Лестница желаний

Лестница желаний
Михаил Евгеньевич Московец

В небольшой городок приезжает команда артистов и устанавливает лестницу из пятисот ступенек. Каждому, кто поднимется до конца, гарантировано исполнение любого желания. Но так ли просто это сделать?

Михаил Московец

Лестница желаний

Я неуверенно встаю на первую ступеньку. Вторую. Третью…

В наш городок приехала труппа артистов – цирком их сложно было назвать, потому как они не привезли с собой ни шатер, ни аттракционы; скорее, это были шоумены, колесящие по стране с целью заинтриговать, удивить публику, но совсем не развеселить.

Одним вечером их длинный фургон бесшумно заехал в наш город (хотя редко приезд чужаков остаётся незамеченным), бесшумно остановился на окраине лысого пустыря и бесшумно переждал ночь.

Однако утром весь город был шокирован, увидев синюю ступенчатую лестницу, уходящую в небо. Пустырь тут же окружила толпа зевак, разглядывающих загадочную конструкцию: крыша фургона была каким-то образом сложена, и из него вверх устремлялась лестница – совсем без опор и лишь с одними перилами.

Один из артистов (еще трое находились поблизости) стоял около чистой квадратной доски на треноге и осматривал людей оценивающим взглядом.

– Конферансье, – представился он и картинно поклонился. Затем продолжил: – Кто из вас готов взобраться на пять сотен ступенек? – выждал паузу и написал на доске «500 ступенек» белым мелом.

Зеваки молчали, прячась друг за другом, – в них еще не проснулся дух авантюризма. Мало лишь задания; объявляй и приз.

– Пять сотен ступенек, – повторил конферансье и отчеканил по слогам: – За любое ваше желание, – он нарисовал жирный знак вопроса.

Тихий гул пролетел по толпе. Пятьсот ступенек – это всего двадцать этажей. Но подниматься внутри здания гораздо проще, нежели прямиком в небеса, да еще без опоры. Совершенно непонятно, как эта лестница держалась.

Тридцать семь ступенек. Тридцать восемь. Тридцать девять…

Исполнение любого желания – слишком ценный приз, чтобы бездумно отказываться от испытания.

– Разве ж это сложно? – вялый выкрик из толпы.

– Несложно.

– А где гарантия, что вы заплатите?

– Мое слово – гарантия. И речь идет не только о деньгах.

Пространный ответ, абсолютно не приближающий к истине. Однако почему-то верилось этому человеку – слишком убедительна была его поза.

Зеваки все еще взвешивали все за и против, переминаясь с ноги на ногу.

– Артист, продемонстрируйте нам, – повелел конферансье одному из трех коллег.

Без лишних слов тот зашел в широкую дверцу, ведущую к лестнице, и поднялся на десять ступенек.

– Чуть повыше.

Артист вслух считал ступеньки, держась за односторонние перила, и остановился на пятидесятой. Фигура его слегка уменьшилась.

Конферансье окинул взглядом толпу, не сводящую глаз с демонстрации, и буркнул подопытному, не оборачиваясь:

– Достаточно.

Тот послушно потопал вниз.

– Кто из вас готов взобраться на пять сотен ступенек?

Конферансье подошел ближе к толпе, раскинув руки будто для объятий.

Семьдесят шесть. Семьдесят семь. Рука крепко вцепилась в перила. Не смотреть вниз не получается – земля в любом случае попадает в поле зрения, и я вижу, что забрался уже высоковато. Снизу лестница выглядит покороче…

Вызвался первый доброволец – тощий мужчина средних лет. Не такого обычно ждешь в рядах смельчаков.

– Пожалуйста, – провел его конферансье.

Мужчина ухватился за перила и уверенно пошел вверх, не глядя под ноги. Тело его поначалу уменьшалось стремительно, затем уже медленнее; мужчина два раза остановился, а на третий обернулся на нас, наверно, разглядев только слипшуюся массу человеческих организмов.

Отчего-то сразу показалось, что дальше он не пойдет. Так и есть: мужчина что-то завопил, а затем и вовсе отцепился от перил и показал скрещенные руки.

– Спускайтесь, – скомандовал ему конферансье и махнул рукой.

Удивительно, что говорил он негромко, но голос его эхом разлетался повсюду.

Мужчина начал медленно спускаться вниз, ухватившись за перила уже двумя руками.

Интересно, что страшнее: подниматься или спускаться? При спуске всегда кажется, что вот-вот споткнешься и полетишь кубарем вниз, а лететь-то высоко. При подъеме же боится организм – костенеют ноги и руки, слепнут глаза. Страх и там и там, но разный – психологический и физический, что ли.

Первый доброволец – весь бледный – наконец сошел с лестницы.

– Ну как? – поинтересовался конферансье.

– Наверху страшно, – проворчал мужчина в ответ.

– Сколько ступенек вы прошли?

– Я сбился.

– Сколько ступенек он прошел? – обратился теперь к одному из артистов.

– Двести девять.

– Двести девять, – повторил конферансье.

Мужчина никак не отреагировал на слова, и было неясно, осознал ли он свое достижение; однако толпа на всякий случай одобрительно прогудела.

– Вы молодец, – проводил его конферансье.

Он вновь пошел к толпе с распростертыми объятиями, высматривая цель.