Достигая крещендо

– Вы к нам несправедливы, мы ценим право граждан голосовать и считаем, что прямых выборов в России должно быть больше, хоть вы и считаете иначе… Хотя с народом общаться любите, – направила Любовь Аркадьевна премьера в другой коридор, а не в общий шумный зал. – Охраны мало, возможность написать сообщение в соцсетях есть…

– Постоянно пишут, кстати. Много интересного, кто–то здоровья желает, кто–то проклинает, а кто–то и по делу что–нибудь сообщает… Читаю в дороге обычно, мемчики шлют бывает, а это, понимаете ли, очень важно.

– Жалеют, что вы не стали президентом? – спросила Любовь Аркадьевна, выводя Божесова на балкон зала к самым важным гостям.

– Ой, зря смеётесь, если бы я выиграл в 2024, тогда вы бы со мной в команде работали, – игриво ответил Божесов, ловко подхватывая бокал, проносимый официантом.

– Да? – повела бровями Любовь Аркадьевна, разыгрывая удивление. – И почему же?

– Вы же знаете, я беспартийный, – хитро прищурился Божесов. – И, если бы я пришёл к власти, единственными, на кого мог бы опираться, стала бы военизированная служба, которая подчинялась мне, пока я был министром юстиции. А тут бы чистки начались, я бы не смог договориться ни с большинством правящей партии, которую, по сути, обманул, играя на выборах против их начальника, ни с парламентской оппозицией, которая однозначно подчинялась предыдущему составу Кремля. Только сила, репрессии и люстрация помогли бы мне снискать поддержку у ваших сторонников…

– Врёте вы опять, – обычной интонацией разоблачителя коррупционеров произнесла Любовь Аркадьевна. – Из каждого угла твердите, что у нас нет поддержки среди населения, а сейчас…

– Это на выборах, – прервал спокойно Божесов. – На выборах вас и правда никто не поддержит на необходимом уровне… Но отрицать то, что активная часть населения, интересующаяся политикой, стоит за вами, было бы глупо… Я вам просто политтехнологию объясняю – мне, как «не своему» пришлось бы опираться, во–первых, на верные себе силы, а, во–вторых, на активную часть населения. Оппозиционно настроенная молодёжь всегда на вашей стороне, вот и всё. Просто ваш флаг подхватил бы.

– Беспринципный вы человек, Михаил Александрович, – погрозила пальцем Любовь Аркадьевна. – Хотя, справедливости ради, у властных партий был бы противовес в лице молодёжных организаций…

– «Гвардии»–то? – чуть не подавился шампанским Михаил Александрович. – Я на этот русланд–югент смотреть не могу!

– Неожиданно, я думала, вы поддерживаете молодёжную активность в плане политики, чего только ваши школьные парламенты стояли…

– Это системная реформа образования, – проговорил Божесов. – Часть предвыборных обещаний… Но отвечу вам откровенно, нынешние школьные парламенты идеальны по сравнению со всякими «гвардиями», «армиями», и тем более, Господи прости, добровольцами и волонтёрами в политике. Одно дело за животными ухаживать, другое дело человечков–свиней двигать во власть…

Любовь Аркадьевна не ожидала такой ненависти к добровольчеству и организациям молодёжной политики от премьера, который часто разносил её политическое движение оппозиционного толка в публичном пространстве. Сейчас же он с величайшим пренебрежением высказывался о том, что должен был бы любить, но делал это с улыбкой, очаровательными движениями рук и юмором.

– Кто бы не пришёл к власти, – продолжал Божесов. – Коммунисты, монархисты, либералы, фашисты, капиталисты, не важно. Школьники, участвующие в школьных парламентах, никак бы не пострадали, потому что Школьный парламент это орган власти, решающий локальные проблемы образования в регионе и городе. Школьники не входят в партии и не исповедуют какие–то взгляды, они просто реально делают процесс обучения лучше – вызывают директоров для вопросов, согласовывают статьи бюджета, направленные на воспитательную деятельность… Словом, совершенно аполитичны, а потому могут спокойно переживать смену правящих элит…

– Ну, в этом вы правы, я понимаю. Когда, допустим, мы придём к власти, то Школьные парламенты трогать не будем, потому что навыки там даются очень нужные… Но не совсем ясно ваше отношение к партийным организациям молодёжи, почему вы их так не любите?

