Трагедия Мортхира

Поймав вопросительный взгляд Анарис, он напомнил ей о сне – и его маленький рассказ, лишенный особых подробностей, заставил его вновь пережить те неприятные ощущения, от которых он очень сильно хотел избавиться.

– Надо расспросить жителей Кадхи, – произнесла Анарис, когда ее отец завершил свой рассказ, – А тем временем у меня есть к тебе просьба…

Хестод внимательно взглянул на нее и легким кивком попросил ее продолжать. Анарис несколько замялась, но, собравшись с духом, уверенно произнесла:

– Я хочу отправиться к Гелару. Помочь ему…

– Ты никогда не любила оставаться у кого-то в долгу, – с легкой усмешкой заметил ее отец и, похрустев костяшками тонких пальцев, прибавил, – Но ты уже давно взрослая девочка. Ты сама все понимаешь…

Анарис кивнула и опустила взгляд. Он приобнял ее и, сдержав подступавшие слезы, тихо прибавил:

– Будь осторожна. И, чтобы не случилось, не давай себя обидеть…

Девушка с горькой улыбкой взглянула на него, и Хестод увидел в ее глазах молчаливое согласие. Он подбадривающе улыбнулся, и Анарис почувствовала некоторое облегчение на душе. Осторожно поднявшись, она поспешила покинуть покои отца, и Хестод, задумчиво взглянув на свой посох, с досадой прошептал:

– До чего же тяжело отпускать то, что любишь…

* * *

Через несколько минут, восстановив душевное спокойствие, Хестод вышел из дворца. Свежий воздух определенно пошел ему на пользу – и он, прислушавшись к совету Анарис, шел по улицам древнего города и с интересом смотрел по сторонам, подмечая последствия первых дней своего правления.

Жизнь в Кадхе постепенно перестала напоминать гнетущий кошмар – все больше жителей выходило на улицы города и спешили на рынок или на простую прогулку. Провожая их взглядом, некромант невольно поймал себя на мысли, что система патрулей, навязанная жителям самой Марво, изжила себя – довлевший над ними страх исчез, а сам народ Кадхи сплотился, как никогда раньше.

Но вскоре он остановился у нужного дома и, осторожно поднявшись на крыльцо, отрывисто постучал в дверь. Ожидание ответа несколько затянулось, и Хестод заметно занервничал, но вскоре дверь приоткрылась, и он увидел своего старого знакомого.

– Здравствуй, Урц, – уверенно произнес он, – Столько лет прошло…

Однако хозяин дома, едва увидев лицо Хестода, с резким хлопком закрыл дверь. И, как только некромант снова постучал в нее вновь, то услышал голос, полный искреннего недовольства:

– Оставь меня, «брат», – он выделил это слово особенно сильно, заставив Хестода почувствовать боль воспоминаний, – Ты сделал свой выбор давным-давно…

– Я не предавал Лилит, – глухим голосом произнес некромант, – Почему ты не хочешь принять то, что уже случилось?

Дверь резко отворилась, и Хестод наконец увидел Урца. С момента их последней встречи он разительно изменился – и, лишь мельком окинув его взглядом, некромант увидел бессильную ярость в его глазах.

– Ты сделал ставку на свой орден! – Урц угрожающе ткнул в него пальцем, но его собеседник не подал виду, – И она погибла по твоей вине!

– Ты потерял сестру, а я потерял любимую жену, – рассудительно парировал Хестод и, подойдя к нему вплотную, сквозь зубы произнес, – Так будь добр, прояви уважение к ее последнему желанию…

Услышав это, Урц тяжело выдохнул и, отойдя на шаг, с размаху ударил кулаком в каменную стену прямо рядом со своим гостем. Однако Хестод вновь не показал никаких эмоций – и Урц, критично осмотрев разбитые костяшки и вмятину на камне, еле слышно произнёс:

– Заходи…

Некромант принял его приглашение и, пройдя вслед за ним на кухню, внимательно осмотрел его с ног до головы. За прошедшие пять лет брат Лилит исхудал, но не потерял своей крепкой формы, доставшейся ему от кузнечного ремесла, которое он забросил с момента известия о смерти своей сестры. Лишь его усеянное мелкими шрамами лицо и седая прядь волос, немного закрывавшая его морщинистый лоб, выдавали в нем настоящую усталость от несправедливой жизни.

– Ну? – хозяин дома облокотился о стену и, скрестив руки на груди, недовольно произнёс, – С чем пришел?

