Карлик и Роза

– Вашего… слуги?

– Да, слуги, выполняющего все мои приказания.

– На это я не могу согласиться.

– Ну, тогда… – и Шварцкопф указал мне на дверь. Я повернулся к выходу, но представил, что меня там ждёт, и остановился. Барон был прав.

– Подумайте, – говорил мне в спину Шварцкопф. – Я предлагаю Вам еду, тепло, защиту. У Вас даже останется любимое занятие – приносить жертвы. Правда, со свободой будет неважно, но ведь та свобода, что ждёт за этой дверью, думаю, не слишком привлекает Вас.

– Хорошо! – повернулся я к нему. – Хорошо, я согласен на всё.

– Ну, если так, – широко улыбнулся Шварцкопф, – тогда, мой новый слуга, возьми щётку и почисти мне сапоги.

Он пристально смотрел мне прямо в глаза. Некоторое время мы стояли так, потом я сломался окончательно: отвёл взгляд, взял ваксу, щётку, и стал чистить ему сапоги.

– Я буду звать тебя Ганс, улыбаясь, сказал мне тогда Шварцкопф.

В ту ночь я начистил сапоги барона до блеска и с тех пор выполнял все его приказания.

А теперь, Матильда, прошу тебя, уходи. Мне было слишком тяжело вспоминать всё это. Уходи, прошу тебя! Спокойной ночи!

***

На следующий день Ганс встал рано. Его разбудили солнечные лучи, проникавшие в окно его комнаты. Солнце светило ярко и замок почему-то не казался уже таким мрачным. На душе у Ганса было хорошо, и он удивился и обрадовался этому. Днём карлик отправился бродить по саду. Сад был зелёным и цветущим, в нём росли и пионы, и гладиолусы, и астры, и множество других цветов, названий которых карлик не знал. Но прекрасней всех была ярко-красная роза на высоком тонком стебле. Роза эта напомнила Гансу Матильду, и по сердцу карлика вдруг разлилось тепло. Тогда он взял нож и срезал розу, представляя, как подарит её девушке. Думая о Матильде, карлик был счастлив, но счастье его внезапно разбил резкий окрик барона.

– Что ты тут делаешь, Ганс? Почему не работаешь? – Карлик едва успел спрятать розу под рубашку до того, как барон заметит её. Нож Ганс сунул за пояс.

– Немедленно иди к Агнете, пусть даст тебе работу! – приказал барон, – И ты не забыл, что сегодня полнолуние?

– Как… сегодня? – обомлел Карлик. Что-то внутри него оборвалось.

– Да что с тобой творится? – кричал ему хозяин. – Очнись, Ганс! Ты, верно, растерял последние мозги. Немедленно к Агнете, и чтоб всё было в порядке!

Барон резко повернулся и ушёл, а карлик остался, чувствуя, как сердце вновь покрывается чёрствой коркой. К Матильде он пришёл, только когда настало время вести её в лес.

Ганс и Матильда шли по лесу уже довольно долго, но не сказали друг другу ещё ни слова. Сумерки сгущались. Где-то ухала сова. Деревья казались карлику чудовищами, тянущими свои страшные лапы-ветви прямо к ним. Ганс первым не выдержал молчания.

– Почему ты не спрашиваешь, куда мы идем? – спросил он Матильду.

– Догадываюсь, – спокойно ответила та. Карлик остановился. Он не мог больше.

– Уходи, – сказал он девушке. Матильда посмотрела на Ганса и легкая улыбка тронула её губы.

– Не могу, – сказал она.

– Почему?

– Ну… тебя накажут, если я уйду.

– Чушь! Ты говоришь так, будто идёшь на это из-за меня. Как будто моя жизнь чего-нибудь стоит. Вот, возьми. Это тебе, – Ганс достал розу и протянул её Матильде. – А теперь уходи.

Матильда посмотрела на цветок, оказавшийся в её руках, и лицо девушки внезапно просветлело.

– Хорошо, – неожиданно страстно сказала она, – уйдём вместе! Это шанс!