– Ну, во–первых, сейчас их состав сократился, – схватил какую–то закуску с подноса Божесов. – В сторонниках партий остались действительно убеждённые молодые люди. Во–вторых, карьеристы, желающие урвать кусок успеха от участия в жизни правящей региональной (молчу уж про федеральную) партии, исчезли тоже. В–третьих… В–третьих, я же вам говорю о 2024 годе, когда, откровенно говоря, судьба страны была многим не понятна. Никто власть не любил, но кто–то её и вовсе ненавидел, кто–то против неё протестовал, кто–то считал, что вся эта политика глупость, кто–то думал также, но наоборот лицемерно примазывался к власти, думая, что совершает инвестиции в своё будущее…

– И между прочем не прогадали, – опять захохотала Любовь Аркадьевна.

– Ну, тогда не прогадали, – согласился Божесов. – Но вот если бы я победил, тогда однозначно у всех, кто работал добровольцами или стажёрами в партии–власти, не было бы никакого будущего.

– Да вы диктатор похлеще Путина! – воскликнула Любовь Аркадьевна, заметив, как поморщился Божесов от имени.

– Вы поступили бы также, только ваши сторонники люстрировали всех, кто имел отношение к правящим кругам, даже муниципального уровня…

– Почему вам так добровольцы не нравятся? – ускользнула от этой щекотливой для оппозиционера, любящего протестовать, но никогда не занимающегося практической политикой, темы Любовь Аркадьевна.

– Понимаете, власть должна ухаживать за стариками, животными, беречь природу, а с этими волонтёрскими движениями получается, что «выполняйте, дурни, нашу работу даром, а за неё медальки получайте», глупо… Любой труд для власти должен оплачиваться…

Хотя Я в большей степени критикую молодёжь, которая до 2024 года состояла в каких–то политдвижениях, «подрабатывала», допустим, на выборах – письма писала, на письма отвечала, подписи собирала, подарки разносила, людей забалтывала, призывала голосовать и всячески поддерживала кандидатов в местные или региональные депутаты. Это ужасно как минимум по тому, что в большинстве случаев старшеклассники и студенты не верили в своих «работодателей», делали это для галочки в своей книжке, для каких–то баллов и прочей ахинеи… Откровенно говоря, занимались политической проституцией, – Божесов прищурился с омерзением. – Вы прекрасно понимаете, что в политике делать нечего, если вы не верите в неё… Но даже если эта молодёжь верила в своё дело, то они ни черта в жизни не разбираются!

– Михаил Александрович, – прервала Любовь Аркадьевна. – Вы как–то очень категорично выражаетесь! Не думала, что буду спорить о том, что молодёжь, занимающаяся политической агитацией за партию–власти, это не политическая проституция, но вы меня вынуждаете! Слишком категорично вы говорите, будто всем нужно платить за помощь в политической агитации, но что делать кандидатам, не имеющем отношения к партии–власти и не способным платить сторонникам?

– Ну, Любовь, – ласково мурлыкал Божесов. – Я премьер–министр, дайте мне расслабиться в этой приятной обстановке от напряжённых рабочих моментов. Позвольте быть категоричным, потому что с безапелляционным утверждением не согласиться гораздо проще, чем с размазанной формулой, имеющей доказательства и предусматривающей несколько точек зрения.

– Вы и философ к тому же!

– Ага, ещё и крестиком вышиваю… В категоричном высказывании я делаю лишь одно утверждение, с которым вы можете легко не согласиться, а если я начну его доказывать, то, чтобы опровергнуть меня, вам придётся отвечать на каждый аргумент, – улыбнулся Божесов. – «Земля плоская» – один научный факт и вы докажите мне обратное! «Земля плоская, потому что реки текут в разных направлениях, самолёты не корректируют высоту при дальнем перелёте, расчёты ведутся с учётом плоскости Земли и прочее» – тут вам уже необходимо опровергнуть каждый аргумент… Надеюсь, вы понимаете, что категоричность не так плоха?

– Забавно, – тупо прошептала Любовь Аркадьевна. – Хотя, наверное, доказывает обратное… Что же вы говорили о политической проституции?

– Ох, Любовь. На простого народного кандидата можно поработать и бесплатно, но жирный боров с мандатом двадцатипятилетней давности пусть платит (хотя на таких и работать не надо). Ну, представим – вы одиннадцатиклассник и помогаете правящей, как вы говорите «партии жуликов и воров», а по–нашему партии «Единение», на региональных выборах. Допустим, обзваниваете наивных пенсионерок, убеждаете их прийти на выборы или, ещё глупее, сидите в избирательном штабе местного губернатора, который, – Божесов театрально перешёл шёпот. – Ещё не заявил о своём участии в выборах и от вас требуют держать эту информацию в тайне, потому что, по их представлению, народ тупой и не понимает, что губер за три месяца до выборов дешёвую интригу создаёт вокруг своего выдвижения…

– Вы похлеще меня оппозиционер, – усмехнулась Любовь Аркадьевна, раскрывая Божесова с совершенно неожиданной человеческой стороны.

