Аметистовое ожерелье

– Я не пью.

– Ах да! Добрые дела для бедных. – Он улыбнулся. – Вы член общества трезвости? – Он отпил бренди.

– Нет, но полностью разделяю их взгляды, – сказала она, глядя на его стакан. – Я видела, какой вред причиняет алкоголь несчастным заключенным.

– Где вы могли видеть это? – Он с интересом взглянул на нее, отставив стакан.

– В Брайдвелле, Ньюгейте, на задворках Вэппинга, где я помогаю учить беспризорников в воскресной школе… – Она вдруг осеклась, вспомнив, зачем приехала сюда в такое позднее время, пренебрегая собственной безопасностью и правилами хорошего тона.

– Вы бываете в тюрьмах и трущобах? – спросил он, подавшись вперед.

– Не для того я приехала сюда в такой поздний час, чтобы обсуждать мою благотворительную деятельность. Может, перейдем к делу? Я хотела бы вернуться домой до того, как меня хватятся, – нетерпеливо сказала она. Наступила тишина. Элизабет смотрела на Росса из-под длинных густых ресниц. – Я хочу получить свое ожерелье.

– Знаю.

– Это возможно?

– Да, – ответил Росс.

Она недоверчиво посмотрела на него.

– Вам, наверное, интересно, что я хочу взамен, – спокойно проговорил он.

Она кивнула. Их взгляды встретились. Он уже твердо решил для себя, чего хочет, и не сомневался, что и она догадалась. Но что-то мешало ему. Хотя за многие годы у него накопился огромный опыт, как делать предложение стать его… любовницей. Он заметил, как Элизабет впилась белыми зубками в нижнюю губу, чтобы остановить дрожь… Внезапно Росс почувствовал непреодолимое желание защитить ее и успокоить. Прежнее раздражение и неприязнь улетучились сами собой. Так что ему мешает начать переговоры? Что она ожидает услышать от него? Что ему сказать? Выходите за меня замуж?

– Я пришел к выводу, что странное предложение Эдвины возместить долг было не таким уж нелепым… – неожиданно для самого себя проговорил Росс.

Элизабет затаила дыхание, стараясь вспомнить, какое предложение бабушки он имеет в виду. И вдруг вспомнила! Не сводя с него своих округлившихся от удивления глаз, она проговорила приторно-сладким тоном:

– Бабушка не будет трогать мое приданое ни ради вас, ни даже ради меня. Сколько раз я просила, чтобы она дала мне немного денег из моего приданого, но она, каждый раз мне отказывала. Она действительно невероятно прижимистая женщина.

Она уже смотрела на него по-другому, поприветливее, если не сказать, дружелюбнее. Он вдруг увидел то, что ожидал, – красивую, живую Элизабет, которой любовался издалека почти десять лет назад.

– Я принимаю условия вашей бабушки, – сказал он севшим голосом. Откашлявшись, он добавил: – Я имею в виду то, что она задумала.

– Она задумала выдать меня замуж, – подтвердила Элизабет все с тем же едва заметным проблеском дружеского к нему отношения, но эти проблески, едва наметившись, исчезли, когда до нее дошел смысл его слов.

Она облизала пересохшие губы. Так, значит, его цель деньги, а не месть! Он, вероятно, думает, что оказал ей огромную честь, польстившись на ее немалое состояние. Разумеется, сейчас он не будет насмехаться – потерпит, пока не сделает предложения руки и сердца, но зато потом припомнит, как она приехала к нему, умоляя жениться и восстановить ее репутацию. Став мужем, он будет хвалиться, как хорошо ему живется на ее приданое и ежегодное пособие.

Элизабет почувствовала, как больно сжалось сердце, как ущемлена гордость. Если он считает ее игрушкой, которая позволит продать себя, то он жестоко ошибается.

– Если бы вы дали мне двухнедельную отсрочку, милорд, – с трудом выговорила она, – я бы убедила Эдвину прислушаться к здравому смыслу. Похоже, она уже разуверилась в успехе этого дела. Я понимаю, вы терпеливо ждали, но если потерпите еще немного, то, клянусь, я заставлю ее уступить.

Росс на мгновение уставился в пол, потом быстро вскочил и, не говоря ни слова, подошел к камину. Он чувствовал себя разбитым и усталым. Сентиментальный глупец, решившийся на благородный поступок. Но корнуолльский моряк не может быть мужем дочери маркиза. Всю жизнь он старательно избегал брачных уз, но когда, наконец, решил сделать предложение, стало совершенно ясно, что оно будет отвергнуто.

