Башня из красной глины

– Да.

– Это сын бога солнца, если не ошибаюсь. Еще вроде так раньше называли открытые экипажи.

– Больше ничего в голову не приходит?

– Вроде нет.

– Спасибо.

– Это все, что вы хотели? – Голос прозвучал удивленно и разочарованно.

– Вы действительно так уважали Марухина, как сказали?

– Конечно. Почему вы спрашиваете?

– Просто так. Он вам нравился?

– В каком смысле? – Снова игривый тон.

– В обоих.

Золина хохотнула:

– Пожалуй. Если не считать того, что он был поглощен своей работой. Не знаю, как он жениться-то умудрился. Наверное, его просто женили на себе.

– Это бывает, – согласился Смирнов.

– Ну и, конечно, он был для меня староват, – добавила женщина.

– Понимаю. Что ж, спасибо. На этом все.

– Если захотите, позвоните.

– Обязательно. Всего доброго, – твердо сказал Смирнов и повесил трубку.

Следующим в списке шел Кожин. Он тоже не вспомнил ничего, кроме того, что слышал о Фаэтоне еще в школе. Бирюков посоветовал поискать информацию в Интернете. У Самсоновой слово «Фаэтон» вообще никаких ассоциаций не вызвало. Перед тем как позвонить Кушековой, Смирнов набрал номер Викуловой. На этот раз она ответила. Но ничего нового не сказала. Ее познания ограничивались тем, что Фаэтон – это что-то из Древней Греции.

Смирнов отключился и набрал номер лаборантки – последней в списке.

– Да?

– Старший лейтенант Смирнов.

– А, это вы. Слушаю.

– Хотел спросить: говорит ли вам что-нибудь слово «Фаэтон»?

– Говорит.

– Что именно?

– Во-первых, это сын Гелиоса.

– Так.

– Во-вторых, так называется теплоход, на котором мы завтра отправляемся в Сургут.

– Что? – Смирнов едва не подскочил.

– Наша лаборатория участвует в симпозиуме, посвященном новейшим подходам в лечении наследственных заболеваний, – объяснила Кушекова. – Мы отплываем завтра в семнадцать двадцать.

– Кто конкретно?

– Вся лаборатория, естественно. Александр Викторович тоже должен был плыть, но, сами понимаете, теперь придется отправляться без него.

– Почему вы единственная мне об этом сказали? Я обзвонил всех, но ни один не вспомнил название теплохода.

Лаборантка усмехнулась:

– Ничего удивительного. Билеты заказывала я, и остальные получили их только в пятницу вечером, так что вряд ли успели их внимательно изучить. Обычно их начинают разглядывать перед самым отъездом.

– Понятно. И когда вы заказали билеты?

– Бронь сделала пять дней назад, то есть в четверг, а забрала в пятницу.

– И тогда же всем раздали?

– Точно.

– Простите мое занудство, но я должен уточнить: билеты получили абсолютно все сотрудники вашей лаборатории? Именно в пятницу?

– Да, все были на месте, и я выдала билеты.

– Спасибо.

– Кстати, раз уж вас так интересуют билеты, с нами поплывут еще семьи детей, которых мы лечили и на которых разработанные нами препараты оказали благоприятное воздействие. Они тоже будут участвовать в симпозиуме. В качестве наглядного результата, так сказать.

– И сколько семей плывут с вами? – проговорил Смирнов, чувствуя, как расширяется и в то же время сужается круг подозреваемых.

– Пять. Они любезно согласились сопровождать нас.

– Вы и на них взяли билеты?

– Да.

– А когда вы их отдали?

– Тоже в пятницу.