Гибискус и Герда: чёрный век

– Ты же лунатик, Валентюш. Тебе нельзя получать солнечный удар, иначе ты можешь сойти с ума и потерять связь с реальностью. Я в интернете читала, – она робко встала перед замершим Гибискусом, обняв его. По её щекам текли слёзы от бессилия, – пожалуйста, давай не будем уходить от цивилизации! Я буду слушаться тебя, честно-честно! Просто признай, что тебе это приснилось! Я прекрасно помню тот день, тебя даже скорая помощь откачивала!

Валентин посмотрел назад. Настасья посмотрела туда же, куда посмотрел он.

– Вот же… – Валентин взял за руку Настасью, побежав за оставленной краской.

***

Дав запеканке полностью остыть, Настасья посыпала её какао-порошком и украсила вишней без косточки. Себе она нарезала два куска, а Валентину целых шесть: чтобы дождался собы с куриным мясом и жареными овощами. Как он так много ест и не толстеет – настоящая загадка для всех.

Поставив тарелки, Герда, будучи без маски, направилась в душ: убедиться, что Гибискус не запер дверь за собой.

– Лапуль, у тебя не болит чего-либо? – Настасья обеспокоенно наблюдала, как Валентин смотрел вверх и дрочил под звуки включённого кипятка. Сам он был в маске и шапке. Герда поспешила выключить воду и залезть в ванну, несмотря на своё блекло-зелёное платье с короткими рукавами и узорами-маленькими ромашками, – Валентюш, ты меня слышишь? Э-э-эй…

Он не реагировал, продолжая дрочить.

Она положила правую ладонь на подбородок его маски, получив резкий шлепок по ладони.

– Валентюш, ты прекрасен, неважно что говорят о твоих ожогах. Ты добрый и обаятельный, кто тебя захочет предать? – Герда ласково положила ладони на его скулы, поцеловав в губы эстрадную маску, – давай я тебе сниму стресс или принесу обед.

– Я просто пы… Хотя, давай, я все равно чистый, – он осторожно отстранился от расстроенной Настасьи, выйдя из ванны, – идём.

Дойдя до кровати, Гибискус снял шапку и лёг на подушку Настасьи. У него была очень странная привычка брать подушку Герды, потому что «после моей Настасьи любая подушка пахнет кремами, шампунями, да и вообще на ней удобнее лежать» – волосы рассыпались по всей подушке, блестя на свету потолочной люстры.

– Ты меня не любишь. Ты просто пользуешься мной, – шмыгала носом зарёванная Настасья, взяв подушку и с ненавистью ударив ею по маске отвернувшегося Валентина, – что, даже не наорёшь на меня? Я так стараюсь соответствовать мужским стандартам в выборе достойной женщины, даже пятьдесят пять рецептов выучила наизусть, а ты даже этого не ценишь! Что, тебе скучно со мной?! Давай. Дава-ай. Скажи мне это, Валентин! Скажи мне в лицо, что тебе скучно со мной!

– Настя, перестань! Сейчас же! – Валентин повернулся к красной от гнева Настасье. Он хотел показать ей кулак, но передумал, – Ну скучная ты немного, и что?! Мне абсолютно комфортно с тобой!

Ещё раз ударив подушкой по маске Валентина, Настасья подошла к шкафу и начала копаться в вещах. Привстав на локтях, Валентин посмотрел на неё с равнодушием.

– Ты куда, истеричка? – поднял бровь Гибискус, сев.

Герда с бесчувственным видом вытащила чёрные джинсы, надев их под платье.

– Я ухожу. Ты мне надоел, от тебя всегда ноль эмоций и благодарности. Иди, ищи женщину достойнее меня, – найдя чёрную рубашку, она поспешила снять платье.

– Ага. Захвати мне биолакт и халву на фруктозе по пути, – махнул рукой он, подойдя к этому же шкафу, – подвинься.

Послушно подвинувшись, Герда проигнорировала поглаживание её груди – закончив проводить и хватать рукой каждую из грудей Настасьи, Гибискус подумал и достал чёрные деловые брюки вместе с тёмно-синими трусами-боксёрами.

– А ты куда пошёл? – раздражённо щурилась Настасья, наблюдая за переодеванием Валентина. Она заметно облизнула губы, вызвав у Гибискуса нервный смешок.

– Туда же, куда и ты. Хочу халву выбрать самостоятельно, – Валентин надел чёрную рубашку с вышивкой-человеческими черепами рядом с плечами, – вдруг тебя похитят, пока ты будешь идти в наш продуктовый.

– Мы живём в трёх минутах ходьбы от нашего «Белого Балтыма», Валентюш, – напомнила Герда. Переодевшись, она направилась к своей тумбе с тремя расчёсками и большим набором косметики, – тебя халва заботит больше, чем я?

– Бред не неси, пожалуйста, – раздражённо процедил он, отодвинув дверцу шкафа и достав оттуда любимый летний плащ чёрного цвета, – что скажут обо мне люди, если моя дочь пропадёт без вести?

