Аметистовое ожерелье

– Знаете, когда я подумала, что Лиззи поехала в трущобы к своей несчастной подруге, я на всякий случай проверила свое серебро. Не поедет же Лиззи освобождать бедняжку без пенса в кармане! Вдруг она прихватила парочку серебряных подсвечников?

– А что, подруга вашей внучки живет где-то в трущобах и находится в очень тяжелом положении? Этой несчастной можно помочь деньгами? – Хотя разговор шел между бабушкой и виконтом, Элизабет поняла, что все это говорилось ради нее.

– Ну, конечно! Разве она вам ничего не говорила? Что же ты ничего не рассказала виконту, Лиззи? – обратилась Эдвина к внучке. Элизабет натянуто улыбнулась бабушке, затем повернулась к Россу.

– Неужели я вам ничего не рассказывала? – извиняющимся тоном спросила она. – Тогда позвольте мне исправиться и рассказать сейчас. Я сегодня осмелела и приехала к вам потому, что моя подруга и ее маленький сын попали в беду… а вовсе не из-за того, о чем вы подумали в силу своего высокомерия и раздутого самомнения. Спокойной ночи, – холодно бросила она и направилась к двери.

– Все это выглядит ребяческой уловкой… но вам не удастся сбить меня с толку. Не уходите, давайте поделимся с вашей бабушкой нашей радостной новостью.

Элизабет сверкнула на него потемневшими от гнева глазами, но он приближался, и вскоре его могучая фигура нависла над ее хрупкой фигуркой.

– Вы должны быть честной до конца, моя дорогая, и тогда можете всегда рассчитывать на мою поддержку, – с показной беззаботностью проговорил он, но лицо у него было неподвижно, как маска.

– Я передумала, – ответила она, с неприязнью взглянув на него, – так что бабушке сообщать нечего. Сегодня не произошло ничего такого, что заслуживало бы ее внимания. К тому же вы неправильно истолковали цель моего приезда к вам. Извините, что отняла у вас столько времени.

– Я был рад вашему приезду. И теперь, когда мы решили пожениться, было бы неуважением к вам, моей невесте, жалеть о времени, которое я уделил вам, Элизабет. Я также готов помочь вам в других делах, с которыми вам трудно справиться самой.

Эдвина стала прислушиваться, так как Росс говорил очень тихо. Неожиданно лицо у нее расплылось в восторженной улыбке.

– Вы сказали «пожениться»?! Элизабет, ты согласилась?! – нетерпеливо спрашивала она то внучку, то виконта.

Элизабет не выдержала пристального взгляда зеленовато-карих глаз и стала рассматривать ковер у себя под ногами.

– Дорогая, так ты согласна выйти замуж за виконта? – потребовала ответа бабушка.

Наступило тягостное молчание. Наконец, с трудом преодолев внутренний разлад, Элизабет тихо проговорила:

– Да.

Эдвина, казалось, не заметила, с каким трудом далось ее внучке это «да», и пришла в неописуемый восторг.

– О, это замечательно! Это самая радостная новость в моей жизни! – Она бросилась обнимать внучку.

Росс наблюдал за этой трогательной сценой со смешанным чувством грусти и удовлетворения. Когда Эдвина вышла, чтобы дать указание дворецкому принести бокалы и шампанское, он подошел к Элизабет. Взяв ее за руки, он поцеловал сначала одну, потом другую руку.

С минуту он смотрел на нее, и Элизабет на мгновение показалось, что в его взгляде промелькнули нежность и доброта. Росс выглядел очень довольным. Без сомнения, он уже поздравил себя с победой: получил ее состояние и жену в придачу. Вероятно, он уже решил отвезти ее в свое поместье в Кенте, а сам вернется в Лондон, где будет просаживать ее деньги. Элизабет прикусила дрожащую нижнюю губу.

Росс сжал ей пальцы и привлек к себе. Они стояли так близко, что она чувствовала, как от его дыхания у нее колышутся волосы на темени.

– Все будет хорошо, Элизабет, поверьте. – Внезапно он отпустил ее и, обратившись к Эдвине, проговорил: – Миссис Сэмпсон, если вы не возражаете, мы сегодня не будем отмечать это событие, так как день выдался на редкость утомительным для каждого из нас. Я уверен, вы тоже очень устали. – У дверей он вежливо поклонился обеим дамам. – Если мне завтра ничто не помешает, я приеду, чтобы обсудить детали бракосочетания. Заодно обсудим, чем помочь вашей подруге, Элизабет. И еще вот что. Завтра приезжают из Корнуолла моя мать, старший брат и наши близкие друзья. Я сочту за честь, если вы согласитесь отужинать с нами в один из ближайших вечеров. Если вы не против, я помещу объявление о нашем сегодняшнем обручении в «Таймс».

– Замечательно! – воскликнула бабушка.

– А вы, Элизабет, что скажете? – тихо спросил Росс свою невесту.

– Разумеется, я вынуждена согласиться. К тому же мне очень бы хотелось ознакомиться с вашей родословной, – ответила она с неприязнью человека, горько сознающего свое поражение.

– Я никогда не думала, что ты можешь быть такой грубой! – выговаривала бабушка внучке на другой день за завтраком.