– Мне нужна помощь. Никто не знает этот город лучше тебя…

Однако Хестод не успел договорить – смех Урца, полный скрытой боли и ненависти, заглушил его слова.

– Почему именно я? Почему ты не пришел к своим старым дружкам, а ко мне? – его грозный голос предательски дрожал, – Почему!?

Некромант медленно покачал головой. Опустив взгляд на стоявший рядом с ним стул, он устало занял его и, схватившись за голову, тихо произнёс:

– А ведь мы были друзьями когда-то, – легкая усмешка слетела с его губ, – Пока я не женился на Лилит…

Урц внимательным взглядом окинул его и молча сел за стол напротив своего гостя. И вскоре, когда Хестод смог перебороть нахлынувшие на него воспоминания, он еле слышно прибавил:

– Я жалею о том, что случилось с ней. Не меньше тебя, мой названый брат… – заметив на лице хозяина дома нескрываемую злость, он уверенно продолжил, – Но мы не смогли ее спасти. Жнецы Марво…

– Были отправлены к вам по твоей вине, Хестод! По твоей!

Не сдержавшись, Урц с размаху ударил кулаком по столу и в следующую секунду скривился от боли. Потерев разбитые костяшки, он попытался расслабленно выдохнуть, но услышал спокойный голос некроманта:

– Я могу рассказать тебе всю правду. Если ты захочешь выслушать меня…

Урц тяжело вздохнул и небрежно махнул рукой, и Хестод, переведя взгляд на окно, тяжелым голосом начал свой рассказ. Воспоминания в один миг пронзили его разум – он вспомнил дом в Кадхе, купленный им в паре улиц отсюда, где жил вместе со своей юной женой. Годы их совместной жизни неслись перед его глазами со скоростью света – и он, без утайки, кратко рассказывал Урцу все, что касалось Лилит.

Однако после счастливых лет их союза пришел тот самый день, которого Хестод боялся больше всего на свете. Опустив взгляд в пол, он, пораженный прежней болью и отчаянием, пережил его вновь – и Урц, чувствуя его настоящие эмоции, несколько смягчился.

Но через несколько минут рассказа ему настало время по-настоящему удивиться – его названный брат рассказал ему о секрете тех дней, который он хранил в тайне до встречи с ним. И, в доказательство своих слов, он отстегнул неприметный мешочек на поясе робы и бережно выложил на стол письмо и маленькое кольцо.

Увидев это, Урц с трудом сдержал слезы. Он потянулся к ним и, встретив молчаливый кивок Хестода, дрожащими руками развернул письмо. Пробежав глазами по написанным строчкам, он непонимающе перечитал его вновь, и, убедившись в правоте своих мыслей, глухо произнёс:

– А ведь я считал предателем именно тебя…

– Я живу с этим клеймом пять лет, Урц – с горькой улыбкой заметил некромант, – Я должен был остаться дома в тот день…

Урц отрицательно покачал головой.

– Нет. Твоя вина здесь только в том, что Жнецы Марво знали, куда идти за тобой, – он задумчиво постучал пальцами по столу, – Неудивительно, что все эти пять лет они не могли тебя найти…

Хестод спрятал письмо и кольцо своей супруги обратно и, аккуратно прицепив мешочек на свой пояс, ответил на немой вопрос Урца, застрявший у него в горле:

– Я сделал все возможное, чтобы мучения предателя длились как можно дольше…

Брат Лилит понимающе кивнул и устало взглянул на улицу Кадхи. Жители города по-прежнему спешили куда-то, и он, мельком окинув взглядом нескольких из них, уверенно произнёс:

– Мне нужно время, чтобы все это обдумать и принять правду. Но твою просьбу я постараюсь исполнить. Что мне нужно сделать?

Хестод кратко рассказал ему о находке, сделанной им во дворце Марво, и Урц, задумчиво почесав затылок, молча поднялся из-за стола. Он заходил по кухне из стороны в сторону, перебирая в памяти возможных кадханцев, кто мог бы им помочь, но все было тщетно.

– Судя по недавним событиям, тебе мог бы помочь только Гролл, – с некоторой досадой ответил хозяин дома, – Сомневаюсь, что кто-то из лакеев Марво мог бы знать ее секрет, особенно зная богиню…

– Мы опросили весь дворец, Урц. И Гролла в первую же очередь, – перебил его Хестод, – У богини не было любимчиков среди тех, кто мог ей сделать подобный тайник? Кузнецы, каменщики – я не знаю…

Урц отрицательно покачал головой.