Должник

Должник
Meri Brooks

Я живу в не самом дружелюбном мире, скорее даже в мрачном. Наверное, даже совсем недружелюбном. Сплошные рамки и ограничения. Из-за смерти родителей я оказалась в приюте и здесь совсем несладко. Но в одно утро я решила взять свою судьбу в свои руки и все кардинально изменить. Впереди меня ждет неизвестность. Правильно я поступила или нет? Что ж скоро узнаем.

Meri Brooks

Должник

Глава 1

Открыв глаза, я шумно вздохнула, опять здесь, ну, почему нельзя проснуться в другом новом месте или мире? Перед глазами был серый матрас и коричневые перекладины двухэтажной кровати из массива дерева. Приют, в котором я живу, называют Башней. Ранний подъем, Башня просыпается, чувствуется каждой клеточкой организма, когда защита Башни падает. Выглядит защита как прозрачный пузырь, чуть подсвечивающийся цветами радуги, вечером, когда учителя ставят защиту, в течении пятнадцати минут пузырь медленно поднимается от земли до самого шпиля Башни, утром все происходит в обратном порядке. Попасть в наш дом ночью невозможно, защита крепкая, как щит, ее невозможно пробить.

Спустив ноги на ледяной каменный пол, я вздрогнула, почувствовав холод, в комнате было относительно тихо, все мои соседи еще спали. Моя подруга Ева громко сопела, чему я всегда усмехалась, ну, правда, как паровоз. Она спала на втором этаже нашей общей кровати прямо надо мной, и часто у меня были бессонные ночи. Она либо сильно крутилась, и деревянные перекладины угрожающе скрипели, либо громко сопела на всю комнату, этот звук отражался от каменных стен и потолка.

Стоя в одной застиранной серовато-белой льняной ночной рубашке, доходившей мне до самых пят, я поёжилась от холодного потока воздуха. Таков удел всех магов: живем в промерзшей Башне, с минимальными условиями для жизни. Комфорт не для магов. Дуло отовсюду, под подоконниками щели такие, что ладонь на улицу можно выставить, деревянные рамы рассохлись настолько, что служили очень слабой защитой от сквозняков. Двери в нашу спальню также деревянные, с щелями, из-под дверей тянул промозглый поток воздуха. На улице всегда теплее, чем в нашей Башне, также добавляло холода то, что построена Башня из больших камней, не согревающихся никогда.

Башней её называли, за круглую вытянутую форму, с крышей-колпачком, торчащей наверху, венчал эту конструкцию железный шпиль, вертикально вытянутый в виде трёхгранной пирамиды.

Маленькие квадратные окна с широкими каменными подоконниками были единственным источником света.

Я ненавидела это место всей душой, сюда попадали только носители определенного гена, вроде как именно здесь меня должны были понимать, но всё оказалось не так. Чувство одиночества и угнетения преследовало меня постоянно. Полное непонимание и рамки, которые давят ежедневно.

Наш славный город под названием Стоук, убежище и безопасность – вот гарантия нашего города. По всем улицам на высоте пятнадцати футов были расположены экраны, на которых транслировались именно эти слова: безопасность благодаря правительству.

Все дети с раннего возраста изучали историю, город – наполовину руины бывшей цивилизации, смесь разрухи и технологий, скрученных вместе и вросшихся в нашу жизнь.

Но начнем по порядку…

Война опустошила наш мир. Мы сами виноваты, машины стали слишком умными. Дроны убивают на расстоянии, биться с ними сложно. Мы так долго старались облегчить свою жизнь, ленились и получили умный, выносливый и очень сильный механизм.

На протяжении долгих лет инженеры пытались вдохнуть жизнь в механизм, создать эдакий прототип металлического Франкенштейна, и это удалось. Одухотворенные машины увидели, что мы творим, и решили, что мы сами – главные враги для себя и для планеты. Они стали нам помогать очистить мир от нас самих. Забавно, мы получили, то, чего добивались. Творцы, против которых восстали их творения.

Города стали разрознены, маленькие деревушки между ними разрушены. В итоге мы стали жить в резервациях, города оказались отрезанными друг от друга, но более сплочёнными в едином животном инстинкте – желании выжить.

Стоук расположен в каньоне, окруженный со всех сторон неприступной каменной оградой, сверху город накрыт полусферой, гениальная смесь длительной работы инженеров и магов. Стеклянные детали держались на каркасе из прочного металла, который не могли пробить дроны, так как состояли из такого же сплава, и все это было заговорено магами. Под действием той же магии, которая вдохнула жизнь в адские механизмы. Магия пропитала и нас, и механизмы. Купол без единой щели схоронил нас от дронов, тонны стекла, обрамленные витиеватым металлом.

Из-за нападений дронов дети часто остаются без родителей, так случилось и со мной, именно поэтому я живу в приюте постоянно, есть немного ребят, у которых родители живы, и они живут с ними, а в Башню приходят только на уроки. Высоченная башня из камня серая и унылая, как и все ее обитатели. Холодные каменные полы, широкие коридоры, деревянные двери с большими щелями, и в результате этого сквозняки, которые пронизывают до дрожи. В приют мне «посчастливилось» попасть благодаря магическим генам, которые перешли от родителей.

За окном послышался шум. Каждый день в одно и то же время.

