Барабан Будды

Барабан Будды
Михаэль Кречмер

Роман из жизни современного Израиля. Трагический инцидент, невольными участниками которого становятся трое абсолютно непохожих молодых людей – тель-авивский яппи, нелегальная иммигрантка из Нигерии и мелкий уголовник, круто меняет их судьбу и взгляды на жизнь. Роман касается многих сторон жизни современного израильского общества, местами с юмором, местами в гротескно-сатирической форме, местами освещая ее трагические стороны. Но прежде всего эта книга о любви.

Содержит нецензурную брань.

Михаэль Кречмер

Барабан Будды

Глава 1.

Из окна генерального директора компании “Эшет – инвестиции и недвижимость” открывался роскошный вид на город, благо располагался офис компании на двадцатом этаже одного из самых высоких зданий в Тель Авиве. В солнечные дни, а на отсутствие солнца тель-авивцам жаловаться обычно не приходилось, этот огромный, шумный, хаотичный мегаполис был как на ладони- от вечно стоящего в пробке шассе Аялон и железнодорожного вокзала до вереницы дорогих гостиниц на береговой линии, от возвышавшейся на юге, напоминающей губную помаду башни из темно синего стекла до парка Яркон на севере. Сегодня же город был покрыт молочно-серой пеленой- ядреной смесью знаменитого тель-авивского смога с тяжелым осенним туманом. Метеорологи, став на время героями дня, наперебой вещали о небесных хлябях, которые вот-вот разверзнутся, ожидаемых наводнениях в северном Негеве и Иудейской пустыне, ураганном ветре и затоплении первых этажей в многострадальном районе ХаТиква. Впрочем, нет- об этом говорили наученные горьким опытом жители ХаТиквы, поминая недобрым словом мэра, у которого руки не доходили до запущенного бедняцкого района. И это при том, что всего несколько часов назад грело теплое ноябрьское солнце.

Еще не старый, но уже довольно грузный человек встал из-за стола и подошел к огромному, на всю стену окну. Постояв у окна и поглазев на царящее погодное безобразие, он сделал несколько кругов по довольно просторному офису и, наконец, плюхнулся в обитое дорого кожей, роскошное офисное кресло. Не глядя перед собой, нащупал пульт от кондиционера и нажал на кнопку. Хотя жарко в офисе не было, он рывком расстегнул две верхних пуговицы на рубашке и подставил потную шею потоку прохладного воздуха.

Весь вид генерального директора, а это был, разумеется, он, выражал высшую степень напряжения и тяжелых раздумий. При этом, все кто сталкивался с Авнером Эшетом- основателем и бессменным генеральным директором компании- знали его как человека жесткого, уверенного в собственных планах и не тратящего драгоценное время на не представляющие финансового интереса размышления. Таких как Авнер Эшет, экологические активисты называли с некоторой долей уважения акулами недвижимости и отводили им почетное место в реестре вселенского зла. Дабы не утомлять читателя скажем прямо- в отношении Эшета даже склонные к изрядному преувеличению экологи были правы. Во всем, что казалось бизнеса этот человек методично устранял любые преграды, не особо выбирая способы действия. Холодный аналитический ум, ну и, разумеется, обширные связи не раз позволяли ему выйти сухим из воды там, где его коллеги надолго вляпывались в нудные тяжбы или даже уголовные дела.

Внезапно зазвонил коммутатор.

–Да – коротко отозвался директор, услышав голос секретарши.

– Хаай Аавнеруш! С тобой хочет говорить какой-то Яааков Баркан. Он говорит, что он какой-то там мээр- секретарша тянула гласные что казалось генеральному директору невероятно сексуальным.

"Дура! Какой-то там мээр" – мысленно передразнил секретаршу Эшет- “Ничего не соображает… впрочем оно и к лучшему”.

– Давай его сюда! – распорядился он уже вслух и нажал на кнопку громкой связи. Того, что предстоящий разговор услышит секретарша, он не боялся так как прекрасно знал о том, что, закончив разговор Алин вернется к своему любимому занятию-разглядыванию Фэйсбука и игре в бабблз.

–Авнер! Друг мой! Как я рад тебя слышать! – из недр телефона послышался торжественный голос мэра. –В ознаменование подписания нашего контракта я имею честь пригласить вас, как истинного друга нашего города на торжественный прием в честь собственного, так сказать, дня рождения! Это событие откроет новую страницу во взаимоотношениях местной власти и строительной отрасли! – продолжал вещать мэр.

“Это всегда, когда тебя почти двадцать лет неизменно выбирают на одну и ту же должность, ты изъясняешься как идиот?”– подумал Авнер Эшет, а вслух сказал:

– О да разумеется! С нетерпением жду приглашения!

