Каратель. Книга вторая

Он торопливо отсоединил от карабина фонарь. Положил рядом, так, чтобы было видно край уступа.

Хищник внизу не торопился. Он видел, что случилось с собратом. Неторопливо ходил внизу, словно раздумывая, не броситься ли вдогонку за остальными членами стаи, но эта новая добыча так соблазнительно пахла страхом и по?том, что после короткого раздумья хищник в несколько прыжков забрался на первый уступ. Кирилл нащупал возле себя крупный камень, положил рядом, встал, взял карабин за ствол двумя руками, как дубину, приготовился.

Как только голова зверя появилась над краем уступа, Кирилл ударил его прикладом в морду После первого же удара зверь пошатнулся, но все еще крепко держался лапами за край скалы. Тогда Кирилл ударил зверя по голове еще и еще раз. От последнего удара приклад карабина разлетелся вдребезги.

Хищник всхрапнул, его мощные, когтистые лапы вдруг ослабли, какие-то мгновения он еще цеплялся за скалу, а потом свалился вниз на острый камень, торчащий на первом уступе. Кирилл мог поклясться, что услышал хруст сломанного позвоночника. Он быстро схватил камень, спрыгнул следом. Его глаза уже настолько привыкли к темноте, что света фонаря хватало, и он мог ориентироваться внизу. Кирилл рисковал, но риск был оправдан – животное надо было добить.

Зверь зашипел, увидев человека рядом, и постарался приподняться. Но Кирилл еще несколько раз ударил хищника по голове камнем, убедился, что животное испустило дух, и быстро, спотыкаясь и оскальзываясь, забрался обратно на скалу. Схватил фонарь, посветил вокруг, снова ожидая нападения. Но вокруг было тихо.

После небольшой победы появилось желание пожить еще немного. Кирилл усмехнулся. Как мало надо человеку, чтобы отчаяние отступило – убить двух врагов!

Кирилл чувствовал себя смертельно уставшим. Он забился в щель между скалой и огромным камнем, выключил фонарь, натянул на уши вязаную шапочку, поднял воротник, съежился, стараясь сохранить тепло, и постарался заснуть. Он тревожно прислушивался ко всем шорохам, которые доносились из темноты, стараясь понять, не лезет ли на скалу кто-нибудь еще, но вокруг было тихо, только в отдалении раздавалось поскуливание – наверное, там находились какие-то животные со своими детенышами, да внизу, под скалой, шуршал на ветру чудом уцелевший под копытами яков сухой ковыль.

Через какое-то время Кирилл задремал.

Ему снился все тот же сон: неказистая деревенька, улица, залитая ярким солнцем, сосны, стоящие вокруг в жарком мареве полдня, и он снова нажимал на спуск автомата «Норд». Очередь, разрывавшая горячую тишину летнего дня была, как всегда, короткой…

Он проснулся таким же уставшим, каким и заснул. Все тело затекло. Надо было идти дальше. Кирилл осторожно размял онемевшие руки и ноги, включил фонарь и посветил вниз.

Убитого камнем хищника уже кто-то ел. В луче света мелькнуло какое-то небольшое длинное животное, отдаленно похожее на крупную лису. Оно трусливо метнулось в сторону, скрываясь от света.

Кирилл вздохнул. В тайге он мог бы зажарить себе кусок мяса и тоже поесть. Но здесь выбор был невелик: или ты ешь сырое мясо или терпишь муки голода. Кирилл осторожно, все время прислушиваясь, спустился вниз, подошел к мертвому зверю, ткнул в него носком ботинка, брезгливо поморщился. Нет, сырым он это есть не будет… На этой зверюге даже нормальной шерсти не было. Так, торчали какие-то кустики вроде перьев, да еще вызывали отвращение эти костяные пластинки на шее. Откуда появилось здесь это животное? Оно точно не с Алтая, и даже не с мифической Шамбалы, скорее всего, это просто мутант. Возможно, они мигрируют сюда с юга-запада, где все заражено радиацией. Жаль, нет дозиметра, его бы наверняка зашкалило.

