Лунные пряхи. Гончие псы Гавриила (сборник)

В этом пустынном пейзаже не было видно никаких признаков жизни. Ламбис уже давно скрылся, лимонные деревья стояли не шелохнувшись, и горный склон над ними был мертв, лишен всякого движения. Но в это же время вчера…

Над ущельем послышался шум крыльев. Я с недоверием глянула вверх. Но на этот раз крылья были не белые, надо мной кружили огромные коричневые крылья. Орел? Больше похож на ястреба, подумала я; может быть, даже ягнятник. В другое время я бы полюбовалась им. Сейчас же, из-за того, что большая птица напомнила мне о белой цапле и о вчерашнем дне, я почувствовала, что к горлу подступают слезы.

Я повернулась и направилась вниз, к мосту.

Когда я приблизилась к нему, я подумала, что удача стала мне изменять. Двое ребятишек, свесившись через парапет, выплевывали в воду косточки апельсина. Мальчик и девочка. Худенькие, загорелые дочерна, с огромными темными глазами, черными волосами и робкой повадкой деревенских детей. Они плевали как раз туда, где был спрятан мой чемодан.

– Здравствуйте! – строго сказала я.

Они молча уставились на меня, немного пятясь, как телята. Я разглядывала их. Я прекрасно знала, что теперь они с меня глаз не спустят до самой гостиницы, а может, и дальше. Я, незнакомка, была их трофеем. Я была новостью. Что бы я ни делала, что бы ни говорила, с этой минуты через час будет известно всей деревне.

Я протянула согнутый палец к мальчику.

– Тебя как зовут?

Он заулыбался, вероятно, от того, как я говорю по-гречески.

– Георгий.

Ну разумеется!

– А тебя? – спросила я маленькую девочку.

– Ариадна, – едва слышным шепотом ответила она.

– Так привет вам, Георгий и Ариадна. Я иностранка, англичанка. Я приехала сегодня утром из Ханьи и буду жить в гостинице в Айос-Георгиосе.

Молчание. Никакого ответа, как и в первый раз. Они стояли и таращились на меня, Георгий – с легкой усмешкой уличного мальчишки, Ариадна – внимательно изучая каждую складку моего платья, босоножки, сумку, часы, прическу… Не очень-то удобно, когда тебя так рассматривают, даже если это ребенок восьми лет: с помощью гребенки и помады я сделала все, что могла, перед выходом из ущелья, но вряд ли я выглядела так, будто только что вышла из дверей лучшей гостиницы Ханьи.

– Георгий, – сказала я, – как ты думаешь, справишься с моим чемоданом, донесешь его мне до гостиницы?

Он кивнул, поглядывая вокруг, потом приблизился к моей холщовой сумке.

– Этот?

– Нет-нет, настоящий чемодан. Он в кустах, спрятан, – осторожно добавила я. – Я приехала на машине из Ханьи и принесла сюда чемодан от дороги. А оставила тут, потому что хотела поесть, выпить кофе… в тени, – я посмотрела вверх по речке: ведь козопас или работник могли видеть, как я проходила, – …в тени, выше по течению. Вот я и спрятала чемодан здесь. Ты его видишь? Там, под мостом?

Девочка подбежала к парапету и заглянула через него. Мальчик не торопясь пошел за ней.

– Не видишь? Я его спрятала очень хорошо, – сказала я смеясь.

– Вон, вон, Георгий! Вижу! – завизжала Ариадна.

Георгий вскарабкался на парапет, повис на руках и спрыгнул футов на десять в кусты. Он свободно мог обойти по берегу, но, будучи мальчишкой, и притом критянином, он чувствовал себя обязанным избрать трудный путь. Его сестра и я наблюдали за ним с выражением подобающего случаю восхищения, а он, вытерев руки о штаны, отважно (и совершенно без надобности) нырнул в куманику и наконец извлек мой чемодан из тайного укрытия. Он вынес его на дорогу, на этот раз простым, обычным путем, и наша троица отправилась в деревню.

Ариадна – робость ее прошла – подпрыгивала рядом со мной, не переставая быстро тараторить на местном диалекте, так, что я едва ее понимала. Георгий шел неторопливо, стараясь нести чемодан с показной легкостью. Ребятишки охотно отвечали на мои вопросы, да еще с собственными комментариями, и я не пыталась этому препятствовать.