– Мы с виконтом Стрэттоном уже привыкли обмениваться подобными любезностями, – с усмешкой отозвалась Элизабет. – Уверяю тебя, что это обручение ни к чему хорошему не приведет. Напрасно ты вмешалась в мою личную жизнь. Теперь мне остается только надеяться, что виконт одумается и расторгнет вчерашнюю помолвку.

– Непохоже, чтобы он пошел на это, – возразила Эдвина, жуя поджаренный хлеб с вареньем.

– Еще бы! Кто откажется от таких денег! – насмешливо заметила Элизабет. – Вот увидишь, за такие деньги он будет терпеливо сносить любые мои выходки.

– Смею тебе заметить, Элизабет, что виконт женился бы на тебе в любом случае – вернула бы я ему долг или нет.

– Я ухожу, – сказала Элизабет и чмокнула бабушку в пухлую щеку. – Софи хочет подобрать материал на платье. Мы договорились, что нас будет сопровождать Эванджелина – она любит кататься в карете и ездить по магазинам.

– Ты забыла, что во второй половине дня приедет Росс? Он даже прислал слугу с подтверждением, что будет у нас в три часа дня. Обязательно возвращайся к этому времени, – строго заметила Эдвина.

– Я ничего никому не должна. Тем более наблюдать, как будут торговаться, за сколько меня продать. – Его надо с первых же дней научить, как вести себя с дочерью маркиза, решила она и, гордо вскинув подбородок, вышла из комнаты.

Карие глаза Софи стали круглыми от удивления. Неожиданная новость потрясла ее до глубины души.

– Виконт Стрэттон сделал тебе предложение?!

Элизабет кивнула.

– Но, Лиззи, разве он не… Но он же слывет сумасбродным, диким…

– Да, – стараясь говорить спокойно, ответила Элизабет. – Он именно такой и есть.

– А правда, что он очень красивый? Я слышала, мама о нем как-то рассказывала, что у него разбойничья внешность… как у… корсара, – понизив голос, проговорила Софи.

– Или как у цыгана… – добавила Элизабет. – Его могут считать красивым те, кому нравятся смуглые мужчины. – Она почувствовала, что несправедлива к нему, и заерзала на бархатном сиденье. Не такой уж он и смуглый, просто здоровый загар человека, много времени проведшего на морском воздухе. Он действительно красив… очень красив. И превосходно одет. Вчера, надо честно признать, он выглядел безукоризненно.

Воспоминания о тайном приезде к нему домой и о блаженном чувстве, охватившем ее после того поцелуя, встревожили Элизабет, и она уставилась в окно кареты. Пусть он умерит свой гонор – он выиграл вчерашнюю битву, но не победил в войне!

– Ты ответила ему согласием? – спросила Софи, наклонившись к подруге и глядя ей в глаза, похожие на два драгоценных аметиста.

– Да, но не по своей воле. Бабушка задолжала Стрэттону большую сумму, и мое приданое теперь достанется ему в счет бабушкиного долга. Но официального объявления об обручении еще не было. Я молю Бога, чтобы бабушка, наконец, осознала всю нелепость своей затеи и перестала обращаться со мной, как с бессловесной куклой.

– Я понимаю, – вздохнула Софи, хотя ничего не понимала. Откинувшись на спинку сиденья, она спросила: – А как же Хью? Ты ему сказала? Я нисколько не сомневаюсь, что он тоже не прочь сделать тебе предложение.

– Я его еще не видела, – искренне ответила та, хотя сегодня утром написала ему короткую записку и велела служанке отнести ее. Впрочем, записка только запутывала суть дела, и Хью явно не удовлетворится ее содержанием. При первой же встрече он наверняка потребует от нее объяснений. Вот почему она хотела именно сегодня уехать из дома.

Войдя в огромный магазин тканей на Пэлл-Мэлл, две молодые леди и Эванджелина словно попали в пещеру Аладдина. Разнообразие тканей поражало воображение. Подруги медленно прохаживались между прилавками. Вдруг Элизабет схватила Софи за руку и потащила к одному из прилавков. Там лежал рулон газа цвета персика.

– Да, очень красиво, но слишком прозрачно, – сказала Софи. – Мне хочется что-нибудь менее броское, не такое кричащее. Эта ткань не для семейного торжества.

– Должен сказать, что я думаю точно так же, – вдруг раздался у них за спиной мужской голос. – Я не поверил своим глазам, когда увидел вас, – прошептал мужчина так близко от Элизабет, что она почувствовала, как от его дыхания шевельнулись локоны на шее. – Как поживаете, моя дорогая?

Элизабет отскочила в сторону, чтобы избавиться от наглой руки, гладившей ей ягодицы. Взбешенная, она оглянулась и лицом к лицу столкнулась с графом Кэдмором, которого ничуть не смутило отвращение во взгляде Элизабет.

– Вы все такая же неприступная красавица, – с наглой ухмылкой проговорил он. – Что ж, это хорошо. – Бросив взгляд на Софи и Эванджелину, он проговорил громким шепотом: – Отошлите вашу подругу и старушку за чем-нибудь… и поговорим без свидетелей. – Он облокотился на прилавок, ни минуты не сомневаясь, что Элизабет выполнит его приказ. Она действительно что-то сказала Софи и Эванджелине, и те быстро ушли.

– Убирайтесь сию же минуту! – прошипела Элизабет сквозь стиснутые зубы, повернувшись спиной к прилавку. Она вся дрожала от гнева и возмущения.