Кровавый круиз

Голос девицы становится выше на октаву. Проходящие мимо люди смотрят с любопытством.

– Долбаная фашистская подстилка, – визжит ее подруга.

Пия усмехается:

– Спасибо. Так меня еще не называли. Во всяком случае, в этом круизе.

– Можно получить обратно напиток, чтобы я могла его выпить в каюте?

Пия отрицательно качает головой.

– Тогда это, в принципе, воровство. Мы сейчас напишем жалобу. Ты наверняка сейчас сама его выпьешь.

– Жалобу можно оставить на стойке информации у выхода из магазина. Сотрудники службы непременно помогут ее составить. Мне пора. Считаю, что вам нужно немного остыть с помощью пары стаканов воды. Вечер только-только начался.

– Черт возьми, как достало это общество нянек, – возмутилась девица, увлекая за собой подругу.

– Еще один обычный рабочий день? – интересуется Калле.

– Готова поспорить, ты особо не скучал по «Харизме», наблюдая эту сцену. – Пия подмигнула ему. – Пойдем?

Внутри Калле поднимается еще одна волна беспокойства. Скоро настанет решающий момент. Маленькая коробочка в кармане пиджака вдруг кажется тяжелой, как свинец.

Но Винсент согласится. Конечно же согласится. Они не раз говорили о том, что однажды поженятся.

– Ну и идиоты, – комментирует происходящее Винсент.

– Нужно стараться не забывать, что на самом деле большинство из них прекрасные люди.

Пия первая идет к лифту.

– А те, что не очень прекрасные? Что с ними делать?

– Чаще всего оказывается достаточно с ними поговорить, и они успокаиваются. – Пия нажимает кнопку вызова лифта. – Если они совсем пьяны, мы отправляем их в специальные «камеры-вытрезвители». А если дело совсем плохо, то высаживаем на сушу при первой же возможности и передаем в полицию.

Двери лифта звякают и открываются. Оттуда выходит высокая статная женщина. Он видит форму Пии и ухмыляется:

– Мальчики, что же вы такое натворили? – Улыбка женщины обращена к Винсенту. Флиртует! Явно заявляет о себе выпитый виски.

– Лучше не знать, – весело отвечает Пия, входя в лифт.

– Я могу помочь, если понадобится надеть на них наручники, – кричит женщина им вслед. Винсент смеется и спрашивает Пию:

– Тебе не бывает страшно?

– Бывает. Но нас четверо охранников на борту. И мы редко ходим поодиночке. Я буду вместе с коллегой, как только отведу вас на мостик.

– А оружие у вас есть?

Лифт приезжает на десятую палубу. Калле чувствует, как пот под мышками просочился до пиджака. Он смотрит на Винсента и Пию и не верит, что два его мира соприкоснулись.

– Только дубинки, – отвечает Пия. – Нам не нужны пневматические пистолеты. Их наличие обязательно привело бы к трагедии.

Она первая выходит из лифта. Здесь тихо и спокойно. Вниз ведут только лестницы. Стеклянные двери конференц-залов делают их похожими на террариумы. Вот и дверь на прогулочную палубу. А потом стена, отделанная деревянными панелями. Пия вставляет карточку в электронный замок. Набирает код. Раздаются четыре пронзительных сигнала, и она толкает незаметную дверь.

Сердце Калле отчаянно бьется. Он едва понимает, что происходит. Он так долго это планировал, так часто представлял во всех деталях, что теперь ему кажется: вот он, приступ дежавю. Они входят. Капитан Берггрен уже ждет.

Томас

– Что тебе нужно? – спрашивает Оса. – Ты сам хоть знаешь, зачем звонишь?

Томас ловит себя на том, что щурится, как будто это может помочь улучшить телефонную связь. Оса дома в Норчёпинге, но так же точно она могла бы находиться в любой другой точке земного шара.

Томас опускает телефон и смотрит на экран. На индикаторе приема всего одна палочка.

– Я просто хотел узнать, как ты там.

Перед ним открываются двери, он входит в лифт. Нажимает на нужную кнопку. Со всех сторон он видит свое отражение в дымчатом стекле, которым отделаны стены, оно бесконечно повторяется, как в калейдоскопе. Рыжие волосы Томаса намокли и торчат в разные стороны.

Почему Оса не отвечает?

– Я скучаю по тебе, как ты не понимаешь? – говорит он и ненавидит сам себя за то, что говорит невнятно. – Все спрашивают про тебя. Представь, каково это – быть на мальчишнике Стефана и не рассказать, что мы разводимся.

Двери лифта открываются, и Томас выходит на пятую палубу. Стоит некоторое время в недоумении. Где его каюта? Где все указатели?

Оса хрипло смеется:

– Так похоже на тебя – притворяться, будто тебе интересно, как я, когда на самом деле ты звонишь, чтобы рассказать о том, как чувствуешь себя ты.

Томас крепче сжимает телефон. Ее голос такой холодный, страшно холодный. Она могла бы заморозить своим дыханием все Балтийское море.

Не надо было звонить. Опять большая ошибка. Но он и это знал заранее. Просто, когда так плохо, уже на все наплевать.

– Прости, что я страдаю от всего этого.

Навстречу ему идут по лестнице две женщины и улыбаются.

– Прости, что я не бесчувственный, – говорит Томас уже и Осе, и им.

Он заходит в коридор. Он просто хочет взять в каюте пачку сигарет. Надо было сначала закурить, а потом уже звонить: ему лучше думается, когда он курит. Но в то же время нежелательно, чтобы Оса слышала, как он затягивается. Томасу по-прежнему не все равно, что она о нем думает, хоть она уже не имеет морального права судить о его поступках. Блок сигарет в магазине беспошлинной торговли стоил недорого, а у него в конце концов есть очень серьезная причина, чтобы снова начать курить.

Если бы все было как обычно, он рассказал бы сейчас, что они напоили Стефана еще в автобусе из Норчёпинга и что Пео и Лассе волочатся за каждой юбкой. Он хочет услышать смех жены. Настоящий, искренний смех. Он хочет, чтобы Оса знала, что он ни за кем не волочится, что никто не может сравниться с ней.

– Скажи что-нибудь, – просит он. – Пожалуйста. Ты не представляешь, как я скучаю по тебе.

– Представляю.

– А ты совсем не думаешь обо мне?