Как я стал Вторым. Заключение

Стиснув зубы Фримен вытерпел и протянул руку с указательным пальцем в сторону камеры бабули.

– Будем считать, что он твой ангел хранитель, – с циничной иронией произнес солдат.

Толкая бабушку прикладом в спину, боец вел ее к камере. Адам, увидев, что его старания не прошли даром, с облегчением вздохнул и опустил голову.

– Встать! – крикнул охранник. – Это последнее предупреждение.

Фримен с трудом поднялся и, хромая, поплелся к камере. Многие люди уже лежали внутри камер и о чем-то говорили с людьми в халатах. Охранники остались снаружи. Камеры были звукоизолированы, потому из них не доносилось ни единого шороха.

Нога Адама отказывалась работать, он подползал к камере под канонаду яростных криков «пса системы», которому, для полноты картины, не хватало только пены у рта.

– Поднимите его, – скомандовал доктор, сидевший в камере. Фримен не успел оглянуться, как оказался на твердой и холодной кушетке, отвернутой от доктора.

– А теперь покиньте нас, – строго сказал мужчина в халате. Охранник не мило взглянул на доктора.

– Пожалуйста, – гораздо более мягко добавил доктор. Солдат недовольно и нехотя исполнил приказ.

– Итак, – неспешно начал док, нависнув над Адамом, – начнем с вашего браслета. Как вам известно, по законам Содружества Честных, если браслет показывает цифру или число больше, чем ноль, гражданин обязан немедленно обратиться в управление по контролю лжи, для описания обстоятельств и причин своего поступка, после чего, в девяноста процентах случаев, он отправляется к нам – в Терру – Док многозначно улыбнулся. – Здесь мы проводим замену браслета на ошейник, на котором будет указана цифра количества вашей лжи. Как вы уже поняли, отныне у вас нет имени, фамилии, нет никаких родственных связей. Только имя – Первый, и название вашего региона заключения. Цель вашего пребывания здесь – труд во благо чистого, честного общества, продолжающего жить мирной и честной жизнью. Адам плохо слышал доктора и разбирал суть его речи только по ключевым словам.

«ошейник… нет имени… труд…»

– Не пытайтесь сбежать, ведь как только Вы покинете допустимую зону, ошейник выдаст напряжение силой в одну тысячу вольт, после чего сердце, не выдержав напряжения, остановится, а в мозге лопнут сосуды и Вы скончаетесь на месте. Также обратите внимание, что если число Вашей лжи на ошейнике дойдет до тысячи, то с Вами произойдёт то же, что и при попытке побега. Теперь скажите – остались ли у Вас вопросы?

Адам молчал, пытаясь победить в голове весь тот поток информации, который только что услышал.

– Ну что ж… Если вопросов нет, то пожалуй… – док стал отходить от кушетки.

– Но есть ли шанс на исправление? Ведь на моем браслете ноль. – Адам протянул окровавленную руку доктору. Глаза последнего округлились.

– Как ноль?! – док суетливо стал водить руками по голограмме на стене, перебирая, словно документы на рабочем столе, файлы, в которых Адам увидел огромное количество своих биографических фактов.

«Так они все это время следили за нами» – мысленно сделал вывод Первый.

– Вот оно – ваша ложь имеет четвертую степень тяжести, а по законам Содружества Честных Вы подвергаетесь немедленной изоляции. И браслет не показывает вашего числа. – успокоившись машинально проговорил доктор.

– Но, док… Есть ли шанс на исправление? Шанс вернуться… – подавлено, но с надеждой продолжал Адам.

– У Вас был шанс, мистер Фримен! – крикнул разъярённый доктор. – Вы провалили свой экзамен, отныне Вы заключенный по имени Первый, и никак иначе! – на лбу доктора выступила испарина.

После слов дока на руках и ногах Адама замкнулись толстые замки, с потолка камеры опустилось большое множество прозрачных проводков и различных датчиков.

Пока Адам зачарованно наблюдал за этим чудом, потолок превратился в операционную «мастерскую», доктор ввел ему в плечо несколько кубов синей жидкости.

– Не волнуйся, Первый. Сейчас ты не сможешь шевелиться и разговаривать… Кстати, ты единственный, кто сохранил свое имя среди только что поступивших, в данный момент – ты один такой, на полтора миллиарда лжецов!

«Полтора МИЛЛИАРДА… Господи, да какая же это война за правду…» – пронеслось в голове парализованного Фримена.

Доктор суетливо вводил все новые и новые иглы в тело Первого, приклеивал какие-то присоски, менял датчики. Останавливаясь на мгновенье, он с ног до головы осматривал Фримена, кивал головой, что-то бубнил и снова принимался «украшать» тело новоиспеченного узника.

Вторая фаза. Сейчас я введу Вам наркоз, и Вы медленно погрузитесь в сон. Доктор подключил несколько проводков к браслету Адама, и суетливо стал возить руками по голографической стене. Спустя еще несколько минут из металлического пола выехал куб размером с тумбочку. Внутри куба находился ошейник, по форме и цвету он был практически идентичен браслету, с единым только различием в размере. Он был в несколько раз больше. Во внутреннем кольце ошейника было огромное множество иголочек; а также проводков, которые заканчивались иглами разной длины.