– Ах, во-о-от как мы заговорили! – нервно хохотала Настасья, прыснув на шею духи с ароматом малины и винограда, – Сиди дома! Ты и так ходишь туда-сюда, туда-сюда, туда-сюда, туда-сюда, как муравей-труженик! Только мазолишь людям глаза!

– Ты у меня сейчас договоришься, и клянусь, ты однажды пожалеешь об этом! – Гибискус закрыл шкаф, дойдя до косметики. Найдя насыщенно-розовый цвет с едва заметным бледно-красным отливом, он снял маску и взял помаду. Настасья даже не поморщилась, облизнув губы под нервозный смех Валентина, – А если серьёзно… Зачем ты пошла куда-то? У нас всё в доме есть.

Поджавшая губы Настасья поднесла открытое зеркальце Валентину, на что он начал красить верхнюю губу. Закончив, он равномерно растёр помаду.

– Я просто сбежать от тебя хотела, – спокойно, но честно призналась Герда, – думала, тебе будет лучше с какой-нибудь богатой фифой, которая бы тебя содержала.

Гибискус молча посмотрел на неё.

Обхватив помаду покрепче, он нарисовал ею спираль, – против часовой стрелки, – на правой щеке Настасьи. Та чуть не сплюнула, не желая верить в такое унижение.

– Ты дура, нет? Я не держу тебя ради унижений или что-то вроде того. Не так уж мне с тобой скучно, – улыбнулся Гибискус, – если ты хочешь сходить в Белый Балтым, я пойду вместе с тобой.

Дошло до Настасьи, не зря этот самец ходит возле неё голодным змеем.

– Валентюш. Твой пах. Он очень тяжёлый сегодня, – подняла брови Герда, скрестив руки на груди. Эта фраза значила «заткнись, пожалуйста», – полежи и подрочи, пока я за твоей халвой схожу.

– Я хочу выбрать сам, – продолжал улыбаться Гибискус. С ожогами его улыбка всегда выглядела измученной и натянутой.

– Bievel нам на что? Я буду на связи, по фотографиям выберешь нужную халву и биолакт, – Настасья взяла красную помаду и принялась красить верхнюю губу, когда переставший улыбаться Гибискус грубо выхватил и поднёс зеркальце к ней, – сегодня я выйду без маски, чтобы не привлекать внимания. Сам знаешь, после той истории с оставленной на кладбище краской…

– Рот закрой, пожалуйста, – добрым голосом сказал Валентин, подняв уголки губ.

Равномерно растерев помаду, Настасья нанесла тёмно-коричневые тени на нижние веки, а голубые тени с блёстками нанесла на верхние веки: чтобы её не узнали как пропавшую без вести.

– Красишься как поношенная шлюха, – фыркнул Гибискус, закрыв зеркальце и вручив недоумённой Герде, – мне все равно. Я пойду с тобой. Точка.

Подойдя к шкафу, Валентин открыл верхний ящик. Рядом с аккуратно сложенными трусами лежало пять эстрадных масок.

– Держи. Сегодня ты пойдёшь в моей маске, – Валентин достал эстрадную маску, из левого глаза которого виднелся узор фиолетового гибискуса. Подойдя к красящей ресницы Герде, он положил маску на её макушку. Настасья чуть замедлила движения, чтобы маска не упала, – всех англо-швейцарок давно выловили, а твоя косметика не поможет скрыть твою красоту.

– Хорошо-о-о, – беззаботно тянула губы Настасья, докрасив ресницы и отложив тушь к остальным пяти. Аккуратно взяв маску с макушки, она поспешила надеть её, – о-о-о, аромат древесного парфюма не выветрился. Подскажешь марку?

– Пошли уже, – Гибискус взял Герду за воротник сзади, после чего отпустил и направился в коридор, – не хочу шататься здесь до темноты, когда мы можем за девять минут купить необходимое.

– Потом накупим мороженого? Закажем доставкой, сегодня это будет дёшево, – Настасья довольно улыбнулась под маской, подходя к замершей спине Валентина, – я смотрела цены сегодня утром, пока ты дрочил в ванне.

Воцарилось молчание.

Подумав, Гибискус пнул свои ботинки к двери и вручил свою маску в руки хихикающей Герде.

– Сладкий, ну ты чего-о-о? – умилялась Настасья, идя за ним следом.

Маленькая месть удалась.

Глава 6

Настасья завершила установку замка, закрепив стяжной болт и заглушки.

– Вы прекрасно воспитали Вашу дочь, Гибискус, – ворковала Зинаида Артёмовна, женщина девяносто одного года, обращаясь к правее стоящему Валентину. Последний пил растворимое кофе с топлёным молоком, приподняв маску, – спасибо, что согласились помочь мне отремонтировать мою развалюху. Мой Аркашенька будет в восторге!