– …Короче, вы работаете на власть. Не верите в неё абсолютно, потому как человек мыслящий, – (тут ощущалась издёвка), – Но делаете это ради абстрактных бонусов для дальнейшего трудоустройства или поступления в вуз. Это ли не проституция? Ведь вы не горите своей политической активностью, вам достаточно быть в теме! И вы не понимаете, что со временем эта нелюбимая народом власть сменится и вас заклеймят, как пособника. До 2024 действительно некоторые были на пределе и могли запросто перерезать провода квартиры, в которой живёт человек, состоящий в партии «Единство», не отличающейся лоском кадров. Так что мне лично не понятна мотивация, загоняющая нормальных и адекватных школьников и студентов в эту политическую помойку… Поэтому я говорю, что Школьные парламенты удобнее и риск для будущего от них меньше, – заключил Божесов улыбаясь.

– Но… – начала Любовь Аркадьевна.

– Может быть, уже хватит? Я демагогией привык заниматься на работе, а тут вы на откровенности зовёте.

– Конечно, конечно… Уже уходить собираетесь?

– В целом можно, – пожал плечами Божесов. – Отметился на оппозиционном вечере, поболтал с лидером либерального несистемного движения… Думаю, теперь можно ехать спать. Пиар вполне приятный!

– Удивляюсь вам, Михаил Александрович. Бывший прокурор, случайный губернатор и министр юстиции, фиктивный кандидат в президенты! А чутьё у вас… Будто смолоду в политической организации! – засмеялась Любовь Аркадьевна.

– Плохая шутка. Вы танцуете Shuffle? – проговорил Божесов и тут же нагло вывел Любовь Аркадьевну на открытую площадку, приковав внимание всех собравшихся. – Повеселим публику?

Под электронную музыку Божесов делал чёткие, заранее отрепетированные движения, перебирая ногами с огромной скоростью и красотой, хотя весь этот эпатажный андеграунд походил чем–то на еврейские танцы. Плавности движений не хватало Любови Аркадьевне – в какой–то момент она, совершенно не ожидавшая такого шуточного приглашения, чуть заметно пошатнулась и не упала только благодаря Михаилу Александровичу, вовремя подхватившему её и тем самым завершившему танец.

– Вы ведь не зря сидели одиннадцать лет в кресле премьера? – спросила сильно запыхавшаяся Любовь Аркадьевна, пока ещё не закончились аплодисменты. – Столько наблюдаете за политикой, при этом столько несистемных убеждений…

– Не понимаю, к чему вы клоните, – как ни в чём не бывало произнёс Божесов, раскланиваясь. – Я домой, завтра день важный. Первые обсуждения генпрокурора.

– Один же после вас занял место в Лимске, пока вы губернатором там трудились? Вы его продвигать будете… Не коррупция, с которой вы боретесь? – спросила уже хищными интонациями Любовь Аркадьевна.

– Нет ничего проще борьбы с коррупцией, дорогая. Создал министерство со страшным названием, поставил ошалелого человека во главе и дал триста человек спецназа. Всё. Начнут бояться! Правда, скоро министр в Москве будет редко, предпочитая больше Европу, но так, увы, устроена жизнь.

Он ушёл, весело помахав рукой другим приглашённым чиновникам.

– Хитрец, – подошёл к Любови Аркадьевне её пресс–секретарь.

– Не то слово, – процедила она в ответ обыкновенным голосом. – Совершенный нестандарт, страшно представить, как он оказался в своём кресле…

– Я про ваш танец! Представляете заголовки: «Премьер спас от падения несистемную оппозицию».

– Пиарщик… – прошипела Любовь Аркадьевна.

Глава V

Артемий Клёнов сидел на веранде ресторана своего отеля, вяло пережёвывая какое–то случайно заказанное обеденное блюдо из морепродуктов. Солнце агрессивно горело, нагревая асфальт, камни пляжа и стегая людей, покорно и не без удовольствия подставляющих ему свои спины.

Клёнов сидел в тени веранды, на автомате рассматривая окружающих, и напряжённо о чём–то думал… Прошло десять минут, и в лучах солнца на веранду зашёл епископ Евгений в синем подряснике, солнечных очках с синими стёклами и синих же мокасинах. Близоруко оглядевшись, он уверенно направился к столику Артемия.