Аметистовое ожерелье

Росс открыл бархатный футляр и не мог не залюбоваться сверкающими драгоценными камнями. Он осторожно погладил переливающиеся на солнце бриллианты и лиловые аметисты необычной, редкой огранки. Сразу было видно, что это чудо создала рука незаурядного мастера.

Где-то глубоко в подсознании промелькнула мысль, что ему надо ехать в Кент, чтобы отдать распоряжение архитектору и строителям по восстановлению и расширению Стрэттон-холла. Еще несколько недель назад он не мог думать ни о чем, кроме этой стройки, которая была олицетворением его успеха в обществе, и очень гордился, что всего достиг сам, без посторонней помощи.

Его отец, разбогатевший нечестным путем, годами отмывал «грязные» деньги, сотрудничая на законных основаниях с отечественными и европейскими воротилами. Как младший сын, Росс не имел никаких прав на отцовское наследство, львиная доля, которого досталась Люку и Тристану, а оставшееся пошло сестре на приданое. Но Росса это не волновало. Он избрал свой собственный путь, преодолевая который ему пришлось пренебречь условностями и общепринятой моралью, руководствуясь, однако, своим собственным кодексом чести. Теперь он задумал жениться на красавице с русыми косами и сиреневыми глазами… которой он явно не по душе. Он сам не понимал, почему так настойчив в своем стремлении жениться на ней. Разумеется, не из-за денег. Хотя ему пришлось найти хоть какой-то повод для столь скоропалительной женитьбы. И она поверила, что он женится на ней из-за приданого. Поэтому была с ним грубой, заносчивой и дерзкой. Но было в ней что-то такое, что трогало его душу… Он подозревал, что ее вызывающие выходки – маска, под которой прячется чуткая, легкоранимая душа. Он понимал, что она еще не оправилась от трагедии, разыгравшейся десять лет назад. Он поклялся, что будет защищать ее и заботиться о ней и она полюбит его беззаветной любовью. Со слов Эдвины он понял, что приезд Элизабет к нему был продиктован желанием совершить самоотверженный поступок – забрать у него любой ценой свое ожерелье, потом продать его и освободить свою подругу, подкупив ее сутенера. Купить свободу падшей женщине, продав свои фамильные драгоценности! Если он уступит мольбам Элизабет и отдаст ей ожерелье, она тут же продаст его, потом поедет одна, без сопровождающего, в самое сердце трущоб с двумя тысячами фунтов стерлингов в кармане. Нет, думать об этом было просто невыносимо!

Он подержал ожерелье с минуту на своей смуглой ладони. Ему не хотелось нарушать данное ей обещание отдать ожерелье сегодня. Но, с другой стороны, когда он обещал отдать ей колье сегодня, он еще не знал, для чего оно ей понадобилось…

Росс встал и положил ожерелье в сейф.

Высадив Эванджелину у ее дома, Элизабет и Софи отправились в уютный дом родителей Софи на Перман-стрит.

Софи заметила, что Элизабет чем-то расстроена.

– Что тебя больше огорчило: грубость этого негодяя Кэдмора или встреча с виконтом и его… э… подругой?

– Что ты! – Элизабет поднесла к губам чашку с чаем и, немного отпив, поставила ее на блюдце. – Я совершенно спокойна! – ответила она бодрым голосом и весело улыбнулась. Софи недоверчиво посмотрела на подругу. – Ладно, тебе признаюсь, – понизив голос, сказала Элизабет. – Я бы не хотела видеть ни того, ни другого… джентльмена.

– Элизабет, у меня сердце разрывается, когда я вижу, как ты встревожена! Поделись со мной, что еще так расстроило тебя? – тихо спросила Софи, подойдя к окну.

– Ты права. Когда мы с Хью возвращались вечером из воскресной школы, произошло нечто ужасное…

– Брось ты эту школу! Небезопасно учить этих маленьких карманников и разбойников!

– Нет, дети здесь ни при чем. Я встретилась там с одной леди, с которой когда-то дружила. Ее впервые вывезли в свет в тот же год, что и меня. Тогда-то мы и подружились. Теперь она оказалась в таком ужасном положении! – Элизабет заплакала. – Когда она мне все рассказала, я поняла, что мои неприятности – ничто по сравнению с тем, что случилось с ней. Я обязана помочь ей, но не знаю, как.

Софи взяла подругу за руку и потащила ее обратно на диван.

– Расскажи скорее, что случилось? Элизабет рассказала о Личе, сутенере Джейн Силби. Когда она закончила, Софи закрыла лицо руками и шепотом повторяла: – Какой ужас! Какой ужас! Бедная женщина! Бедный малыш!

– Что можно сделать, как ты думаешь, Софи?

– Наверное, ему нужны деньги, иначе он ее не отпустит. У меня кое-что осталось от моих карманных денег, – не задумываясь, предложила она.

– Думаю, он потребует солидную сумму. Хью говорит, что Натаниэль Лич – из семьи потомственных воров. Его мать – известная в округе содержательница притона. Они отпустят Джейн и маленького Джека только в том случае, если их удовлетворит предложенная сумма. Но тогда возникает вопрос: куда ей идти? Родители отреклись от нее еще десять лет назад, а моя бабушка даже слышать не хочет, чтобы поселить ее у нас.

– Я хочу посмотреть, найдется ли у меня что-нибудь ценное. – Софи встала и пошла к двери. Через несколько минут она вернулась и положила горсточку украшений на диван: серебряный гребень и серьги, колечко с жемчужинкой и сломанный золотой браслет.