Кирилл выпрямился, вздохнул с сожалением, достал мятую пластиковую бутылку с остатками воды, отвинтил крышку, сделал несколько глотков совершенно ледяной безвкусной жидкости. А еще говорили, что на Алтае самая вкусная вода…

Он спрыгнул вниз, на истоптанную яками землю, еще раз посветил по сторонам. Здесь, под скалой, должно было лежать тело второго хищника, но его не было. Очнуться после выстрела в голову зверь не мог, значит, его утащило какое-то еще более крупное животное.

Надо отсюда убираться!

Кирилл вытащил из кармана маленький, чудом уцелевший после всех злоключений компас, посветил на него, сориентировался по стрелке и пошел на север. Ему казалось, что там могут быть уцелевшие города и поселки. Там могли быть люди!

Он шел и вспоминал. Это путешествие было порождено отчаянием. Все-таки после катастрофы надо было оставаться на месте! На турбазе «Приют странника» они с Эвелиной, по крайней мере, находились в безопасности. Найденные в доме егеря боеприпасы давали возможность продержаться сколько угодно долго, а стены дома, сложенные из толстых, в обхват бревен, могли выдержать напор любого хищника. Ну, это тогда казалось, что любого.

Как они очутились на Телецком озере? Очень просто: приехали в отпуск. А куда еще можно поехать на довольно скромную зарплату младшего офицера Бюро национальной безопасности? В Финляндию? Дорого. К Черному морю? Опять-таки дорого да к тому же еще и небезопасно. Ездить отдыхать в Европу больше не представлялось возможным, разве что только совершить «круиз» на военном корабле по затопленным местам, которые когда-то были Европой… И тут им попались горящие путевки на турбазы религиозного общества «New Earth» – «Новая Земля». В меру экзотично и по карману.

После большого землетрясения, которое произошло на Алтае в 2032 году, на юге Телецкого озера забили минеральные источники, и никому неизвестный до этого времени поселок Балыкча стал курортом. Тишина, горный воздух, минеральная вода – что еще нужно для полноценного отдыха? Не на фронт же ехать отдыхать, в самом деле? Тогда эта мысль пришла ему в голову, как нелепость, в ответ на какие-то слова Эвелины, а теперь это уже не казалось нелепицей. На фронте было бы проще выжить – много оружия. Что было бы тогда с Эвелиной? Возможно, она осталась бы дома в Москве… Что там сейчас? Возможно ли, что здесь, на Алтае, наступила вселенская тьма, а в Москве все осталось по-прежнему? Тогда почему они так и не дождались ни спасателей, ни армии, ни, в конце концов, обычной полиции? Ведь Телецкое – известный курорт. Невозможно, чтобы на протяжении месяца никто не заинтересовался, почему нет вестей с южного берега озера, и почему за это время ни один человек не вернулся с Балыкчи в городскую Эйкумену. Неужели никто не задался вопросом, почему с Балыкчей нельзя связаться по айкеду или через обычный лаймер? Или Москва каким-то немыслимыми образом тоже стала тюрьмой, адом, где в темноте, в поисках еды и воды мечутся миллионы людей? Или на месте столицы теперь громадный выжженный пустырь? Быть может, катастрофа носит техногенный характер? Война? Ядерный удар? И теперь на севере только радиоактивная пустыня, такая же, как на юге?

Кирилл заскрипел зубами. Хуже всего – неизвестность. Истину сейчас могли знать только бессмертные Патриархи. Жаль, что он уже почти перестал верить в их существование!

Нет, сначала ему и Эвелине здесь очень понравилось. И не просто понравилось, они были в восторге!

Природа вокруг турбазы была настолько великолепной, что мозг отказывался воспринимать то, что видели глаза, привыкшие к скромным красотам среднерусской равнины. Чего стоило само озеро Телецкое, с его прозрачной синей водой, с темной зеленью сопок, с прозрачными водопадами и бурными горными реками, с необыкновенным ультрамариновым небом над отвесными белыми скалами, и с тем чудесным ощущением высоты и простора, от которого кружилась голова, и которое было невозможно испытать в душных, тесных, суетливых городах.

Над сопками бесшумно плыли невесомые, кокетливо растрепанные облака, зеленоватая вода реки Чулышман устремлялась на север, к озеру, по берегам паслись табуны невысоких алтайских лошадей, а вверху, над ущельем, темной таинственной стеной стояла молчаливая тайга. Недаром здесь сделали заповедник, доступ в который был строго ограничен.