Я скинула ночную рубашку скомкала ее и запихнула под тонкую, скатавшуюся от времени подушку.

Натянула серые гольфы, темно-серую шерстяную юбку до пят и жесткую льняную рубашку, сверху я накинула балахон. Всегда задавалась вопросом, почему в Башне все серое, колючее и унылое. Это касалось всего, льняные рубашки и жесткие, простыни, подушки, одеяла.

Оперлась локтями на каменный подоконник, прижалась щекой к стеклу окна и стала наблюдать.

Вдоль Башни было небольшое обустроенное поле для тренировок, заброшенное магами, но используемое молодыми солдатами, я годами за ними наблюдаю.

– Встать в строй, – послышался командный голос, с который сопровождал меня каждое мое утро.

Больше всего на свете мне хотелось учиться с ними, я даже спрашивала ашеров (это главы магической башни и вообще магов нашего города), упрашивала, угрожала, но ответом был всегда отказ, если вообще что-то отвечали иногда даже этого я не получала, только молчаливое игнорирование.

До моего совершеннолетия я не могу сама принимать решения, только по решению совета ашеров, а после они решат, куда меня определить, и сменить это место уже не получится, только если кто другой не заявит права. У нас строгий несменяемый устрой, никакого собственного выбора.

– Хватит слюни пускать, – недовольно буркнула моя соседка по комнате и по совместительству единственная близкая подруга Ева, спрыгивая со второго этажа деревянной кровати.

В нашей комнате стояло семь двухэтажных кроватей на четырнадцать человек, но занято было только десять мест. Мальчики живут вместе с девочками и ни у кого нет личного пространства, всё у всех общее.

Ева наконец-то проснулась и быстро заправила кровать серыми жесткими простынями, разгладила края, и состояние ее постели стало почти идеально, как ей это удается, непонятно. На моей же постели был вечный бардак, ну, никак я не могу так выровнять одеяло, всё мятое и края торчат.

Переодевшись в такую же форму, как у меня, и водрузив сверху просто чудовищный серый, колючий балахон, такой же, как и на мне и любом живущем в башне, Ева обошла меня и прилипла к стеклу. Она была гораздо выше меня, на добрые две головы.

Ева – полная моя противоположность, я мелкая и щуплая, она высокая и пышногрудая, и это в шестнадцать-то лет. У меня абсолютно белые прямые длинные волосы, а у нее черные, как ночь, и немного вьются, у меня голубые глаза, у нее серо-зеленые. Она – милая веселая хохотушка, всегда улыбающаяся учителям, и покоряющая их, я – вечная проблема и хулиганка. Ева считается красавицей, ее рост, фигура, цвет волос – всё попадает под параметры идеальной внешности, мой же цвет волос делает меня чуть ли не изгоем.

– А есть на что посмотреть, – цокнув язычком произнесла Ева.

Примерно год назад учить новобранцев принялся совсем молодой парень, в нашем мире это нормальное стечение обстоятельств. Можно сделать вывод, что он либо чей-то сын, надежда отца на головокружительную карьеру, и проходит всевозможные стадии подготовки, либо в связи со смертью родителей получил эту должность в наследство.

– Да ну тебя, – я не на это смотрю, – парировала я.

– А на что тогда? – Ева закатила глаза.

– Они свободные.

– С чего это? Смотри, как он их гоняет, – сказала Ева, – а мы склянки перемешиваем, особо не напрягаясь.

Я вздохнула. Она не понимает, что эта башня и ее правила для меня хуже тюрьмы, я готова разорваться на части от этой унылой серой жизни. Мне хочется движения, таких же тренировок, хочется расти, учиться и узнавать что-то новое. Хотя физические нагрузки у меня все-таки были.

– Скажи это главному водоносу Башни, – ответила я и показала указательными пальцами на себя, – особо не напрягаясь. Ага.

– Ну так не стоит бесить учителей, кивай, соглашайся, в общем, делай как я, и будешь свободной, – с важным видом ответила Ева, легкими движениями рук она заплела свои черные волосы в косу.

– Ты хочешь отнять мое любимое занятие. Да и учителя заскучают, если я стану послушной, они подумают, что я что-то задумала и будут нервничать, – пошутила я.

– А мистеру Грегори не стоит нервничать, иначе его голова лопнет, – сквозь смех продолжила Ева.

Мистер Грегори самый главный в нашей Башне и самый старый, ему лет двести (это больше шутка), от него ужасно пахнет сыростью и когда он злится, его голова очень сильно краснеет, глаза сужаются, он надувает щеки, потом показывает пальцем в сторону наказываемого и начинает орать что есть мочи.

Мы рассмеялись с подругой, она закончила собираться и даже в этой серой жесткой одежде выглядела идеально, черные волосы до плеч, заплетены в косу, прядь к пряди, Ева закинула сумку на плечо.

– Ты идешь? – спросила она, направляясь к выходу из нашей общей комнаты.

– Иди я подойду попозже, – я махнула рукой, чтобы она шла сама.

– Глаза не прогляди, – хохотнула она и убежала на завтрак.

А я снова прилипла к окну.

Внизу по площадке, покрытой десятисантиметровой зеленой травой бегали молодые солдаты, одетые в военные брюки цвета хаки, майку темно зеленого оттенка и черные армейские ботинки.