступленной преданности, самоотдачи этому неизмеримо и во всем превосходящему человека, превышающему всякое его разумение «Нечто», состояние, которое является всего лишь следствием его стремлений, восторженного почитания этого «Нечто». Теперь различия стираются. Когда единство совершенно, никаких различий быть не может.

Является ли такое единство пределом самосовершенствования?

Нет, пределов совершенствованию и развитию не существует, в таком деле последней, высшей точки быть не может.

Можно ли достичь этого состояния раньше, чем преобразовано тело?

Раньше, чем преобразовано тело?.. Но это явление, связанное с сознанием. Можно, например, пережить это состояние в физическом сознании за много лет до окончания работы по преобразованию непосредственно клеток тела. Между физическим сознанием (сознанием тела) и самим материальным телом огромная разница. Работа по преобразованию тела потребует много времени хотя бы уже потому, что до сегодняшнего дня этого не сделал еще никто. А то состояние сознания, о котором у нас идет речь, – человечеству известно, оно было реализовано наиболее возвышенными его представителями, выдающимися мистиками, тогда как преобразовать тело не удавалось до сих пор еще никому.

На это уйдет страшно много времени. Когда я как-то спросила Шри Ауробиндо, сколько времени понадобится, чтобы осуществить трансформацию тела, он без колебаний ответил: «О, для это потребуется лет триста».

Триста лет, считая с какого срока?