666 женщин Лешего

– И то верно, – спохватилась Фелиция. – Присаживайтесь к моей скатерти-самобранке. Угощу, чем бог послал.

Громов и Леший сели по-восточному, подогнув ноги и уперев руки в колени. Сойкина, на правах хозяйки стола, стояла между ними на коленях, придвигала тарелки с закусками, подала вилки и ложки, затем налила по тарелке горячего супа.

– А как же насчёт остального? – хитровато щурясь, спросил Виктор. – В вашем арсенале, мадам, как мне известно, имеется нечто интересное. Не соизволите ли вы этим нечто побаловать нас с гостем?

Среди продуктов, которые закупил Громов, имелось несколько бутылок хорошего вина и бутылка водки «Абсолют». Их Фелиция обнаружила, когда искала в рюкзаке спички. Она не успела спросить, для чего тот прихватил столько спиртного, и вот теперь ей стало всё понятно.

«Ай, да Гром, стервец! Лихо ты превратил меня в холопку, изображая из себя барина! Да ещё и смакуешь при этом! – подумала она с возмущением. – Ну, ничего, бравый егерь, придёт время, и я припомню тебе барские замашки!»

У неё от злости чуть не вырвалось: «приподними одно место, да принеси сам», но она лишь взметнула на Грома испепеляющий взгляд и послушно направилась к рюкзаку.

– Что предпочтёт наш гость? – притворно улыбаясь, спросила она. Устремив взгляд в лицо Лешего, показала бутылку французского вина и бутылку водки.

Тот не ответил, вопросительно посмотрел на Громова, давая понять, что он в полном согласии с ним.

– Гость даёт понять, что предпочтёт бокал красного вина, поскольку пить водку в жару – кощунство, – театрально произнёс Громов.

Приняв из рук Сойкиной бутылку, Виктор мастерски выбил пробку, ударив по донышку ладонью всего пару раз, затем разлил вино по кружкам.

– За твой удачный отдых, Фиса, – произнёс он.

Леший сделал маленький глоток, подержал вино во рту, дегустируя, как хороший знаток вин, и только после этого проглотил. Затем отпил ещё немного и отставил кружку в сторону.

– Прекрасное вино, Фелиция, – отметил он, нанизывая на вилку ломтик сырокопчёной колбасы. – У вас хороший вкус.

Громов, сдерживая ехидную улыбку, победоносно посмотрел на журналистку, и опережая её в ответе, произнёс:

– О, да! Фелиция большой знаток вина! Этого требует её профессия. Ей приходится довольно часто вращаться в высших кругах общества, а там, знаете ли, «Портвейн» или «Вермут» не употребляют.

«Ну, Гром, ну, ты даёшь!» – мысленно поразилась Фелиция артистическим способностям и красноречию друга. – «Скрытый талант, о котором я даже не догадывалась».

И тут у неё мелькнула шальная мысль, удивить своими познаниями не только гостя, но и воткнуть ответную шпильку Громову.

Совсем недавно ей подвернулась статья о французском виноделе, дававшем интервью какому-то московскому корреспонденту. Интервью было весьма специфичным. Сейчас в памяти всплыли отдельные выражения и слова из лексикона этого винодела.

– Вообще-то, я предпочитаю вина тёмного цвета, практически чёрные, с красным оттенком, – сказала Фелиция. – У них сильный вкус, который отличается своей дерзостью с нотками ванили и поджаренных кофейных бобов. К тому же, такое вино отдаёт дубовым и фруктовым послевкусием.

Она видела, как Громов от её слов поперхнулся и закашлялся, а на лице Лешего мелькнула лишь добродушная усмешка.

– Такое вино очень подходит к мясным блюдам, особенно к молодой баранине и сырам, с выдержкой и горьким привкусом, – закончила излагать Фелиция свои ограниченные познания о французском вине.

Леший ухмыльнулся в бороду, спросил вкрадчиво:

– О каком сорте вы сейчас говорите? – в его тоне присутствовали язвительные нотки.

