Низкий вид литературы

Низкий вид литературы
Михаил Гарцев

В новую книгу Михаила Гарцева включены почти все стихи сатирической и юмористической направленности, созданные автором за время его пребывания на литературных сайтах русскоязычного Интернета, где, конечно, особое место занимает журнал «Самиздат» М. Мошкова. Если какие-то работы требовали огранки и доведения опусов до ума, то многие стихотворные экспромты – противостояние агрессивному потоку сетературных дискуссионных чатов – представлены в сборнике в своём первозданном виде.

Низкий вид литературы

Михаил Гарцев

© Михаил Гарцев, 2016

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Часть первая

Пародии_и_парафразы

«Чья это боль растеклась облаками по небу?»

Чья это боль растеклась облаками по небу?
Чей это стон в завывании ветра звучит?
Что ж ты молчишь, закричи же, ответа потребуй:
Чьи это слёзы затмили нам солнца лучи?
Чья это мука застыла скалою над бездной?
Чей это плач расплескался морями вокруг?
Кто-то ведь знает, кому-то ведь это известно:
Чей это лес после бури заломленных рук?
Чьи переломы судьбы – горных речек изгибы?
Чья катастрофа – падение снежных лавин?
О, неужели мы счастливо жить не могли бы?
Чья это кровь – где рябин полыхает рубин?

    В. Бродский
Парафраза

Чьи это перла
застыли скалою над бездной?
Чьи это жерла
зрачками из страшного сна?
Чьи это серны
поют нам про слезы и бедность?
Чьи это нервы
натянуты, словно струна?
Чьи это штампы
как стон в завывании ветра?
Чьи это залпы
в падении снежных лавин,
где в свете рампы
мы видим нехилого метра?
Красною лампой
рябин полыхает рубин.
Чьи это сопли
текут по вратам Самиздата?
Чьи это вопли —
забором заломленных рук.
Виден не рохля
в кровавых сполохах заката.
Пусть все оглохли,
но скромный наш скрашен досуг.

«Ведь это точно когда-то было…»

Ведь это точно когда-то было…
Рисунок серый – в карандаше…
Утла подвода, худа кобыла —
в тумана кашице, густыше.
В телеге той я лежал, колышим,
в сенные вдавленный вороха,
осенним паром, в жавель закисшим,
забит по самые потроха.
Возница – дедушка однорукий
спокойно правил сквозь ветровал,
он был недвижимый и беззвукий —
клубы табачные выдувал.
Плыл скрип колес, тишину тревожа,
тягуче-медленно, как в клею,
и дым с туманом по конской коже
стекали в черную колею.
Так мы катили, не шибко ходко
(для нашей клячи – во весь опор)…
Я думал: «Дедушке надо б лодку,
а мне, любезному, – в рот обол».
И вспоминался недавний сон мой —
душа болела во сне, хоть в крик.
И шли ко мне эскулапов сонмы,
и говорили, что ей кирдык…
Заговорил, наконец, возница:
– Ты разумеешь, – сказал, – сынок
бывает у сырасць такую сница —
саднит клешня-то помилуй бог.
Ага отрезанная зараза
во сне-та ёсць она и болит.
Я мол до фельшера ён адразу —
атрит гутарит ци ангидрит.
Гадоу пятнацать руки не маю.
Не смог бы мабуць с двумя ужой…
Я понимаю, дед, понимаю.
Похоже, как у меня с душой…
Поговорили мы, замолчали.
За нами двигались в молоке