Чтоб знали! Избранное (сборник)

Уж коль индийцы такие мастаки со своей йогой, которая позволяет творить чудеса с телом, то почему бы им не поработать над дыханием или над изгибанием тела, чтобы мужчина мог бы кончать раз десять подряд с десятиминутными перерывами, в течение которых можно сидеть в позе, рекомендованной классической Тантрой – женщина верхом на сидящем мужчине. И чтобы минут по двадцать длился каждый акт, и чтобы женщина научилась с помощью той же йоги кончать каждый раз, чуть почувствует, что мужчина кончает. Вот это была бы Тантра!

Попирать оргазм – это значит попирать близость между людьми. Люди могут быть близки только на основе кровных родственных связей. Для того, чтобы пробить брешь в чужести между неродственниками, и создан оргазм, который может временно разрушить стену между ними. Разрушая на мгновенье эту стену, удаётся создать кровную, истинную близость, зачиная ребёнка. Таким образом, хотя между мужчиной и женщиной никогда нет постоянной близости (ибо они вне оргазма никогда кровно близки не будут), но рождается посредник – ребёнок, который кровно близок и отцу и матери. Тем самым ребёнок поднимает родителей на более высокий уровень близости, который хоть и не кровный, но теперь опосредованно кровный, то есть их ребёнок – это единственная косвенная кровная связь, которая возможна между чужими мужчиной и женщиной.

Конечно, суть секса не только в апофеозе оргазма – иначе мастурбации было бы вполне достаточно. Даже не в женском теле суть – иначе все были бы моногамны. Суть даже не в полигамии, потому что и она не является панацеей и хочется чего-то ещё. Суть в необходимости изменений, чтобы секс был подобен вечно меняющейся природе, а не искусственно стопорился на каком-то угодном морали уровне.

Будь здоров.

Бор. Но не сосновый, а с основой.

ЗОЯ – МАРИИ

Ты опять где-то пропадаешь, а я не могу утерпеть и пишу. Я сейчас нахожусь в Чикаго, на конференции преподавателей. Пересаживалась я в Цинциннати. Сижу в зале ожидания и вижу напротив себя девицу лет двадцати пяти, глазки заплаканные, невзрачная такая, но приятная. И личико у неё грустное-грустное. И вдруг вынимает она из сумки сраную русскую книжку и читает. Я спрашиваю:

– Ты из Союза?

Она посмотрела на меня удивлённо-удивлённо.

– Да! – говорит.

Ну, я к ней подсела и разговаривать стали, кто, откуда, куда летит. И говорит она, что летит из N-ска.

– А у меня там знакомый есть, Борис, – говорю.

– А как его фамилия? – спрашивает.

Я называю Борькину.

А у Юли (её так зовут) слёзы из глаз полились.

– Ты его знаешь? – спрашиваю.

– Да, – говорит, – хорошо знаю. Я у него в гостях была.

Я своим ушам не поверила. Уж действительно, мир тесен.

Но какой блядун!

– Что это он тебя – поматросил и бросил?

А она:

– Я не хочу об этом говорить.

Ну, я сразу завелась. «Да ты не стесняйся, – говорю, – я его знаю как облупленного, он со мной тоже пытался, только у него ничего не вышло. Я его сама бросила».

И стала я ей рассказывать вкратце. Она меня прерывает, говорит, что ей это неинтересно. Тут посадку объявили, рядом с ней сиденье свободное было, так я с ней села и почти всё рассказала ей о Борьке.

Спрашиваю Юлю:

– А что он с тобой-то сделал?

А она опять своё: «Я не хочу говорить о нём. Ничего плохого он мне не сделал».

Так ничего мне и не рассказала, а я, дура добрая, всю свою душу ей раскрыла. Рассказала, какой он наглый ёбарь. Но хоть она и строила из себя целку, но мне ясно, что выловил он её через газету, иначе как бы он с ней познакомился, когда она живёт в другом городе. Приехала она к нему, как я, дура, а он её попользовал и выпихнул. Он никем не брезгует – даже такой. Я хоть баба что надо, и лицом и телом, как говорится. А эта – и что ему в ней понравилось? Ну, помоложе она меня, но ведь страшненькая.

