10 мифов Древней Руси. Анти-Бушков, анти-Задорнов, анти-Прозоров

Казалось бы, сколько можно? Ведь всему есть пределы. Собрали награбленное и аккуратно, не торопясь, без потерь повезли добро домой, чтобы не растерять в дороге. А уж на родине наслаждайся жизнью!

Но не тут-то было, Игорь медлил, возможно, что и его обуяла жадность, которую породила безнаказанность. С другой стороны, вполне вероятно, что князь всё прекрасно понимал, но уже не мог справиться с дружиной, которая разгулялась вовсю.

Такое бывает, когда всё слишком легко сходит с рук.

В итоге получилось как в сказке про Винни-Пуха – «а потом ещё немного, а потом ещё немного», а вылезти самому уже невозможно, пузо, простите, трофеи не позволяют…

Да и бросать их никак нельзя. В чём Игоря можно понять, так это в том, что конунга, или князя, или военного вождя ещё долго будут оценивать по взятой им добыче. И если он возвращался из похода с пустыми руками, то ни авторитета, ни популярности это ему не добавит.

В поход идут за добычей, а значит, должны её добыть. Воины должны вернуться домой довольными и богатыми. Именно из-за этого они рискуют жизнью. Ведь мы имеем в виду именно подобные набеги, поскольку угрозы для Руси в данной ситуации нет, а потому и для ратников нет необходимости жертвовать собой во имя Отечества. У них в настоящий момент другие приоритеты.

Так что из области одной только жадности мы можем добавить сюда ещё имидж, или статусность. Это тоже немаловажно.

Точно такая же проблема возникнет в своё время и у Святослава, по большому счёту именно из-за этого он и лишится жизни.

Добыча должна быть большой, и бросать её нельзя ни в коем случае. Это аксиома.

И тут из-за леса, из-за гор, а если быть точнее, то из Азии появляется армия ромеев под командованием доместика схол[2 - Доместик схол – командующий схолами (корпусом столичных войск).] Востока Панфира, нарушая всё веселье, а из Европы практически одновременно с ними подтянулись войска под командованием Варды Фоки-старшего, отца будущего императора. Случилось это только в десятых числах сентября.

Видимо, даже в эти сроки разгулявшаяся дружина Игоря неприятеля не ждала.

Возможно, появление вражеской армии вообще оказалось неприятным сюрпризом для русов, отвыкших от сопротивления и привыкших к полной безнаказанности.

С трудом отразив в течение дня все атаки панцирной кавалерии Империи, Игорь принял решение ночью грузить войска на ладьи и выходить в море.

С этого момента начинается самое интересное!

Ведь изначально византийские стратеги, действовавшие по шаблону, наделали кучу ошибок и теперь горели желанием их исправить. Удар по азиатским провинциям явился для имперского правительства полной неожиданностью, поскольку оно пребывало в твёрдой уверенности, что раз беда идёт с севера, значит, готовь к обороне столицу. Перестраховались, подождали и поняли, что враг пришёл, но не туда, где ждали. Надо срочно исправлять положение. Но и срочно не получилось. Три месяца срок немалый.

А что же по этому поводу нам поведает Лев Рудольфович?

Его трактовка событий, как минимум, поразительна.

«Заблаговременно извещенные греки успели перебросить к месту высадки русского десанта огнеметные корабли-хеландии патриция Феофила Синкела» (Л.П.).

Как вы, наверное, понимаете, «заблаговременно извещенные греки успели перебросить к месту высадки» свой флот только через три месяца после того, как русы эту самую высадку осуществили.

Вот даже интересно, а если бы их не заблаговременно предупредили, а чуть позже, скажем, уже после высадки русского десанта? Ведь если исходить из логики Льва Рудольфовича, получается, что византийские корабли только через полгода подтянулись бы к театру боевых действий!

Но это ещё ничего, цветочки, ягодки будут, когда мы поближе познакомимся с тем самым флотом, которым нас, а заодно и князя Игоря с дружиной, так пугает господин Прозоров.

Игорь был далеко не прост, да и воеводы у него тоже недаром ели свой хлеб. Они тщательно выбрали момент для нанесения удара.

Потому что в это самое время грозный военный флот Империи в Константинополе отсутствовал, ведя боевые действия против арабов в Средиземном море. Именно там сейчас разворачивались главные события. Может, ещё и поэтому русское войско задержалось так надолго в Анатолии и было так беспечно.

Знание – большая сила. В итоге русы решили, что ромеи в такой ситуации не осмелятся вступить с ними бой. Но просчитались.

Так что же за флот вступил в бой с кораблями Игоря?

Ответ мы находим у современника описываемых событий Лиутпранда, епископа Кремоны, чей отчим, как мы помним, в это время в качестве посла находился в Константинополе: в распоряжении императора находилось лишь «15 полуразрушенных хеландий, которые народ оставил дома из-за их ветхости».

Ну и где тот грозный флот, который мерещится Прозорову?

Он исчез, пропал, как пелена с глаз, а на его месте появилась рухлядь, которой ещё нужно было удержаться на плаву. Недаром Лиутпранд отметил, что «увидев их в море, король Игорь приказал своему войску взять их живьем (команду) и не убивать».