–Ты знаешь, Авнер, вчера было тридцать дней со дня гибели нашего друга Боаза Кляйна- он единственный в городском совете выступал против нашего проекта, как ты помнишь. Мы вчера навещали его семью. Какой ужас, ты представляешь! Поехал заниматься подводным плаваньем на Филиппины и стукнулся головой о скалу…Потерял сознание и… Я лично занимался доставкой тела …Никогда не одобрял всего этого экстремального спорта…В нашем то возрасте

–Я, признаться, тоже… В нашем возрасте самое лучшее – это поставить шезлонг в тенечке в собственном садике, сделать хороший Дайкири со льдом и погрузится в сладкие воспоминания о прошедших годах. Мой девиз- Лучше грелка в постели чем солнце в тропиках! – резюмировал Эшет.

–Но хорошо то, что с уходом Кляйна мы смогли без труда провести наш проект в горсовете. Бедняга Кляйн был хорошим офицером и бизнесменом, но в городских делах, надо признать, ничего не понимал. Может быть, поэтому он меня терпеть не мог…Не понимаю, как такое могло случиться- причитал мэр.

“Очень хорошо, что не понимаешь”– подумал Авнер Эшет- “начнешь что-то понимать еще глядишь похудеешь. Нам тебя не хватать будет…”

Распрощавшись с мэром, он клятвенно заверил последнего в вечной дружбе между строительным бизнесом и муниципалитетом. На день рождения придется ехать- и преподнести в подарок виновнику торжества небольшой, но довольно увесистый портфельчик. Без этого портфельчика проект превращения расположенной в черте города небольшой полоски дикого берега в район роскошных вилл не мог перейти в финальную стадию. Уже был утрясен вопрос с природоохранным ведомством, которые на корню пресекли требования каких-то местных активистов придать этой полоске берега статус охраняемого природного объекта (наверное, это были те странные молодые люди, которые собирались во время уикэндов на прибрежных скалах, медитировали и орали песни под гитару). Удалось решить вопрос с некоторыми членами горсовета с Кляйном во главе, желавшими оборудовать на этом месте зону отдыха для горожан. Оставался последний аккорд поистине титанических многомесячных усилий и можно было смело выпускать бульдозеры – а именно, портфельчик с симпатичной суммой наличными, лично врученный мэру. С господином Барканом- мэром небольшого приморского городка – компания Эшета сотрудничала давно, с завидным постоянством выигрывая самые лакомые тендеры. Обычно в качестве финального подарка мэру фигурировала небольшая папочка с документами, подтверждающая что одна, не самая большая и не самая дорогая квартирка в новом проекте переходила в собственность одного из представителей многочисленной родни мэра. На этот раз мэр Баркан стеснительно хихикая и похлопывая Авнера по плечу попросил немного наличными. То ли Яаков Баркан, человек старой закалки хотел насладиться упругим шелестом крупных купюр, не доверяя безликим пластиковым картам и малопонятным банковским бумагам. Но скорее всего, рассуждал Авнер Эшет, дело было в другом. По какой-то причине вдруг все (в основном с подачи прессы) стали относиться без должного понимания к слишком уж теплым взаимоотношениям местной власти и воротил строительного бизнеса. Проверенные годами комбинации рушились на глазах. Вдруг всплывали подробности какого-то поросшего быльем тендера, который, как оказалось выиграла не фирма, предложившая лучшую цену, а фирма, принадлежащая, к примеру, школьному приятелю какого-нибудь местного деятеля. Или вдруг какой-то проныра- журналист вдруг раскопает, что какой-нибудь коттеджик оказывался проданным по цене на порядок ниже рыночной, и нe кому-нибудь, а любимой племяннице городского головы. Не далее, как вчера, Авнер Эшет кипятился на семейном обеде:

–Из –за этих гадов стало невозможно работать!

Понятное дело, он имел в виду сволочную прессу и сующих нос не в свои дела активистов, но никак не коллег по цеху. Несколько среднекалиберных воротил от политики и строительства отправились испробовать на себе прелести израильской пенитенциарной системы, но, как рассуждал Эшет, под раздачу попадают те, кому жадность и глупость мешают просчитать все риски и предвидеть осложнения с правоохранительными органами. Ему же, с его способностью досконально просчитывать ситуации и обширными связями ничего такое не грозило. В это тревожное время, понятное дело, мэр хотел обезопасить себя. Ведь согласитесь, куда легче спрятать под ноготь небольшой чемоданчик с денежкой, чем отвечать на бестактные вопросы следователя по поводу непонятно как приобретенной квартиры.

Эти размышления были прерваны звонком сотого телефона.

–Але! Это Ариэль Коэн? Это курьер. Тут тебе посылка из Америки. Какой у тебя адрес? – послышался нагловатый развязанный голос.