Так ему и надо. Она ничего, переживёт, ребёночка он ей, наверно, не сделал, он мужик осторожный.

Как это тебе нравится? Чего только в жизни не бывает!

Но я ещё его уломаю и выйду за него. Вот увидишь.

Получила ли ты наконец его ответ на письмо?

Ну, пока, целую.

Твой Рыжик

МАРИЯ – ЗОЕ

Зойка, дорогая, добрый день!

Получила вчера ответ на моё письмо. Ответил не твой Борис, а чей-то Лев. Прислал фотографию. Только он на ней не лев, а обезьяна. Я всё это разорвала на мелкие кусочки и выбросила. Можешь вздохнуть спокойно и продолжать залавливать Бориса в свои сети.

Я завтра уезжаю на неделю отдыхать к Майе и Оське. Целый год с ними не виделась. С самого Рима. Они прислали мне билет на самолёт, и я лечу к ним. Они недавно переехали в N-ск. Оське предложили там хорошую работу. Так что, если хочешь, могу передать привет от тебя твоему Боре.

Светка обещала вести себя как надо, пока меня нет. Она уже взрослая девица – ты её бы не узнала. И красивая, вся в мать.

Сообщи, когда замуж выходишь.

Ну, пока, мне надо бежать, купить кое-что к отъезду.

Твоя Мария

БОРИС – СЕРГЕЮ

Уехала Юля, а на пути Мария Магдалинистая! Придётся отпускать ей грехи, коль мне ноги мыть будет.

Посмотрел старый крепкий фильм Бергмана «Лицом к лицу». Одно резануло слух. Героиню насилуют в пустом доме.

Сначала она пугается, а потом начинает хотеть насильника, но у него ничего не получилось, потому что пизда у неё была сухая, – обо всём этом сокрушается героиня, вспоминая о несостоявшемся приключении. И что это за лапша, вешаемая на уши, – разве не известно Бергману о наличии слюны? Пустив слюну, можно размочить любую женскую сухость.

Собиратель эротических анекдотов Легман приводит пример народной шутки о групповом изнасиловании. Мол, только первому мужчине тяжело двигаться по сухому, а остальные скользят по сперме предыдущих. Но почему первый должен быть сухим? Неужели нельзя смочить свой хуй слюной? Будет и тебе лучше, и ей приятнее. О, погожая слякоть пизды!

Что за невежество как среди элиты, так и среди черни? К счастью, оно не всеобщее. Есть самородки, вроде меня, что оснащены опытом. Опыт всегда хорош, и чем раньше им обзаведёшься, тем лучше, и особливо когда лишаешься невинности, ибо нет ничего хуже её. Христианство воспевает невинность как великое благо, что является великой ложью, если собираешься жить, а не умирать.

Само начало опыта хорошо тем, что даёт тебе уверенность в сути жизни. Когда мне было лет тринадцать, цель пизды мне была ещё не ясна. Когда я оказывался наедине с девочкой, нравившейся мне, каких трудов, внутренней борьбы, геройства стоило мне взять её всего-навсего за руку. Помню, однажды в кино я долго решался на это с рядом сидящей девочкой, и вдруг я почувствовал, как она сама положила свою руку на мою. Это было таким счастьем, что я отказывался верить своему осязанию, которое тем не менее вкушал каждой клеткой своей кожи. Потом мы с этой девочкой загорали на пляже, и я целовал её солёные от пота губы, которые, как мне казалось, имели вкус мёда. Неосознанная похоть легко преодолевала вкусовое отвращение. На ней был сплошной купальный костюм, скрывающий всё самое главное, даже прятавший живот. Мои попытки оголить грудь наткнулись на сопротивление, которого у меня не оказалось мужества преодолеть, – неподалеку были люди, и я не знал, что делать дальше.

Так и с другой девочкой, но тогда мне было лет десять и ей почти столько же. Мы давно говорили о взаимном желании обнажиться друг перед другом. И вот мы пошли за дачу, где было поле с высокой травой. Когда мы сели, то трава нас скрыла с головой. Девочка спустила штанишки и легла на спину, но раздвинуть ноги ей не пришло в голову, а я тогда себе не представлял, что именно между ними и существует желанное чудо.