Гибискус и Герда: чёрный век

– Папа, я закончила, – Герда подёргала ручку вверх-вниз, демонстрируя результат. Ручка не отвалилась, отчего Настасья гордо выпрямилась.

– Молодец. Остальное я сделаю сам, – кивнул Валентин, глядя на подходящую к нему Настасью. Он повернулся к недоумённой Зинаиде, – Зинаида Артёмовна, я же не тиран какой-то. У меня куда больше опыта в ремонте, чем у моей дочери.

– Да я и не говорю чего-либо… – мило улыбалась Зинаида, рассматривая их чёрные водолазки и джинсы с серебристыми цепочками по бокам, – У меня булочки с абрикосовом джемом есть, вчера испекла. Будете?

– Я не против, – радостно улыбнулась Герда под маской «отца», обняв в ответ обнявшего Гибискуса, – сколько можно взять?

– Сколько хотите. У меня их тридцать пять штук, девятнадцать можете забрать в дорогу, – Зинаида поправила свои седые кудри до чуть ниже плеч, влюблённо хлопая ресницами при виде Валентина в вязаной шапке, – это самое малое, что я могу для вас сделать. Пенсии очень крошечные, а ремонтников за бесплатно не позовёшь…

– Зинаида Артёмовна, мы не откажемся от Ваших булочек с абрикосовым джемом. Приносить радость людям, находящимся на мили, это наша работа, – счастливо улыбался Гибискус под маской, гладя Герду по голове, – я не настолько идеальный отец, каким я, наверное, многим кажусь… Скорее, это Герда стремится к новым познаниям.

Настасья облизнула губы – скорее, она стремилась к новым знаниям только ради того, чтобы Валентин покорно стонал под ней.

– Не хочу подводить папу, он очень мне дорог, – Герда повернулась к отчего-то красной в щеках Зинаиде, – кстати, можно попробовать Ваш пирог с курицей и шпинатом? Пожалуйста?

– Герда, это невежливо, – строго произнёс Гибискус, убрав руки с Настасьи. Та чуть вжала голову в плечи, уязвлено ойкнув губами. Он повернулся к нечитаемой Зинаиде, – простите её, пожалуйста.

Зинаида растерянно заморгала.

– А я и не запрещала прикасаться к моему пирогу… – промямлила от испуга Зинаида, переведя раздражённый взгляд на Герду, – Дам Вам семь кусков в дорогу, если вам понравится.

– Как пожелаете, Зинаида Артёмовна, – кивнул Гибискус, уходя на кухню. Герда молча последовала за ним, как утёнок за матерью, – Герда, не отставай. Нам нужно закончить всё как можно скорее, если мы хотим вернуться домой к девяти.

Конечным итогом было установление нового унитаза.

Перекрыв воду и смыв унитаз, Гибискус слил всю оставшуюся в бачке воду в ведро и вытер остатки тряпкой. Маленьким трубным ключом он открутил подводку к унитазу, прикреплённую к левой нижней части бачка.

Валентин серповидным гаечным ключом открутил два болта, крепящих унитаз к полу. После открутки болтов он позвал Герду, и когда та помазала обезболивающим кремом его руки и лицо, он отозвал её и поднял старый унитаз. Удалив оставшиеся переходники и оставив только слив в канализацию, куда будет установлен новый унитаз, он выбросил старые болты.

Вставив два новых болта ноль целых восемь десятых сантиметров в отверстия по бокам слива так, чтобы головки болтов были внутри слива, Гибискус установил болты вертикально вверх и напротив друг друга. Затем он положил новую прокладку, – восковое кольцо, – на слив плоской стороной вверх из-за её конусной формы.

– Герда, принеси мне кусок пирога, пожалуйста, – вежливо попросил Гибискус, устанавливая унитаз путём его надевания на слив. Он услышал удаляющиеся шаги Настасьи до того, как убедился, что болты попали в оба отверстия унитаза. Когда Валентин начал давить на унитаз, чтобы уплотнить прокладку перед сливом, Настасья уже шла к нему с куском пирога на тарелке.

