Первая леди

– Да, – генерал косо посмотрел на Жанну. – Код номер восемнадцать. Госпожа президент, мы ждём вашего прибытия.

Голограмма исчезла, оставив нас наедине с полупустыми чашками и лёгкой растерянностью от словоохотливости министра. Жанна хотела прокомментировать услышанное, однако я не дала ей ни секунды.

– Иди одевайся. Встречаемся на крыльце через пять минут. И будь готова задержаться в управлении на ночь.

За что я всегда ценила своего ассистента, так это за скорость, с которой она реагировала на мои приказы. В следующее мгновенье мы с Кирой были уже одни, и лишь небрежно брошенный в центре кухни стул напоминал о нашем внезапно закончившемся девичнике.

– Мама, – дочь явно не собиралась отпускать меня без объяснений, – что это значит? Кто-то разбомбил Нью-Йорк?

– Нет. Вернее, не знаю. Код номер восемнадцать никак не связан с Соединёнными Штатами. И вообще… Марш собираться, ты летишь со мной.

Мои слова прозвучали как приговор, и, уже стоя в дверях, обречённая Кира выдавила из себя неизбежное:

– И что в ваших играх скрывается под цифрой восемнадцать?

Я вздохнула. Реальность казалась абсурдом, но после всего, случившегося тем утром, у меня не было прав утаивать истинное положение вещей от дочери. Поэтому я придала своему лицу выражение максимально приближенное к невозмутимому и, залпом допив оставшийся в чашке чай, сообщила:

– Будешь смеяться – это угроза инопланетного вторжения.

4

Спустя пять минут я стояла на лужайке перед домом и, задрав голову вверх, с тревогой смотрела в безоблачное июньское небо. Мои мысли слились в единое целое, из которого при всём желании невозможно было выцепить ничего, кроме хаоса, поглотившего даже остатки страха. Во вселенной существуют другие формы разумной жизни! Ещё вчера я посчитала бы это неудачной шуткой – настолько твёрдым было моё убеждение в том, что человечество уникально в масштабах мироздания и никогда не столкнётся с инопланетной цивилизацией. И вот поворот, изменивший разом всё, на чём накануне держалось само понимание реальности.

Жанна опоздала на сорок семь секунд – чудовищный срок, если рассматривать его применительно к ситуации. Однако я не стала акцентировать на этом внимание и просто спросила, едва она очутилась рядом:

– Скажи, а в твоём сне про Нью-Йорк случайно не фигурировали пришельцы?

– Нет, – похоже, её занимали те же мысли. – Но знаешь… У меня словно с плеч гора. Как будто всё это – звенья одной цепочки.

– Ещё бы понять природу предчувствия Киры, – почему-то я не переставала думать о дочери. И дело тут было не в моём материнском беспокойстве, а в том, в какой форме прозвучало её недавнее предостережение.

– У вас будет десять минут для разговора, – Жанна кивнула на появившийся в поле зрения гравилёт. – Ведь ты, полагаю, не оставишь её дома?

Я восхитилась прозорливостью моего ассистента и хладнокровием, с которым она успела проанализировать ситуацию. Именно это требовалось тогда и мне, человеку, ответственному за миллионы судеб. Но президент дрожала словно лист на ветру и молча взирала на опускавшееся перед нами блюдце.

– Мама, я здесь! – голос Киры прозвучал у меня за спиной как ответ тишине, сопровождавшей посадку гравилёта. Ещё через несколько секунд тарелка повисла в полуметре от земли, а из открывшегося в боковине люка бесшумно выдвинулось серебристое подобие трапа.

– Все на борт! – чужим голосом приказала я, вдруг осознав, что, возможно, навсегда покидаю свою резиденцию. Но не было времени включать режим ностальгии, прощаться с домом и задумываться о судьбе близких. Единственное, что успело отложиться в памяти – бедняга Луи, присевший на куст смородины. А потом гравилёт стремительно поднялся в небо, и моё прошлое растворилось далеко внизу – там, где ещё царила безмятежность, вот-вот готовая раскрошиться под шагами грядущего.

Экипаж встретил меня без лишних почестей, что лишь подчёркивало всю серьёзность сложившейся ситуации. Я точно не знала, как много известно нашим сопровождающим, а потому попросила отдельную каюту. Десять минут, имевшиеся в моём распоряжении, никоим образом нельзя было проводить в молчании.

– Кира, что скажешь? – едва мы остались одни, я поспешила обрушить на дочь вопросы.

– А что тут сказать? – усмехнулась она в ответ. – Это конец. Конец Изумрудного города.

Мы с Жанной непонимающе уставились друг на друга, словно две школьницы, попавшие на доклад профессора.

– Хватит загадок! – наконец, не удержалась я. – Что, чёрт возьми, означают твои видения?!

– Если б я знала, – на глазах Киры появились слёзы. – Мама, пойми, это же просто сон. Кто мог представить, что у него будут такие последствия?

