Т-34. Время выбрало нас

Сентенция была не вполне в тему и, кроме того, совершенно в этом времени незнакомая, но староста понял. Кивнул:

– Ну, тогда понимаешь, что есть вещи, которые не прощают. Что забыть подобное – стать подлецом. – Если жизнь учит подлости, стоит ли становиться отличником?

Оба собеседника обернулись к выдавшему сию глубокую мысль Хромову. Староста несколько секунд рассматривал его так, будто видел впервые, потом губы его разошлись в кривоватой усмешке:

– Знаешь, полковник, а твой помощник – умный малый. Далеко пойдет.

– Куда пошлю – туда и пойдет. А сейчас ему пора бы и баиньки…

Действительно, пора. Хромов встал, покачнулся… Точнее, его шатнуло. Все же последние сто грамм были лишними. А, плевать. Он вновь рухнул на лавку и прямо здесь, в уголке, выключился.

– И все-таки красавец. Умели предки брутальные вещи делать…

Мартынов кивнул, задумчиво разглядывая трехбашенное чудовище, окутанное клубами дыма. Перебранный, что называется, «по косточкам», танк завелся с первой попытки, но дымил пока что, как паровоз. Вокруг танка суетились механики, пытаясь сообразить, что они сделали не так, или же просто все само устаканится, когда двигатель наконец-то прогреется. – Это радует – задумчиво ответил, наконец, полковник. – Я, к слову, не раз слышал, что в бою этот танк показал себя очень неплохо. Во всяком случае, равных ему пока немного.

Действительно, Т-28 не только выглядел грозно, но и вооружен был неплохо. Короткоствольная трехдюймовка примерно соответствовала по возможностям немецким Pz. IV. Да и броня, с учетом экранов, была не хуже, с бортов даже лучше. Единственно, пулеметные башенки с их относительно малыми секторами обстрела и неважной защитой для стрелков выглядели откровенно лишними. Ну и размеры… Вполне сравнимы с недоброй памяти «Абрамсом», а по высоте чудо советского танкопрома даже и повыше будет, что для скромных характеристик явное излишество.

Хромов еще немного полюбовался на гиганта, к слову, дымящему уже вроде как поменьше, посмотрел на остальные приобретения. Уже полностью отогретые и сверху даже очищенные от грязи БТ как раз сейчас пытались реанимировать. КВ пока ждал своей очереди. В баках его солярки, правда, было совсем немного, но, как успел сообразить Хромов, у них часть грузовиков на дизелях, так что топливо имеется. Пожалуй, когда танки введут в строй, можно будет учинить куда больший тарарам, чем раньше.

– Я бы на твоем месте не спешил радоваться, – немного осадил его пыл Мартынов. – Нам лишний раз светиться не стоит.

– Это почему? Сейчас мы можем размазать какой-нибудь танковый батальон.

– Потенциально высокая эффективность может оказаться не меньшей проблемой, чем низкая.

– Это как?

– Ну вот тебе исторический пример из курса средней школы. Как Рим победил Македонию. Помнишь? – Гм… – Хромов задумался. – Кажется, в учебнике писали, что македонская фаланга на пересеченной местности потеряла монолитность строя, и легкая пехота, в основном греческие наемники, ворвались внутрь ее строя. Греки, кстати, были в той войне на стороне римлян, поскольку им обещали независимость от Македонии. Так что воевали они храбро и моментом воспользовались, первыми оказавшись внутри построения македонян. Там длинные копья македонцев…

– Сариссы.

– Что?

– Копья фалангистов назывались сариссами, – пояснил Мартынов.

– Ну, пусть так, хотя вряд ли это важно. Главное, они оказались чрезмерно длинными, а потому бесполезны в рукопашной. В общем, получилась резня.

– В известной степени, так и было. Но не совсем.

– То есть?

– Дело в том, – Мартынов откинулся назад, упершись лопатками в стену, – что в обеих армиях был весьма разношерстный состав. Ядро, так сказать, из стержневой нации плюс куча союзников. Они отличались как по выучке, так и по вооружению. Греков, кстати, хватало с обеих сторон, хотя не в этом суть. Так вот, в те времена прием «слабый центр, сильные фланги» еще был не то чтобы неизвестен – скорее, не особо применялся. Македоняне расположили свою фалангу в центре, и она прекрасно себя показала. Не было никакого разрыва строя, передовые части римлян были смяты. А вот союзники на флангах продвигаться с той же интенсивностью не смогли, отстали… В результате фаланга оказалась с открытыми флангами, куда римляне и ударили. Вот тогда уже получились и разрыв строя, и потеря управления войсками, и прочие радости жизни. Однако все это не потому, что фаланга была плоха, а лишь из-за несбалансированности армии.