– Я всегда знала, что ты очень добрая и отзывчивая, Софи, но, чтобы откупиться от Лича, понадобится довольно крупная сумма, – вздохнув, грустно сказала Элизабет. – Хью тоже не сможет ничем помочь. Но я так легко не сдамся! – воскликнула она. – Только никому ничего не говори.

– Разумеется! Я постараюсь тебе в этом помочь, чем смогу. У нас еще есть время все хорошенько обдумать.

– Ну, мисс, что вы скажете в свое оправдание?

– Что мне сказать в свое оправдание? – Элизабет сняла капор и пригладила русые волосы. – Я знаю, на что ты намекаешь! Это касается приезда к нам виконта?

– Вот именно!

– Он принес его? – нетерпеливо спросила Элизабет.

– Могу я спросить, что он должен был принести? – сухо спросила Эдвина. – Уж не ремень ли, которым наказывают строптивую невесту? И учти, никто бы не осудил его за это!

– Он привез мое ожерелье? – спросила Элизабет, глядя в недовольное лицо бабушки.

– Если и принес, то увез обратно. И правильно сделал. Если бы ты удосужилась вернуться домой на полчаса раньше, то он, вероятно, отдал бы его тебе.

Радостное чувство, что она избежала встречи с виконтом, померкло.

– Он же обещал, что привезет ожерелье сегодня! – Элизабет топнула ножкой о белый мрамор прихожей.

Бабушка не обратила на каприз внучки никакого внимания.

– В пятницу мы с тобой ужинаем с семьей Росса. Документы о твоем приданом уже подписаны. Свадьба состоится через три недели, – монотонно перечисляла она.

Сиреневые глаза Элизабет потемнели от гнева.

– Только через мой труп! – в отчаянии выкрикнула она.

– Ну, это тебе могут быстро устроить, – насмешливо сказала бабушка. – Когда я сказала виконту, что тебя нет дома, он смерил меня таким убийственным взглядом… Пришлось мне два раза поить его чаем и развлекать ничего не значащим разговором. Временами мне казалось, что он все бросит и уедет, так ничего и не решив. Даже Петтифер сказал, что он никогда не видел виконта таким разъяренным.

– Он разбушевался вовсе не из-за меня, бабушка. Его огорчило, что ему пришлось прервать посещение магазина тканей, где он был со своей любовницей! – возразила внучка.

– Ты сегодня виделась с виконтом?! – спросила бабушка, с удивлением взглянув на Элизабет.

– Разумеется! Он сопровождал свою пассию в магазин на Пэлл-Мэлл.

Строгое лицо Эдвины смягчилось, и она посмотрела на внучку добрым, любящим взглядом.

– Не надо расстраиваться из-за этой хищной брюнетки, Лиззи! – Эдвина взяла маленькие ручки Элизабет в свои пухлые ладони. – Росс, как только тебя увидел, сразу забыл обо всех своих прежних подружках. Ты единственная, кого он хочет видеть своей женой.

– Ты совершенно права, бабушка, говоря о Сесили Бут. Но я имею в виду другую девицу, постарше меня, необыкновенно красивую, с золотисто-русыми волнистыми волосами. Непохоже, что он собирается ее бросить!

Элизабет легко взбежала по лестнице, на ходу развязывая ленты капора и расстегивая бархатный плащ.

– Будь ты трижды проклят, Стрэттон! Для меня ты больше не существуешь! – прошептала она, входя в свою комнату.

– Хорошо, что ты надела это платье: оно тебе очень идет.

В ответ на комплимент Элизабет изобразила на лице слабое подобие улыбки. Она поправила выбившийся из замысловатой прически локон и прикрепила бант из темно-лилового бархата, который выгодно подчеркивал красоту ее пепельно-русых волос. Придирчиво осмотрев свое отражение в зеркале, она села на диван и положила дрожащие руки на колени.

– Волнуешься? – спросила бабушка, когда они ехали в роскошной карете на Гросвенор-сквер.

– Вот еще! Разумеется, нет! – возразила Элизабет. – Я отвыкла бывать на светских приемах, вот и все, – объяснила она. На самом деле ее беспокоил один вопрос: много ли среди гостей виконта людей, которые знают о ее трагедии десятилетней давности?

Эдвина, правда, объяснила ей, что мать Росса безвыездно живет в своем поместье в Корнуолле и, приехав в Лондон, вряд ли будет интересоваться скандалом, разразившимся десять лет назад. Старший брат Росса, хотя и имеет великолепный особняк в столице, предпочитает жить с семьей в Брайтоне. На ужине будут только родственники Росса и, в крайнем случае, Гай Маркхем.

Элизабет гордо вскинула подбородок. Ей абсолютно все равно, кто из друзей Росса будет у него в гостях. Если они любят его, то не посмеют ворошить прошлое его невесты. И вообще, она едет не из-за приглашения на ужин с друзьями и родственниками виконта, а чтобы забрать свое ожерелье! Она потребует возвращения колье самым решительным образом, не стесняясь присутствием его родственников и друзей…

Из глубокой задумчивости ее вывели слова бабушки, что они приехали. Когда карета остановилась, Элизабет увидела двух слуг, одетых в черные ливреи с золотыми позументами, подошедших к их карете. Она подумала, что жуликоватый, лживый хозяин дома, перед которым она вскоре предстанет, присвоил себе немыслимо дорогую вещь, так необходимую ей для спасения Джейн и ее маленького сына. Но она положит конец этому беззаконию! Это ее ожерелье! И она обязательно вернет его!