– Ты ошибся номером, приятель! – в тон ему ответил Авнер и отключил разговор. Он стукнул ладонью по столу и сосредоточено посмотрел перед собой. Ни номер телефона, ни голос звонившего не были ему известны, однако этот разговор был зашифрованным сообщением и означал только одно- что-то пошло не по первоначальному плану.

Он взял в руки телефон и набрал номер. Ему ответили мгновенно, словно ждали его звонка.

–А… Авнер…Здравствуй, дорогой мой! Как у тебя дела?

–Что у вас там?! – грубо оборвал собеседника Эшет. – Что вы там напортачили?

– Ну не я, а твои люди… В общем, подкатывай в Сарону. Я бы сам приехал, да не хочу у тебя светиться.

Авнер без энтузиазма покосился на туманную мглу за окном и море машин, стоявших в обычной для этого часа гигантской пробке. До Сароны- старого квартала темплеров превращенного в престижный торгово-развлекательный комплекс было минут пятнадцать езды. Неподалеку находилась контора адвоката Рафи Сабана- телефонного собеседника, а также юриста и доверенного лица Авнера Эшета.

–Приезжай, это важно. Поверь мне, я не стал бы тебя тревожить по пустякам- взмолился Сабан- я встречу тебя в паркинге.

–Ладно, минут через двадцать пять буду- сказал Авнер Эшет и отключился. После этого он вытащил из шкафа стоявшего в дальнем углу офиса темное кашемировое пальто и вышел из кабинета.

–Ой, Авнерууш! Ты меня не подвезееешь? – Алин ловко прикрыла рукой экран компьютера, на котором за секунду до этого с упоением стреляла разноцветными шариками.

–А у нас забастовка водителей автобусов? Или тебе не оплатили месячный проездной? – шеф был явно не в духе.

–Оплатиили. Но ты знаешь, мне кажется, моя зарплата не соответствует моей квалификации…

–Ха! Конечно, не соответствует. Если она будет соответствовать на меня наедет ваш гребаный профсоюз! Не могу же я обречь такую красотку на голодную смерть.

–А можно я возьму такси? Ну пожааалуйста, сейчас же дождь бууудет!

–О, Боже! Ну хорошо бери- Авнер немного смягчился. Менее всего ему хотелось пререкаться с собственной секретаршей.

–А если завтра будет буря, я возьму больничный- продолжала секретарша

–Бери что хочешь, только не морочь мне голову! – Авнер посмотрел на свой массивный золоченый Ролекс- Работай еще час, потом бери такси и проваливай домой. Я отключаю телефон на ближайший час – полтора. Кто будет звонить- запиши номер и перешли мне на и-мейл.

–Будет сделано, командир! – Алин сделала зверское лицо и приложила ладонь правой руки к голове на манер армейского салюта. Авнер в ответ лишь покачал головой. В том что будет сделано, Авнер не сомневался- секретарша Алин отлично справлялась с обязанностями. “Может и правда, добавить пару шекелей к часовой зарплате Алин- не так просто найти хорошую секретаршу, которая бы не слышала и не видела того, что ее не касается”– вдруг расчувствовался этот не склонный к сантиментам акула недвижимости. Но справедливости ради надо сказать, эта мысль исчезла также быстро, как и появилась.

Уже через несколько минут его темный представительский ауди медленно двигался в череде плебейских малолитражек по шоссе Аялон в сторону едва видной из-за тумана громадине центра Азриэли. А от Азриели до Сароны- рукой подать.

Глава 2.

А теперь, пока Авнер Эшет, ругаясь сквозь зубы на городские власти и на подельников, которые похоже упороли серьезный косяк, продирался сквозь знаменитые тель-авивские пробки, мы перенесемся на пару километров к центру города. Где-то здесь, в северной части города, в доме на одном из элегантных городских бульваров мы встретим нашего следующего героя похожего на г-на Эшета, примерно, как продавец фалафеля с центрального автовокзала напоминал завсегдатая декадентского кафе на улице Ротшильд. Если центр Тель-Авива с его россыпью элегантных кафешек суши баров пабов галерей, расписанными граффити домами и безбожными ценами на жилье облюбовали хипстеры со всего Израиля несостоявшиеся буржуа, небогатые студенты и странные, около богемные типы, то широкие бульвары Старого Севера облюбовали молодые профессионалы, начинающие карьеристы и просто состоятельные молодые люди, которые постепенно выживали исконных обитателей квартала- ветеранов Пальмаха и вышедших на заслуженную пенсию столпов израильской бюрократии еще бен-гурионовского призыва. Жители малого Тель Авива постоянно были недовольны всем- шумом с улиц, огромным муниципальным налогом, отсутствием общественного транспорта по субботам и, конечно же, кровожадными квартировладельцами, которым давали почетное место в иерархии вселенского зла между Саддамом Хуссейном и пуримским злодеем Аманом… Несмотря на это, они каждый месяц покорно выписывали жирный чек на имя хозяев жилплощади, а освободившиеся комнаты и квартиры расхватывались как горячие пирожки. Многие из обитателей квартала и не могли объяснить, ради чего отдавали в лапы алчных квартировладельцев чуть ли не половину месячного дохода. В конце концов, не всегда после тяжелого трудового дня есть силы сидеть в кафе, даже если оно в доме напротив и не каждую пятницу хочется слушать каждую пятницу каверы на Пинк Флойд в соседнем пабе. Вероятно, дело было в ощущении постоянного праздника и невероятной свободы которое охватывало каждого, кто хотя-бы недолго жил в центре Тель-Авива. Что касается жителей Старого севера, то они все же предпочитали банальный буржуазный комфорт.