– Ладно, вот только какое это имеет отношение к нам?

– Самое прямое. Да, сейчас мы сильны и эффективны, однако ровно до того момента, как против нас развернут кадровые части с реальным боевым опытом. Пока наши удары можно сравнить с укусами пускай не комаров, но хотя бы слепней, мы в относительно комфортных условиях. От нас могут отмахиваться, могут попытаться прихлопнуть, но все это походя, не отвлекаясь от главной задачи. А значит, тихой сапой и не торопясь мы вполне можем нанести противнику урон в совокупности куда больший, чем если единовременно вложимся в крупную акцию. И останемся при этом в числе живых. Согласись, тоже немаловажно… На громкую же операцию фрицам отреагировать придется, а полнокровная дивизия раскатает нас в блин походя. Что там дивизия – полка хватит… Надеюсь, ты помнишь, чем закончилась твоя предыдущая эскапада?

Хромов вздохнул. Ставший уже почти легендарным рейд на бронепоезде качественно разворошил осиное гнездо. Он тогда успел все же уйти, оказавшись последним, кто вырвался из кольца. Немцы же, уверенные, очевидно, в том, что такой шухер одним лишь бронепоездом с малым экипажем не навести, больше месяца кошмарили огромный район. Сообщников, небось, искали.

Следующая мысль, пришедшая ему в голову, была совершенно неожиданной. Пару секунд обдумывая ее, Хромов пришел к выводу: а ведь может быть и так. Еще пару секунд подумал и осторожно спросил:

– Слушай, Александр Палыч… Так ты из-за этого не пытаешься на связь с нашими выйти?

– Ну, разумеется, – усмехнулся полковник. – Только догадался?

– Знаешь, даже подумать не мог…

– А зря, думать – оно полезно. Все просто ведь. Если я выйду на связь с командованием… В общем-то, это возможно и даже не очень сложно. Радиостанции у нас есть, не хватит мощности – соберем что покруче, это несложно. И после этого мы с большой вероятностью погибнем, потому как нас незамедлительно попытаются загрузить чем-то нереально важным. Может статься, действительно важным и масштабным. Тем более, танков у нас сейчас поболе, чем в иной дивизии. Очень может статься, погибнем с честью и пользой. А может, и выживем, решив задачу фронтового уровня. Помечемся, как травленые зайцы, а потом нас все равно накроют.

– Как-то мрачно…

– Запомни, малыш, война – это цепь разменов. И если командованию разменять нас, к примеру, на время покажется выгодным, это будет сделано не задумываясь. Но ни я, ни ты в подобном размене не заинтересованы, понятно?

– А отказаться…

– Объявят предателями. И будем мы тогда чужими для обеих сторон. Тоже не самый лучший вариант, поверь.

В общем, поводов для размышления тот разговор оставил изрядно. Хорошо еще повод был, а вот со временем дело обстояло как-то не очень. Слишком много времени и сил занимала возня с наследием минувших боев. И если Т-28, прогревшись, вполне уверенно поехал, благо конструкция была хорошо доведенная до ума и весьма надежная, то с остальной техникой дело обстояло хуже.

Оба БТ упорно отказывались заводиться. К слову, оба были в дизельной версии. Их перекопали, такое впечатление, до последнего винтика, но пока что даже золотые руки немецких специалистов не могли заставить бывшие авиационные, а ныне танковые движки заработать. Что, между прочим, говорило об их качестве не самое лучшее.

А вот КВ завелся, причем с первой, случайной попытки. Один из танкистов, умник, решил проверить: а вдруг? И ведь сработало! Двигатель взревел, окутался сизым дымом и неожиданно ровно застучал. Вот только как бы хорошо ни работал двигатель, если трансмиссия – ком смерзшейся грязи, танк все равно с места не сдвинется. И в результате еще неделю пришлось потратить на приведение ее в божеский вид. Что для такого гиганта, да еще и с помощью только лишь подручных средств, настоящее достижение.

Зато пока занимались приведением танка в божеский вид, произошло сразу два события, изрядно встряхнувших их местечковое болото. И нельзя сказать, что эти события были радостными. Хотя одно из них таковым оказаться было вроде бы просто обязано. Если конкретно, началось-таки контрнаступление под Москвой.

В том, становившемся не то чтобы забытым, а, скорее, подернутым дымкой, будто огороженным матовым стеклом, родном мире, Красная армия рванула вперед еще в декабре сорок первого года. И неплохо так рванула, местами отбросив немцев километров на двести. Так, что Гитлеру пришлось использовать заградотряды, иначе отступление его армий превратилось бы в паническое бегство. Не везде, конечно, русским сопутствовала удача, но все же общий результат оказался более чем неплохим.