– Согласен, но только на две недели. Если по истечении этого срока долг мне не будет возвращен, я продам ваш гарнитур. Сейчас я распоряжусь, чтобы мои слуги отвезли вас домой, – ледяным тоном проговорил он, вцепившись обеими руками в каминную доску. Она увидела его смуглый профиль, когда он прошел мимо нее к двери. Сейчас он отдаст распоряжение, и она уйдет… без ожерелья! У нее не было времени размышлять о причине его внезапного охлаждения.

– Нет, вы не поняли. Я хочу… чтобы… Я была уверена, что вы отдадите мне мое колье.

– Я отдам, когда вернут мне мой долг, – сухо сказал он, глядя на изящную белую ручку, лежавшую на его рукаве.

– Нет… сейчас. Мне нужно, чтобы ожерелье было у меня уже сегодня…

– Зачем? – ледяным тоном спросил Росс.

Элизабет робко взглянула на него. Он смотрел на нее не только с любопытством, но как-то еще. Он все еще не охладел к ней и страстно желает ее. Ее маленькая ручка легко соскользнула с рукава его рубашки.

– Я потому и проехала к вам в столь поздний час, что мне нужно забрать мое ожерелье… Прошу вас, не отправляйте меня домой, пока мы не договоримся. Клянусь, я уговорю Эдвину вернуть вам ваш долг. Вы только потерпите еще немного. – Она говорила легко и спокойно, и только побледневшее лицо выдавало, что она испытывает на самом деле.

– Мне не нужны голословные заверения, – возразил он своим бархатным баритоном. – Поймите меня правильно: взамен ожерелья у меня останется только ваше слово, а его не положишь в банк.

Расстояние между ними катастрофически сокращалось. Наконец Росс протянул к ней руки и обнял ее.

– Вы можете мне вразумительно объяснить, зачем приехали сюда?

– Я же сказала: за своим колье.

– И вы решили, что этот «бессердечный головорез» так просто возьмет и отдаст вам его? – спросил Росс насмешливым тоном. – Вы подумали, что дадите мне взамен?

– Обещание, что я вытрясу ваши деньги из Эдвины, – прошептала она и так глубоко вздохнула, что концы его белоснежного шейного платка затрепетали от ее дыхания.

– Разве нельзя было все это изложить в записке? Кстати, это слишком ничтожное поощрение для закоренелого повесы, – проговорил он и, взяв ее за подбородок, приподнял его. – Хотите, я изложу вам свою теорию? – Его пальцы коснулись ее щеки. – Я считаю, миледи, – вкрадчиво начал он, – что вы приехали сюда с явным намерением соблазнить меня, толкнув на довольно вольное обращение с вами. Разжигая во мне страсть, вы хотите, чтобы я согласился провести с вами следующую ночь… в обмен на ваше колье, которое хотите получить сегодня. Обещайте мне что-нибудь еще… более весомое, и мы будем квиты.

Элизабет попятилась назад и прижалась спиной к двери. Ее лицо пылало от его намеков, в сущность которых она не хотела вдаваться. Хотя, если сказать честно, для этой поездки она надела свое лучшее платье, красиво уложила русые косы, надушилась дорогими духами – одним словом, нарядилась ради этого бандита…

– Как я вас презираю, – прошептала она дрожащим шепотом.

– Не сомневаюсь.

Росс видел, как ее красивые черты исказились от отчаяния и безысходности. Она явно не могла решить, как ей поступить. Он смотрел на ее красивое, словно окаменевшее лицо, заглянул в горевшие от гнева глаза. Сегодня он был бы доволен ее единственным поцелуем и потом отвез бы свою будущую жену домой. Вот его условие. Его единственное условие.

– Один поцелуй, – словно читая его мысли, едва слышно проговорила она. – Только один поцелуй, и вы отдаете мне колье.

– Один поцелуй? – разочарованно повторил Росс. – Я думал, что заслуживаю большего…

– Только один! – в отчаянии выкрикнула она.

– Хорошо, пусть будет один, раз вы настаиваете, – быстро согласился он. В его голосе она услышала победные нотки…

Элизабет зажмурилась и ждала, затаив дыхание. Но ничего не произошло. Она по-прежнему стояла почти вплотную к Россу. Она открыла глаза.

– Обнимите меня, – сказал он, когда она встретилась взглядом с его горящими глазами.

С минуту подумав, она обхватила его за талию.

– Не так. Обнимите меня за шею, – учил Росс, раздражаясь ее неопытностью.

Элизабет протянула руки вдоль его широкой груди и тут же опустила.