Их поселили в небольшом сказочном домике, построенном среди вековых корабельных сосен. Домик был со всеми удобствами – душ, туалет, огромный экран лаймера во всю стену, бар. Единственный недостаток – отсутствие круглосуточной связи с остальным миром по айкеду – персональному компьютеру, вживленному под кожу головы каждого человека. С помощью айкеда можно было управлять всем, чем угодно – от современного автомобиля до лаймера. Турбаза не была оснащена системой подключения к общей сети.

Первое время без подключенного к инету айкеда Кирилл чувствовал себя, как без рук. Было непривычно самому включать и выключать свет или кофеварку. Вечером приходилось вспоминать, что оказывается, никто не вел видеорегистрацию того, что происходило за день, и невозможно было вспомнить все мелочи или еще раз посмотреть на красоты какого-нибудь водопада. То, что видел, самое значительное, приходилось фотографировать или снимать на видео самому. Но с другой стороны, сколько можно жить в общей сети? Надо же когда-нибудь и отдыхать!

Соседями по домику оказалась приятная уже совсем пожилая пара. Елена Анатольевна ходила в светлом брючном костюме, в прелестной широкополой шляпке, повязанной шелковым шарфом, все время собирала какие-то травы и заваривала их в маленьком серебряном чайнике, Виктор Николаевич был совершенно седым представительным джентльменом с профессорской бородкой.

Его супруга то и дело вспоминала о том, как они когда-то давно, кажется, чуть ли не сорок лет тому назад ездили в путешествие всей семьей на каком-то смешном и ненадежном мотороллере с кузовом, а потом и на машине «Волге» – подумать только! – российского производства. Антиквариат, да и только!

– Да, – улыбался Виктор Николаевич, – если бы оставить эту машину в гараже да законсервировать ее на столько лет, это был бы целый капитал! Раритет!

– А помнишь, ты все собирался съездить на ней на Байкал? – спрашивала мужа Елена Владимировна, быстро и умело накрывая столик для чаепития в общей гостиной. – Увы, мы так и не собрались, – говорила она, обращаясь к Эвелине, которая ее внимательно слушала. – Я водить не умела, путь был неблизкий, а ночевать в пути мы не решались. В самом начале двадцать первого века на дорогах было неспокойно… Ну а потом началась война, а после войны мы решили вообще в ту сторону не ездить. Граница близко, отношения с Китаем напряженные. А тут, на Алтае, и до дома недалеко, и места уже знакомые. Да и Монголия хоть и находится под китайским протекторатом, а все-таки – не Китай! Ох, сколько воспоминаний у нас связано с этим озером! – она лукаво косилась на мужа.

Тот умиротворенно вздыхал, вспоминая о былом.

Единственная неприятность – Виктор Николаевич курил. Поздним вечером он выходил на крыльцо, убеждался, что никто не видит, и закуривал контрабандную сигарету черного цвета. Запах табака проникал в номер через открытое окно, и Кирилл не раз и не два порывался сходить и рассказать об этом администратору, и тогда пожилую пару точно выселили бы не только из номера, но и с турбазы, – в ««New Earth» с курением было строго, но его удерживала Эвелина.

Во-первых, соседи ей чем-то нравились, а во-вторых, она считала запах табака не таким уж и противным, скорее, наоборот, он ей нравился. Нет, странные все-таки существа эти женщины. Иногда им нравится то, что должно у всех вызывать отвращение!

Под уговорами Эвелины Кирилл сдавался и никуда не шел. В конце концов, Виктор Николаевич курил только один раз в день и только поздним вечером. Если бы пожилой джентльмен знал, что сосед по домику – офицер БНБ, он бы, наверное, съел свои вонючие сигареты, лишь бы о них никто не пронюхал, но он даже и не задумывался о том, кем может быть в далекой столичной жизни бравый сосед с военной выправкой. Более того, однажды во время купания, Виктор Николаевич позволил себе весьма некорректное высказывание по поводу местных жителей. Эвелина тогда спросила Виктора Николаевича про камлание местных шаманов: знает ли он, как это происходит?

