Достигая крещендо

***

В то же самое время, пока Клёнов разговаривал с Мировичем, а Орлова была на вечере у епископа и ещё не приняла джакузи, Божесов после посещения Екатерины Алексеевны, сделав несколько кругов по Москве, заехал в Кремль. Божесов спокойно разгуливал по опустевшим коридорам Сенатского дворца, а в нужный момент спустился в длинный коридор, по которому пошёл уверенным шагом. Чистый бетонный пол и акустика помещения побуждали Михаила Александровича выстукивать при ходьбе какой-то ритм. Через несколько минут он вышел туда, где его ждали.

– Миша, – обратился министр иностранных дел Наклеватько слегка раздражённо, – Объясни, пожалуйста, какого фига мы собрались в Мавзолее?!

– Ну, во-первых, это красиво… и очень поэтично, – ответил Божесов весело, вытаскивая туфлю из узкой щели между плитами.

– Хорошее место, Игорь Сергеевич, что хоть вы? – поправил Министр обороны Максим Петрович.

– А я вот тоже не совсем понимаю удовольствие от такого… – проговорил Генеральный прокурор Сергей Васильевич Смолов.

– Это такая метафора, – заметил Даниил Николаевич, помощник Божесова во время его губернаторства, а теперь глава Специального отдела Министерства юстиции.

– Ой, да бросьте хоть, ребята, – сказал Божесов, нависший над телом Ленина. – Какая метафора? Это просто единственное место, которое Красенко не прослушивает… А то, товарищи, проблемы у нас.

– И что же? – робко спросил Игорь Сергеевич.

– Три недели до голосования по поправкам у нас осталось, а Лапин решил меня сажать, – улыбнулся игриво Божесов. – Натравил Службу безопасности, шьёт мне откровенно липовые дела… впрочем, эти проблемы решаются, – Божесов хищно осклабился. – Уже мною дано некоторое распоряжение, которое позволит получить всем нам фору… Дедушка Ленин был бы в восторге от такой ситуации! А вот мы начинаем реализацию проекта «Франчизм».

– По плану? – спросил Даниил Николаевич, понизив свой голос. От этого атмосфера наполнилась ещё большей таинственностью и мистической мрачностью.

– Не совсем… Сейчас определилась важная конкретика. Прокуратура кое—что должна начать; МИД работает в прежнем режиме, Орлова как раз устанавливает связи с Еврокомиссией; с Максима Петровича только танки и завуалированные переназначения преданных людей; ну, а Даниил Николаич, вам придётся весь личный состав спецназа Министерства юстиции поднимать.

– Выполним…

– Главные изменения у нас, конечно, связаны с Елизаветой Николаевной…

– Что же ты придумал? И где она вообще? – спросил Игорь Сергеевич.

– В Ницце отдыхает и работает параллельно. Но пока не в курсе, что мы начинаем. Скажу ей скоро… – Божесов наворачивал круги около Ленина. – Ей придётся биться в СМИ, но, думаю, она справится.

Божесов принял серьёзный вид, достал из портфеля несколько папок, выдал их и трезвым взглядом окинул собравшихся:

– Тут все наши планы. Принимая их, вы становитесь соучастниками госпереворота в случае нашей неудачи… Но победителей не судят, поэтому сейчас всё по делу, ребята. Начинаем!

***

После разговора с Мировичем настроение Клёнова ухудшилось. Он задумчиво вёл машину к дому. Желая развеяться, Артемий поехал не на прямую, а через Большой Каменный мост. Некрасиво на мосту сияла пустота вместо трёх участков ограждения, невольно привлёкшая к себе внимание Артемия.

«Даже в центре столицы нормально сделать ничего не могут… Урбанисты… – подумал он и взглянул на купола Храма Христа Спасителя. – Сейчас бы с Князевым встретиться»…

Покатавшись час по сверкающему и очаровательному ночному городу, слушая на полную мощность качающую музыку, он наконец доехал до дома. Всё время он думал о Мировиче, Князеве, Инге, Божесове, Орловой и всём этом странном деле.

Дома его встретили радостно, и на некоторое время он даже забыл о всех проблемах. Лена о чём—то расспрашивала, немного обижаясь из—за того, что в Ниццу он летал один, но в целом вела себя очень по—доброму, хоть интуитивно и чувствовала напряжение, пронизывающее всего Клёнова.