– Папа, держи, – влюблённо произнесла Герда, когда Гибискус встал и слегка приподнял маску. Отойдя и отвернувшись от унитаза, он наклонился и откусил средний кусок.

– Спасибо. Не хотелось трогать еду после унитаза, – слегка улыбнулся Валентин, после чего отвернулся и продолжил давить на унитаз, – всё будет хорошо, Зинаида Артёмовна. Постараюсь закончить к семи-восьми вечера.

– Да я вас обоих и не тороплю… – растерянно произнесла Зинаида с таким видом, словно пыталась понять смысл увиденного. До этого она засматривалась на накаченную фигуру Гибискуса, румянясь в щеках, – Мой Аркашенька заканчивает работать в восемь часов. Если процесс затянется, не страшно. Он у меня добрый.

– А как Вы познакомились с Аркадием Сергеевичем, Зинаида Артёмовна? – подняла брови Герда, встав, – Вы очень красивая пара. Тем более, у вас очень чувственные фотографии… Кто-то из Вас увлекается эстетикой?

– Он был моряком, а я продавщицей мясного отдела. Моряки из мяса не едят чего-либо, кроме рыбы. Вот… Вышел он отдохнуть у нас в городе, сразу побежав покупать свинину для спагетти и котлет, – вспоминала Зинаида при взгляде на Настасью, скрестив руки на груди, – у нас были хорошие друзья-фотографы с многолетним стажем работы… Во-от.

– Как вы поженились, если он был моряком? – не поняла Герда.

– Он увидел меня и тут же бросил море. Ему же было пятьдесят два года, без жены и детей. А мне было пятьдесят, трое выросших детей и два развода с мужьями-тиранами, – Зинаида поставила правую руку на пояс. Для её возраста она очень утончённая, в розовых резиновых тапках, блекло-темно-розовом платье почти в пол и с короткими рукавами. Нюдовый макияж смотрелся на ней великолепно, что даже Герда ей позавидовала, – сейчас Аркаша работает сварщиком. Что ещё делать, если пенсии крошечные? Мне он не даёт работать, потому что я экономная.

– Понятно… – решила закончить разговор Настасья, повернувшись к Валентину. Последний надевал гайку с шайбой на болты и затягивал их, стараясь не усердствовать.

– Тебе же семнадцать, да? На кого учишься, милая? – Зинаида с непонятной неприязнью смотрела на Герду, несмотря на улыбку.

– Мы с папой приехали сюда недавно. Я пока изучаю колледжи и выбираю новую специальность, однако я не против пойти на лесное дело или на архитектора. Моим третьим вариантом является техническое образование, благодаря которому я смогу пойти работать на любой завод, – оживлённо улыбнулась Герда, обращаясь к кивнувшей Зинаиде, – скорее всего, я пойду получать средне-профессиональное техническое образование, поскольку мой папа учит меня чинить что-либо… Думаю, благодаря этому я смогу легче понимать чертежи.

– Выбери что-нибудь женское, Герда. Я не хочу, чтобы ты работала с грубыми и неотёсанными мужчинами, – Гибискус вставил два болта длиной в семь сантиметров и с диаметром резьбы пятнадцать миллиметров в маленькие отверстия внизу бачка унитаза. Положив резиновые шайбы под головки болтов, он надел шайбы и гайки снизу бачка и крепко затянул их, – работай с женским коллективом, где не будут шутить про тебя сальные шутки.

– Разберёмся, – Настасья закатила глаза, что заметила Зинаида, – пап, тебе принести чего-нибудь попить? Или можешь снова пирог откусить.

– Нет. Спасибо, Герда, – Валентин надел прокладку из пенорезины на место соединения бачка и унитаза, – посидите где-нибудь на кухне или в гостиной, пожалуйста.

– Ла-а-адно, – незлобиво протянула Настасья и ушла на кухню, когда Зинаида хотела возразить.

Делать было нечего – расстроенная Зинаида ушла в гостиную, смотреть телевизор.