Итай и Керен снимали небольшую, но уютную квартиру на тихой улице недалеко от моря. По утрам они вместе отправлялись на обязательную пробежку на немноголюдную набережную возле отеля Хилтон, сворачивали возле посольства Франции на улицу Ха Яркон и продолжали далее в сторону парка, делая короткую передышку на дощатом пирсе Тель-авивского порта, абсолютно пустынного в ранний час. Между нами, Итай с гораздо большим удовольствием провел бы лишние полчаса в постели, но Керен была непреклонна- необходимо всегда быть в форме и не делать себе поблажек. Неконфликтный Итай не желал лишний раз спорить с подругой и поэтому каждое утро, невзирая на погоду напяливал спортивную форму хотя без лишнего энтузиазма.

Они познакомились на второй год учебы в Тель-Авивском университете. Знакомство состоялось в университетской библиотеке, где Керен долгие часы корпела над книгами, а Итай заскочил распечатать очередную рекомендованную преподавателем статью (его же собственного сочинения). Впоследствии, Керен и Итай решили, что перед свадьбой обязательно приедут для свадебной фотосессии в библиотеку.

– Если это эпохальное событие когда-нибудь состоится- сурово говорила Керен и пристально смотрела на потенциального супруга. Итай был красивым молодым человеком с голубыми глазами, светлыми вьющимися волосами до плеч и спортивной фигурой. Он вполне профессионально играл на гитаре, приезжал в университет на собственной тойоте, к тому же его мать была всем известная телеведущая Шуламит Равив, появляющаяся каждую неделю на втором канале с собственной высокорейтинговой программой. Так что, вниманием самых красивых девушек, которыми по праву славится тель-авивская альма-матер Итай не был обделен. На их фоне маленькая худышка Керен с веснушками на бледном лице и собранными в хвостик темными волосами и очками казалась серой мышкой. Но обменявшись ничего не значащими фразами, они не заметили, как проболтали почти полтора часа и разошлись, обменявшись номерами телефонов только когда на них зашипела старушка-библиотекарь. На следующий день Керен сама позвонила Итаю и предложила вместе пообедать в студенческой столовой. Очень быстро Итай выяснил, что Керен одна из лучших студенток на юридическом факультете, снимает комнату в общежитии на территории кампуса, четыре раза в неделю работает официанткой, два раза в неделю по утрам ведет кружок йоги и дает частные уроки школьникам. В оставшееся время она сидела в библиотеке, погрузившись в дебри судебных вердиктов. Но самое поразительное выяснилось немного позже, когда Керен попросила Итая подбросить ее до дома родителей. Родители Керен жили совсем недалеко от университета в престижной высотке с огромным подземным паркингом и подобострастным консьержем за мраморной стойкой в роскошном лобби. На вопрос чем занимаются твои родители, Керен отвечала- моя мама учительница, а папа…Отец Керен много лет занимал судейское кресло в Тель-Авивском окружном суде и считался одним из лучших в стране специалистов по гражданскому праву. На вопрос, стоит ли так убиваться на нескольких работах имея таких родителей, Керен окинула приятеля пронзительным немигающим взглядом и заявила, что хотя мама с папой и оплачивают ей обучение, все остальные расходы она берет на себя. И ни за что не отступится от цели. В последнем Итай ни секунды не сомневался.

Сам Итай не слишком утруждал себя ни учебой, ни заботой о хлебе насущном. Изучая без особого интереса премудрости управления бизнесом, он большим удовольствием предавался игре на гитаре, вечеринкам и походами в паб. Единственное, что заставляло его продолжить нелюбимую учебу, это обещание отчима выделить сыну своей жены от первого брака интересную и перспективную должность в возглавляемой им компании. Нужно сказать, что именно этот довод перевесил, когда мама и Натан стали в два голоса стали уговаривать Итая отказаться от первоначального плана стать профессиональным рок-музыкантом. Как часто признавался в себе впоследствии Итай, не познакомься он тогда с Керен, скорее всего диплома он бы не получил. А так, видя старания подруги он волей-неволей пытался прилагать хотя бы часть тех усилий, которые прикладывала она.