– Но ты говорила о предчувствии катастрофы, – с огромным трудом мне удалось усмирить свои эмоции. – И я, между прочим, поверила тебе до того, как стало известно о фактической угрозе из космоса.

– Да, ты права. Только у меня нет ответов. Я всего лишь обычная студентка-третьекурсница. А моя сущность наполнена первобытным страхом.

– Юля, довольно, – вмешалась в беседу Жанна. – Ты же видишь, она рассказала всё, что знает. Нужны объяснения? Мы получим их от министра.

– Вот только вряд ли ему снился Изумрудный город, – я посмотрела на проплывавшие внизу окраины и мысленно поблагодарила судьбу за то, что Москва пока не фигурировала ни в чьих кошмарах.

Кира демонстративно повернулась ко мне спиной, каждым движением протестуя против моего поведения. И я, загнанная обстоятельствами в угол, ощутила вину за случившееся между нами. Ей было всего девятнадцать лет – возраст расцвета, не обременённого элементарным опытом. А мне… Мне хотелось видеть в ней подругу, взирающую на жизнь с высоты хотя бы одного свершения. Но разве могла она оправдать мои ожидания, когда изначально я требовала невыполнимого?

В итоге мы растратили драгоценные минуты на молчание, погрузившись в себя как в необъятную океанскую пучину. Жанна попыталась выудить хоть что-то из Интернета, однако по раздосадованному выражению её лица стало понятно – мир до сих пор пребывал в неведении о случившемся. Глобально это означало только одно: в истории с пришельцами у России вырисовывалось стратегическое преимущество, и мне предстояло приложить дополнительные усилия, чтобы наша страна извлекла выгоду из надвигавшейся на планету катастрофы.

5

В центре управления на Фрунзенской набережной царило неожиданное для всех нас спокойствие. Никто не перебегал из кабинета в кабинет, не ездил вверх-вниз на лифтах, да и общий фон, приближенный к полной тишине, на сто процентов соответствовал воскресному утру. Единственным человеком, встретившим гравилёт на крыше, был генерал-полковник Фомин, вот уже год руководивший этой структурой. Он и отвёл нас в новый зал управления, на ходу объяснив причину столь странного гостеприимства.

– Мы подняли по тревоге только технических специалистов. Сейчас идёт совещание дежурного штаба с целью понять, кого ещё можно привлечь к работе. Но, в любом случае, нам потребуется ваше согласие.

– А как же протокол на случай чрезвычайной ситуации? – я непроизвольно замедлила свой шаг, лихорадочно вспоминая перечень полномочий министра.

– В том-то и дело, что мы оказались вне регламента. С одной стороны, есть непосредственная внешняя угроза, но с другой – мы всё равно не в состоянии перейти к фазе активных действий.

– И каков уровень военной опасности на данный момент? – вдруг ожила молчавшая всё это время Жанна.

– Технически – красный, ибо речь идёт о человечестве в целом. А практически – можно только строить догадки, ибо никто не в курсе истинных мотивов пришельцев.

Кира, шедшая в нескольких метрах позади нас, весьма недвусмысленно отреагировала на это усмешкой. Я собиралась отчитать её за неуважение к старшим, но не успела – мы добрались до зала управления. Внутри уже ждали министр обороны, бригада техников и десятки трёхмерных проекций. Увидев меня, генерал принял стойку смирно, однако я опередила его приветствие:

– Юра, давай без официальной мишуры. Не та ситуация, чтобы соблюдать все правила.

Министр кивнул и протянул мне руку, а я в свою очередь ответила ему улыбкой.

– Ну, выкладывай, – мы быстро расселись по местам, не в силах и дальше пребывать в состоянии неведения.

– Всё началось примерно полчаса назад, – доложил генерал, взвешивая каждое слово. – Марс-37 сообщил о неопознанном летающем объекте, внезапно возникшем в двух миллионах километров от планеты.

– Марс-37 – это станция оповещения, работающая под управлением искусственного интеллекта, – мои пояснения были обращены к Кире, единственной среди нас, кто не владел фундаментальной для представления общей картины информацией.

– Попытка установить с чужаком контакт не привела к желаемому результату, – министр нахмурился, словно неудача каким-то образом зависела от его компетенции. – А на момент, когда мы поняли, что не дождёмся ответа, корабль пришельцев преодолел сто тысяч километров. И это – за семь минут реального времени!

– Полагаю, объект направляется к Марсу? – спросила я, медленно собираясь с мыслями.

– Да. И если его скорость останется неизменной, часа через два он выйдет на орбиту планеты. Разумеется, мы сразу послали за тобой, хотя очевидно, что ты тут не помощник.

– Ну, почему же? – мне стало немного обидно. – В конечном итоге решения принимает главнокомандующий. Кстати, а где генерал Кручинин?

– На Дальнем Востоке. Я собирался вызвать его в Москву, но предпочёл дождаться твоего прибытия.