– Я?! – вскричал Ганс. – Я никуда не пойду!

– Ганс, – мягко сказала Матильда. – разве тебе хорошо в замке?

Карлик угрюмо молчал.

– Ганс, я понимаю, ты боишься, – продолжала девушка. – Но в мире тебе будет лучше, чем здесь, поверь. Люди совсем не такие плохие. Тебе помогут…

– Люди?! – возмутился карлик. – Я не видел от людей ничего хорошего с тех пор, как стал… тем, кто я есть.

– Но ведь ты же не всегда был таким. Пойми, ты не должен так жить. Тот, кем ты был, и сейчас внутри тебя, просто нужно найти его в своей душе.

– Не напоминай мне! – воскликнул Ганс. – Не напоминай о том, кем я был. О том, что были честь и слава, сила и красота, гордость и благородство. Всё это давно умерло, не осталось ничего, ничего! Я просто жалкий карлик и не более! Оставь меня, оставь, уходи!

"И ведь ты никогда не будешь со мной, – стучало у него в голове. – Ты никогда не будешь с карликом".

Девушка пристально смотрела на карлика и качала головой.

– Жалеешь себя? – глаза Матильды гневно сверкали. – Только это и можешь. Конечно, так проще. Проще быть рабом, терпеть мучения, прислуживать злу и думать: "Ах, какой я несчастный!" вместо того, чтобы хоть что-то изменить!

– Замолчи… – начал Ганс.

– Нет, слушай! Там, на балу, мне показалось, что в тебе не угасла искра жизни, что ты еще можешь быть человеком. Но теперь я вижу – ты сам гасишь свой огонь! Что ж, карлик, оставайся, ты не достоин свободы! Ты мне…

– Противен?! – со страшной болью и обидой в голосе закричал карлик, – Жалок?! Смешон?! Ты это хотела сказать?

Матильда прикусила губу.

– Я ухожу, – она повернулась и зашагала прочь.

Внутри Ганса что-то сломалось, как будто прорвало плотину, и тёмная волна ярости накрыла его с головой. Та, которая стала для него единственной, его надеждой и счастьем, так жестоко обманула его! Душа карлика кричала от боли. Плохо сознавая, что делает, Ганс вытащил из—за пояса нож, догнал Матильду и резко ударил наотмашь. Так, как бил зеркала. Нож по рукоять вошёл в спину девушки. Карлик вытащил его: всё лезвие было в крови. Медленно, как во сне, Матильда повернулась к Гансу. На лице её застыло удивленное выражение. Карлик увидел, что в руке она всё ещё держит розу, прижимает её к себе, а из раны на груди девушки на цветок падают тяжелые темно-красные капли. Другую руку Матильда протягивала карлику, словно просила его о чем-то… И Ганса обожгла смутная догадка, что не уходила Матильда вовсе, а лишь хотела, чтобы он пошёл за ней. Девушка стала медленно оседать и упала на землю. Глаза её закатились, и карлик понял, что она умерла.

Он стоял, оцепенев, над холодеющим телом девушки, мёртвой хваткой сжимая нож. Ганс всё смотрел на неё, как будто пытался понять, что случилось, но не мог. "Ты опять разбил зеркало!" – одна только эта мысль снова и снова приходила в голову. Так он стоял, словно в кошмарном бреду, пока тяжелый кулак Шварцкопфа не сбил его с ног.

– Что ты наделал, дурак?! – орал барон. – Зачем ты убил её?!

Ганс поднялся. Удар хозяина вывел его из оцепенения, но карлик не мог произнести ни слова. Нож он выронил.

Барон, стоя на коленях, ощупывал тело девушки, а рядом с ним стояла Агнета с перекошенным от злости лицом.

– Ладно, с тобой я потом разберусь, – говорил барон карлику. – Тебя ждёт суровое наказание, будь уверен! А теперь бери её и тащи к алтарю, да поживее. Кровь ещё не остыла, может, что и получится. Ну же, что ты стоишь, остолоп!

Карлика затрясло. Шварцкопф намеревался убить Матильду второй раз! Ганс сжал кулаки.