Сами видите, князь, в отличие от Льва Рудольфовича, не испугался этой небольшой флотилии полусгнивших, еле плывущих корыт, даже наоборот, преисполнился презрения к вражеским кораблям и их команде, а потому, вместо того чтобы отрываться и уходить в море, приказал атаковать врага, явно рассчитывая на лёгкую победу. Он решил проучить самоуверенных ромеев.

Но Игорь жестоко ошибся.

Именно по его инициативе морское сражение состоялось. Произошло оно 15 сентября 941 года. Этот день Игорь и оставшиеся в живых дружинники запомнили на всю свою жизнь.

Дело в том, что император Роман Лакапин, до того как стал базилевсом, был командующим военно-морскими силами Империи, а потому всё, что касалось ведения боевых действий на море, знал досконально. Видя, что его корабли проигрывают противнику как численно, так и качественно, он сделал ставку на преимущество византийцев в области военных технологий, а именно на греческий огонь.

Своим военным инженерам он повелел: «Разместите устройство для метания огня не только на носу, но также на корме и по обоим бортам».

А что же такое этот страшный «греческий огонь»?

Пожалуй, лучшее и при этом наиболее доступное описание этого страшного оружия мы нашли в книге «Храбры Древней Руси» В. Долгова и М. Савинова.

«Греческий огонь» – это боевая установка, состоящая из деревянной или металлической трубы, оборудованной поршнем и соплом. В трубу наливается сырая нефть (возможно, вперемешку со смолой). При нажатии на поршень нефть струёй била через сопло, её поджигали, и получалось что-то вроде огнемёта. Для деревянных кораблей это была верная гибель, ведь нефть нельзя потушить даже водой. Нефть горит даже тогда, когда растекается по водной поверхности. Так что выпрыгнув с борта в воду, команда поражённого корабля из одного огня попадает в другой».

Только представьте себе такую картину!

А базилевс, между прочим, своим решением увеличил боевую мощь имперских судов в три раза, хотя и риск от использования греческого огня соответственно увеличился. Но кто не рискует, тот не пьёт шампанского, а в такой ситуации если не рисковать, то тогда лучше было бы сидеть дома.

Однако риск, помноженный на знание и опыт, себя полностью оправдал.

Византийские моряки и солдаты показали себя с самой лучшей стороны, а командующий флотом патрикий Феофан выжал максимум возможного из тех скромных средств, что были в его распоряжении. Флот русов был сожжён, и лишь небольшая часть княжеских воинов сумела спастись на берегу. Многие из них после сражения с ромеями попали в плен – их казнь потом и наблюдал отчим епископа Лиутпранда.

Лишь немногие ладьи во главе с Игорем сумели уйти к Боспору Киммерийскому (современная Керчь), а оттуда уже остатки некогда грозного воинства и добрались до Киева.

Подводя итоги похода, Лев Рудольфович разводит огорчённо руками и вздыхая сетует: «Не поражению Игоря надо дивиться – диво, что сам он уцелел, не попал в плен, вывел из пылающего ада изрядную часть войска».

То, что Игорь уцелел, не удивительно, наверняка княжескую ладью прикрыли другие суда русов, это им по долгу службы положено. Это и позволило князю уйти живым и невредимым, а вот утверждение о том, что он вывел изрядную часть войска, вообще вызывает серьёзные сомнения. В Супрасльской летописи есть чёткое указание на то, что после этого похода Игорь в Киев «отбежа в мале дружине», а про изрядную часть войска, которую он якобы вывел, – в источниках ни слова не сказано. Да и Лев Диакон отметил, что князь «к Киммерийскому Боспору прибыл едва лишь с десятком лодок, сам став вестником своей беды».

В итоге поход Игоря в 941 году закончился грандиозной катастрофой, причём главной причиной поражения явилась либо банальная жадность предводителя, либо неумение удержать дружину в узде. А может, и то и другое вместе.

Что же касается Прозорова, то мы видим, как автор снова и снова создаёт образ идеального героя, без страха и упрёка и в этом стремлении частенько пренебрегает исторической правдой.

Однако не всё оказалось так печально. Игорь даже из этой катастрофы сумел извлечь определённую и немаловажную пользу. И не только пользу, но и прибыль.

Только случилось это двумя годами позже.

Через два-три года неуёмный князь, желая сатисфакции, или проще говоря, кипя от обиды и злости, вновь направился в пределы Империи – мстить. Недаром Ермолинская летопись отмечает, что едва князь вернулся на Родину, как сразу же окунулся в работу: «И начать Игорь многие воа совокупляти». Ну а зачем Киевский князь снова ринулся в поход, та же летопись и рассказывает: «Игорь поиде со множеством вои на Греки, хотя себе мстити».

«Повесть временных лет» помещает этот поход под 944 годом, но, возможно, более правильной датой является 943 год. По крайней мере, Н.М. Карамзин и Б.А. Рыбаков помещают его туда.

В этот раз князь подготовился более основательно, собрал рать со всех подвластных славянских земель, нанял варягов с печенегами, и со всей этой мощью двинул по морю и суше на Империю. Но в этот раз повоевать не пришлось совсем.