«Так вот почему невозможно без потери жизни снять браслет…» – мысленно предположил Адам.

Доктор бережно достал браслет из куба, положил его на столик возле кушетки, который, к слову, так же появился практически из ниоткуда.

С трудом повернув голову, Адам обратил свой взгляд на соседнюю камеру, в которой корчился от боли другой заключенный. В той камере доктор суетливо вводил заключенному шприц за шприцем разноцветные жидкости…

«Господи…» – вновь пронеслось в голове.

Жжение в запястье заставило Адама отвлечься от этой жуткой картины. Док тем временем, небольшим, как ручка, лазером прожигал руку Адама. Судя по всему, боль была бы гораздо ощутимей, если бы не введенное доктором противоядие от последней.

Наркоз уже полностью овладел телом Адама. Изображение становилось менее разборчивым и все более сложным представлялось рассмотреть

силуэт доктора в полумраке, различать звуки…

Очнулся Первый в камере. Уютная минималистичная камера с преобладающей серой гаммой в тонах стен. Продолговатая форма камеры – от предполагаемой двери до вполне материального окна (предполагаемой потому, что двери, как таковой, не было, была цельная металлическая стена, которая, при необходимости, проделывала в себе окно или поднималась полностью, но все остальное время она оставалась просто стеной). В камере был санузел и одноместная металлическая кровать, обшитая тканью. Свет в камере создавал светившийся по всему периметру белый потолок. Также в стене был встроен шкафчик для личный вещей, хранить в котором, к слову, можно было лишь зубную щетку, мыло, пасту и мочалку. Вдобавок, эту камеру от тюремных камер в их привычном понимании, отличало наличие душа, он был размещен здесь по не ясным причинам. Но, не смотря на относительное удобство и комфорт, общая картина оставляла не лучшее впечатление. Серый цвет угнетал сознание находящихся в камерах заключенных. Потому главной ценностью в камере оставалось окно из бронированного мутного стекла, в котором время от времени можно было наблюдать солнечных зайчиков и отличать день от ночи. В те редкие моменты, когда солнышко, играя, рисовало бликами свои веселые узоры, окно напоминало картину, и было единственным местом в камере, которое позволяло забыть о том, где ты в данный момент находишься.

Первый проснулся от резких раскатов грома в голове, которые провоцировали звуки объявлений по тюрьме. Наркоз, судя по всему, неохотно покидал организм Адама, создавая жуткую головную боль.

– Вы находитесь здесь по своей вине, вы сами выбрали путь лжи и предательства. Мы готовы вам помочь и наставить вас на путь исправления. Через труд, через моральную корректировку, мы готовы вернуть вас к жизни, – гремел голос. Одно объявление сменялось другим.

– Мир был на грани краха, и только он, великий Райан Хит, использовал теорию Честного Мира не менее великого Пола Роджерса и привел этот мир в идеальный порядок. Он создал модель мира, где не будет войн и насилия, где не будет гнусной лжи с телеэкранов, лживых книг и прочих не нужных нам вещей. Эти два гения современности предоставили человечеству шанс пожить в том мире, который будет симпатичен каждому, – голосом эпического героя продолжал говорить динамик.

– Внимание! – прервал предыдущую пропаганду женский голос, – до отбоя остается десять минут, повторяю – десять минут. Заканчивайте свои дела и по сигналу подойдите к красному лазеру в правом углу своей камеры для получения графика работ на завтрашний день.

Адам сидел на кровати, пытаясь осознать все, что он уже пережил и страшась мысли о том, что же еще ему предстоит пережить. Он рассматривал жженые раны, они уже больше походили на свежие шрамы на запястье, на котором еще недавно красовался «браслет почета». Он осторожно водил пальцами по плотно впившемуся в кожу ошейнику и думал… думал… мысли разъедали его изнутри…

– Пять минут…

Он видел дом… Людей… Машины… Слышал пение птиц… Видел солнце… Вспоминал, как он был еще ребенком, как смотрел любимый мультфильм, пока не видят родители. Как он, порой, ненавидел любимую работу, но все же отдавал ей всего себя…

– Одна минута, – предупреждаем, что за не получение обязанностей и графика работы вас ожидает суровое наказание в виде работ четвертого уровня моральной сложности в регионе «Смертник». Цените свое место в регионе «Первый».

Громкий, пронзительный сигнал прорезал слух Адама. В углу комнаты возле «двери» замигал красный свет, весь остальной свет в камере выключился

– Подойти к лазеру. – прозвучала команда.

– Не двигаться. – за ней последовала и вторая.

Адам спешно вскочил с кровати, но упал из-за острой боли в колене.

– Приготовиться.

Сделав сверхусилие, Адам прислонился к стене. В его голове резко ниоткуда появились данные: «Третий блок. Погрузка запрещенных материалов».

– Крепкого сна!

Адам похромал к кровати. Сев, он заскулил, словно избитый пес, и не было этому отчаянью конца, не было конца всхлипам Адама. До самого утра.