Здесь и сейчас расклады оказались совсем иными. Во-первых, среди участников не оказалось такой знаковой фигуры, как Жуков. Во всяком случае, такой вывод можно было сделать на основании данных радиоперехвата, который у Мартынова ныне был поставлен на широкую ногу. С легкой руки Хромова, успешно использовавшего этот метод во время своего рейда, бойцы принялись тащить все, что имело хоть какое-то отношение к радиоделу. Образовалась большая куча радиохлама, но из этого барахла знающий человек может собрать многое. Да и вполне исправных радиостанций хватало, что русских, что немецких. В общем, эфир ныне слушали двадцать четыре часа в сутки на всех доступных частотах. А уже на основании полученной информации Мартынов реконструировал события. Как он сказал, его этому учили.

Так вот, Жуков наглухо засел в Ленинграде, где наладил устойчивую оборону и, кроме того, сумел пробить достаточно широкий коридор, по которому было налажено снабжение города. В общем, как бы ни твердили в будущем, что Жуков – мясник, заваливающий немцев трупами, по факту он был вполне компетентным и грамотным полководцем.

Зато под Москвой отметился Буденный. В той истории, как рассказал Мартынов, он командовал Резервным фронтом, который бездарно раздергали, затыкая дыры в обороне. К началу контрнаступления никаких значимых должностей он не занимал. Здесь и сейчас же фронт сохранился – видать, ситуация была малость благопристойнее. И, соответственно, его войска были введены в дело куда более массово.

По всему выходило, что сил и средств не только сохранили, но и подтянули, мобилизовали, подготовили куда больше, чем в родной истории. Следовательно, и результат должен был выглядеть куда интересней. Но сложилось как-то не так.

Не было прорывов, охватов, угроз окружения. Немцев тупо давили, используя численный перевес. Давили сильно – захватчики пятились, иной раз довольно шустро, но чего-либо похожего на панику не проявилось. Зато Красная армия довольно быстро растеряла наступательный задор и большую часть танков. В общем, наступил коллапс, а с ним и угроза, что фрицы соберутся с силами и переломят ход сражения. В конце концов, еще недавно подобное у них прокатывало, и какой-нибудь Клейст, Манштейн или вроде бы оправившийся от ранения Гудериан, найдя слабое место и как следует туда ударив, вполне могли развалить советский фронт, особой устойчивостью в этот период не отличающийся.

Как ни удивительно, ситуацию немного спас Буденный. У старого кавалериста на тот момент оставалось не так много войск. Практически все, что у него было, раздергали-таки на вспомогательные нужды. Однако четыре кавалерийские дивизии он все же наскреб и, видимо, решив вспомнить молодость, зашел с тузов. Получилось на удивление неплохо.

Пользуясь тем, что фронт в период таких операций никогда не бывает сплошным и стабильным, он лично возглавил кавалеристов и ухитрился виртуозно, как через игольное ушко, протащить их лесами. Не только собственно кавалеристов с легким стрелковым вооружением, но и артиллерию, службы тыла, даже танкистов с их легкими машинами, но громоздкими службами обеспечения. В общем, нежданно-негаданно в тылу у немцев образовалась мощная группировка. А когда озверелые кавалеристы гуляют по тылам – это страшно.

В общем, тогда немцев и опрокинули. К сожалению, на достаточно узком участке фронта, но все же и это на общем фоне выглядело успехом. Заставили врага отступить не столько даже потери, сколько полная дезорганизация логистики. Все же кадровые солдаты – это вам не партизаны, для которых один рельс испортить – уже достижение. Фактически кавалеристы оседлали железные дороги, уничтожили или захватили десятки складов, блокировали подход немецких подкреплений, да и с трудом держащие фронт части получили ощутимый удар с тыла. Правда, и цену за это пришлось заплатить немалую – достаточно сказать, что сам героический маршал был награжден Звездой Героя в госпитале, куда его привезли с тяжелыми ранениями обеих ног. Однако вряд ли он жаловался…

В общем, какая-никакая победа все же была, но хиленькая, откровенно говоря. Учитывая расклады, даже обидно. Мартынов же и вовсе злобно фыркал и утверждал: все из-за того, что к планированию опять подпустили Баграмяна. А на вопрос Хромова, при чем тут советский маршал, лишь усмехнулся:

– Маршалом он станет позже. Намного позже. Пока же он штабной. И, на мой взгляд, не самый лучший.

– То есть?