– Да все просто, – легкомысленно ответил Виктор Николаевич, – нажрутся мухоморов, забалдеют, да и вытворяют, что хотят, вот вам и все камлание! Бывал я в ихних монастырях, видел, как они это вытворяют… – и Виктор Николаевич нырнул в голубую воду бассейна.

Вода в озере была слишком холодной для купания, и все купались в бассейне.

Тогда, оглянувшись вокруг, Кирилл с облегчением понял, что слов Виктора Николаевича кроме него и Эвелины никто не слышал, и решил, что обязательно наведет справки об этом странном джентльмене в Москве.

Откровенность Виктора Николаевича и его курение могли означать две вещи – либо он невоздержанный на язык конви, непонятно каким образом доживший до почтенных лет и маскирующийся под благопристойного гражданина, либо он сам по своему положению кого угодно в бараний рог согнет и поэтому может не особо волноваться по поводу каждого сказанного слова.

Спро?сите, кто такие конви? Ну, о конви в БНБ знают все. Это идеологические диверсанты, сектанты и террористы, которые ненавидели существующий строй и не желали работать так, как все. Но тут они прогадали – ускользнуть от работы еще никому не удавалось! Как правило, если выяснялась принадлежность человека к этой секте, суд приговаривал его к пожизненному принудительному труду – на благо общества. А вы как хотели? Каждый должен вносить свою лепту в финансовое благополучие Евразийского Союза. Наипервейший Патриарх так и сказал: каждый обязан возделывать мотыгой свою деляну, и тогда общество будет процветать. А конви либо прячутся по лесам, не желая работать, либо ведут подрывную деятельность. Это не дело!

Но тогда обо всем этом особо не думалось – свежий воздух, конные прогулки, теннис по утрам и танцы по вечерам отнимали почти все свободное время и почти все силы. Кое-что, впрочем, оставалось и на ночь, а Эвелина все-таки была крикуньей, поэтому Кирилл решил, что они немножечко квиты с соседями.

После того, как наступила Тьма, и они поняли, что во Тьме бродят звери, они перебрались в опустевший двухэтажный дом на краю турбазы, совсем рядом с озером. Дом был оригинальным, его словно сложил громадный людоед-великан. Толстые бревна неровно выступали на углах, перед крыльцом был сложен огромный очаг, возле которого могли собраться сразу все обитатели дома. Но тогда им было не до этого. Главным стали толщина стен и то, что окна были небольшими, с толстыми, плотными ставнями.

А Тьма пришла очень просто, даже буднично. Накануне жарило солнце, и они с Эвелиной почти не вылезали из бассейна. Горы в жарком мареве стояли вокруг, воздух был тих и тягуч. Так бывает перед грозой, и отдыхающие ждали грозу к ночи, но вечером собирающиеся над озером черные тучи вдруг рассеялись, жара не спадала, и даже сумерки не принесли долгожданной прохлады. Это было странным, потому что обычно после заката резко холодало. Отдыхающие разбрелись по номерам спасаться от жары с помощью кондиционеров. Кирилл вместе с Эвелиной сидели у окна в маленьком кафе, которое находилось рядом с их домиком.

– Смотри! – сказала Эвелина, поставив на стол бокал охлажденного вина и указав на что-то за окном.

Кирилл оглянулся и увидел громадную кроваво-красную луну, которая прямо на глазах поднималась из-за темнеющей сопки. Острые пики деревьев выделялись на ее фоне черными силуэтами.

У Кирилла странно сжалось сердце.

– Даже страшно! – Эвелина кокетливо улыбнулась, глядя ему в глаза. За последние дни она, и без того смуглая, дочерна загорела. Глаза под смоляной челкой смеялись, белоснежные зубы сверкали, и вся она в этот момент была так свежа и хороша, что у него перехватило дыхание.

«И это моя жена?»

«Да!» – говорили эти веселые глаза. – «Да!»

Она наклонилась вперед, и Кирилл поцеловал ее, все еще глядя на залитую кровью луну.

За окном громко трещали цикады, перекрывая нежную музыку, тихо льющуюся из колонок старого музыкального центра, стоявшего на стойке бара, в распахнутое окно вливался душный воздух, наполненный ароматами августовской тайги. Пахло хвоей, смолой и близким озером.

– Пойдем, – шепнула ему Эвелина.