Да, гостиница как раз на этом конце деревни. Да, окна у нее прямо на море, а задняя часть, понимаете, выходит к бухте. Там есть сад, красивый сад на берегу, со столами и стульями, и там подают замечательную еду, «настоящую английскую еду», заверила Ариадна, широко раскрывая глаза, а Георгий поспешил расшифровать все это великолепие. Гостиница принадлежит новому хозяину, я, конечно же, слышала о Стратосе Алексиакисе, раз я приехала из Англии, и он тоже. Он приехал из Лондона, который находится в Англии, и он говорит по-английски так, что не понять, что он критянин. Он очень богатый. Конечно, он…

– Откуда ты знаешь? – смеясь, спросила я.

– Тони говорит.

– Тони? Это кто?

– Бармен, – сказал Георгий.

– Нет, повар, – поправила Ариадна, – он подает за столом и сидит за стойкой, он все делает. Господин Алексиакис не все время там, понимаете…

– Вроде управляющего? – сказала я и вспомнила, что мой информатор-датчанин рассказывал о новом хозяине и его «друге из Лондона». – Этот Тони… – начала я и осеклась, что-то не захотелось мне задавать следующий вопрос, – он тоже приехал из Англии?

– Он англичанин, – сказал Георгий.

– Да? – переспросила я после небольшой паузы.

– Да, ну конечно же! – Это Ариадна. – У господина Алексиакиса была там таверна, огромная таверна, такая роскошная и такая…

– А есть сейчас в Айос-Георгиосе еще англичане? – Это естественно было спросить в любом случае, контекст же прямо требовал этого. Я надеялась, что голос меня не выдал.

– Нет. – Ответы Георгия становились короче. Лицо его покраснело, на нем заблестели бусинки пота, но я знала, что нечего и предлагать ему отдать чемодан, его гордость – палликари – настоящего мужчины была бы задета. – Нет, – сказал он, перекладывая чемодан из одной руки в другую, – только Тони и английские дамы. То есть вы. – Он с сомнением посмотрел на меня и закончил вопросом: – Говорили, что будут две дамы?

– Моя кузина приедет сегодня позже.

У меня не было желания пытаться еще что-то объяснять, и, к счастью, они приняли утверждение на веру, впрочем, они не удивились и моему явному чудачеству с чемоданом. В голову мне лезли лихорадочные мысли, и отнюдь не веселые. Я сказала Марку – я прекрасно помнила это, – что, если dramatis personae его пьесы «Убийство» действительно из Айос-Георгиоса, я обязательно наткнусь на их следы почти сразу, ведь деревушка такая маленькая. Но чтобы настолько быстро и в самой гостинице…

Я облизала губы. Возможно, я и ошибалась. В конце концов, мало ли кто мог приехать. Я попыталась еще раз:

– У вас здесь много приезжих?

– Вы первая в новой гостинице. Первая в этом году. – Это сказала Ариадна, изо всех сил старавшаяся доставить мне удовольствие.

– Нет, – флегматично возразил ей Георгий. – Еще один. Иностранец.

– Англичанин? – спросила я.

– Не знаю. Не думаю.

– Он был англичанин! – закричала Ариадна.

– Толстый, который все ходил смотреть старую церковь в горах? И сделал фотографию, которая была в «Афенс ньюс»? Я уверен, что нет.

– Ах этот! Нет, я не знаю, кто он был. Я не его имела в виду, он не был настоящим приезжим. – (Я догадалась, что под «приезжим» Ариадна подразумевала «туриста». Я уже узнала моего приятеля-датчанина.) – Нет, я имела в виду того, который приехал на днях. Ты что, не помнишь? Тони встретил его в гавани, и мы слышали, как они разговаривали, когда шли к гостинице, а ты сказал, что они говорят на английском.

– Он тоже не был настоящим приезжим, – упрямо сказал Георгий. – Он как-то днем приехал на каике, останавливался только на одну ночь и рано утром ушел. Я думаю, он ушел по дороге. Лодки не было.

– Когда он приезжал? – спросила я.

– Три дня назад, – сказала Ариадна.