Гибискус прикрепил бачок на унитаз и закрутил болты на унитазе, сжимающие прокладку между бачком и унитазом. Затем, он надел шайбы с гайками на болты внизу унитаза. Ровно придерживая бочок, он закрутил гайку серповидным ключом и придержал болт отверткой – старался не перетягивать, боясь трещин на унитазе.

Валентин прикрутил смывную ручку к арматуре через дырку в бачке, присоединив рычаг к цепочке чашки.

– Папа, отдохни немного. Пора мазать обезболивающий крем на всё твоё тело, – мрачно пояснила Герда, держа в левой руке тюбик крема. Испытывающий голод и жажду Гибискус прикрутил новое сиденье на унитаз, зная, что скоро закончит.

– Давай потом. Мне осталось сделать совсем чуть-чуть, – не значащим чего-либо голосом отказался Валентин, начав прикручивать новую подводку от крана к нижней части бачка.

– Без «потом». Потом придёт Аркадий Сергеевич, ванну он может занять к моменту адской боли во всём твоём теле, – Герда подошла к Гибискусу, слегка потянув его за край шапки, – давай я тебе что-нибудь принесу, хотя бы.

– Я же сказал, потом, – ворчал Валентин, не отрываясь от дела, – и да, Зинаида Артёмовна права. Тебе надо где-то учиться, пока социальная опёка не взялась за расследование.

Настасья отпустила шапку Гибискуса, закатив глаза.

– Я знаю-ю. Давай я буду учиться на программиста, например, – предложила она, спрятав руки за спину и отставив левую ногу назад, – дизайн это не моё-ё.

– Ты пойдёшь учиться на дизайнера по отраслям. Точка, – едва не просипел он, – это достаточно женская и очень востребованная работа. Собирать и разбирать компьютеры я тебя научу.

– Гибискус, черт побери, – Настасья обречённо вздохнула, – можно я стану художественным фотографом?

– Ни за что, – хмурился Гибискус, почти закончив процесс, – ты на этом не заработаешь, уж слишком большая конкуренция в сфере фотографий.

– Ты совсем в меня не веришь?! Я могу быть не хуже других фотографов, а тем более моделью плюс сайз, – грозно прошептала Настасья, смотря на затылок работающего Валентина, – тогда я хочу быть моделью!

– Губу закатай. Ты и так модель. Как бы тебе сказать… Модели это жертвы мужских фетишей, понимаешь? Но если ты попытаешься стать знаменитой, ты станешь посмешищем, и всё ради гниения твоего тела в стенах любого здания, – негромко прошептал Валентин, остановившись и положив руки на талию Герды. Та сжала руки в кулаки, – Герда. Наш мир очень опасен, грязен и омерзителен. Пойми, ты англо-швейцарка, возможно, последняя в своём роде. Когда я был Рудовым, я объехал почти весь мир… Я требовал найти мне любую англо-швейцарку, но как таковую мне и моему отцу не нашли. Помнишь, когда Алексей Соколов Сергеевич в тысячу восемьдесят девяносто девятом году вылавливал настоящих англичан и швейцаров, заставляя их сношаться ради появления «идеальных людей»?

– Ну да. Все эти дети пропали без вести вместе с их биологическими родителями, когда наши пытались их спасти… – Настасья сломано, но уверенно посмотрела в глаза Валентина.

– Моя семья и я, раньше, владели тремя сектанскими подвалами, и для контента у нас было пять процентов англо-швейцарских людей по крови, – убрав руки, Гибискус повернулся к унитазу, – пусть моя кожа адски болит. Этим я все равно не искуплю былые грехи, лишь бы подрочить на групповые изнасилования любой англо-швейцарской девушки.

Округлив глаза, Герда отошла от Валентина и нечаянно выронила тюбик.

Бледная и потрясённая, она с едва ли не нервным смешком пошла смотреть телевизор вместе с Зинаидой.

Валентин открыл воду, проверил наличие протечек и смыл три раза. Унитаз стоял слегка неровно, из-за чего пришлось отрегулировать все отклонения с помощью резиновых прокладок.