Наступила пауза. Фелиция поняла, что попалась на крючок. Она не могла вспомнить, о каком вине шла речь в том интервью. Ей были известны несколько сортов французских вин, но имеют ли они тёмный цвет, она не знала. Леший однозначно уловил фальшь в её словах и, очевидно, хотел насладиться провалом, когда она не сможет ответить на его вопрос. В ожидании позорного разоблачения в голове начал разгораться очаг стыда.

Фелиция, однако, ошиблась в своём предположении. Леший, как оказалось, вовсе не собирался упиваться её признанием во лжи. Своим вопросом он лишь сделал акцент на том, что догадался о её браваде, и тут же поспешил на выручку.

– Наверно, вы предпочитаете Шато д'Армайяк? – обратился он с улыбкой.

– О-о, вы проницательный человек! – воскликнула Фелиция. – Именно это вино мне нравится больше всего. Я вижу, вы тоже неплохо разбираетесь во французских винах?

Она посмотрела в глаза Лешему – они смеялись, в них плясали весёлые чёртики.

Леший поднял кружку с вином, повертел её в ладонях, заглянул внутрь, о чём-то размышляя с улыбкой. Затем сбросил улыбку с лица и произнёс:

– Видите ли, разбираться в винах вам поспособствовала профессия журналиста, а меня к познанию хороших вин подтолкнули несколько иные обстоятельства.

– Очень интересно, и какие же, если не секрет? – поинтересовалась Фелиция.

– Это долгий разговор, – уклонился от ответа Леший. – Когда-то я тоже, как и вы, чувствовал себя непринуждённо в элитном обществе, значился одной из постоянных персон, приглашаемых на разного рода торжества. Однако, всё это осталось в прошлом. Что говорить о том, чего нельзя воротить? Да, и не всякому человеку прошлое сладостью вспоминается. Как говорится, отгорели огни, облетели цветы. Предлагаю выпить за вас, Фелиция, за ваше счастливое настоящее и светлое будущее.

– Вот это правильно, – поддержал Громов. – За тебя, Фиса, я всегда готов выпить до дна, каким бы большим не был передо мной бокал!

Они чокнулись и выпили.

– Мужчины, отведайте, наконец, мой супчик, а то он остынет и будет невкусным, – озаботилась Сойкина.

– Пренепременно, хозяюшка, отведаем-с, – с шутливой лестью отозвался Виктор.

Когда с супом было покончено, она разлила чай. Потягивая маленькими глотками, спросила, устремив свой взор к Лешему:

– Скажите, а как ваше имя? Мне как-то неловко называть вас Лешим.

– Парадоксально, но я, не поверите, совсем забыл своё прежнее имя, – смеясь, проговорил бородатый отшельник. – И, боюсь, уже никогда не смогу откликаться на него. Раз уж народ окрестил меня Лешим – так и называйте, как все, без всякой неловкости.

– Просто мистер Икс какой-то со страшной тайной в голове, – непроизвольно выскочило у Сойкиной, и она тут же прикусила язык под гневным взглядом Громова.

– Пусть будет так, если хотите, – сказал Леший, поднимаясь. – Однако, господа, мне пора. Не буду вам мешать. Спасибо за угощение и двойная благодарность – за общение. Вы, Фелиция, первая женщина, с которой я пообщался за все годы моего уединения.

– Так оставайтесь же, мистер Икс, – скороговоркой выпалила журналистка, глаза её молили отшельника остаться. – Поговорим, о чём только пожелаете.

– Извините, но я действительно не могу.

– Погоди, Леший, давай ещё по одной на посошок, – попытался остановить гостя Громов, протягивая ему наполненную кружку, метнув на Сойкину негодующий взгляд. – Куда тебе спешить?

– Нет, господа, спасибо ещё раз, пойду я. У меня ещё много дел, – Леший решительно направился к тропинке, которая вела наверх.

Потоптавшись на месте, Громов поспешил ему вдогонку.

– Послушай, Леший, – сказал он, поравнявшись с отшельником. – Я хотел бы попросить тебе об одной услуге.

– Извини, друг, но я не состою в штате бюро добрых услуг, – отрезал Леший.

– Прости, не так выразился, – быстро поправился Громов. – Просьба у меня к тебе есть.

– Говори.