Однажды в Тоцком. Записки контрактника. Год первый. Часть 1

Сам двор представлял собой большую заасфальтированную площадь. По левую сторону красовалась белой краской разметка, по которой молодые бойцы учились правильно ходить строевым шагом. С правой стороны, стояли лавочки в три ряда, а перед ними небольшой деревянный пьедестал. Мы, впоследствии, проводили свидания с родителями, расположившись на этих лавочках, но истинное их предназначение, как я думаю, было для проведения уроков на свежем воздухе, и на случай культурно-массовых мероприятий, что-то типа уличного клуба. Ну, а прямо за лавочками красовались турники с брусьями, без которых ни одна часть не обходится, что совершенно правильно.

Нас повели в сторону маленького крылечка, что у боксов. Мы зашли вовнутрь. Там нас ждали двое мужчин в военной форме, и один нетрезвый призывник. По правую сторону было что-то типа клетки, возможно комната хранения оружия, но я могу и ошибаться. За железной серой решеткой стоял пьяный парень. Он кричал матом, бился о стену, посылал двоих вояк, что нас встречали, куда только фантазии хватало. Насколько я понял, тот неадекватный парень был такой же, как и мы призывник. Скорее всего, он бегал в самоволку, и, либо его поймал и привел патруль, либо он уже пришел в таком состоянии. Как бы то ни было, особо с ним церемониться не стали, и заперли в ту самую клетку, чтобы он не докучал воякам.

А пока пьяный горе-призывник усердно ругался матом, двое военных заставили нас по очереди выкладывать содержимое наших сумок. Мы стали выкладывать на стол все, что посчитали нужным с собой взять. Однако военные наши нужды не оценили, особенно, что касалось еды. Все продукты, типа курицы, сала, колбасы, сыров и прочего, вояки у нас изымали.

– Как же так? – возмутился кто-то из парней тому, что у него отобрали целую тушку копченой курицы.

– Не положено! – коротко отвечал нам военный.

– На твое «не положено», х…й положили! – тут же парировал пьяный парень, чем всех нас развеселил.

– Ты давай помалкивай там! – огрызнулся военный.

– А то что?! – не унимался пьяный призывник.

Но военный решил больше не ввязываться в словесную перепалку.

В общем, у нас отобрали все продукты, что давали нам с собой родители. Телефоны, кто брал с собой, тоже изымали, но их потом отдавали нашим родителям.

После того, как у нас отобрали продукты, нас повели в казарму.

Внутри казарма соответствовала той внешней старине, которая нас встречала. Стены, покрашенные уже сотни раз, отваливающаяся краска, старые, пошарканные деревянные полы. Мы поднялись на второй этаж. Огромное помещение с, аккуратно расставленными в ряд, двухъярусными кроватями. По правую сторону, при входе, располагались тумбочки. Что ж, это было нашим расположением, где мы должны будем жить до тех пор, пока за нами не приедут покупатели (так называют людей, которые забирают тебя из военкомата для дальнейшего прохождения службы).

В расположении уже были призывники, которые приехали до нас. Парни сидели на стульчиках, что стояли рядом с заправленными кроватями. Садиться на кровать никому не разрешали.

– Располагайтесь. – сказал нам сержант, который привел нас сюда.

Мы с Юркой далеко ходить не стали и прошли прямо по коридору, что напротив входа.

– Здесь не занято? – спросил я у парней, что сидели на табуретках, указывая на два свободных стула.

– Нет. Присаживайтесь. – дружелюбно ответили ребята.

Мы присели с Юркой на табуретки, как остальные парни. Немного оглядевшись, мы начали знакомиться друг с другом. Большинство ребят были местными. Кто-то был из Тобольска, кто-то из Заводоуковска, с Исетска. Многие парни приехали в военкомат не так давно, но были и те, кто жил здесь почти месяц.

– Как месяц? – удивился я.

– Да вот так. – отвечал мне тоболяк. – первые две недели за нами никто не приезжал. Потом мы чем-то траванулись здесь. У многих болели животы. В общем, провалялись еще недельку, переболели, просрались. Вот и месяц набежал.

– Чем же вы тут весь месяц занимались? – не унимался я с расспросами.

– В основном сидим на этих долбанных табуретках. Ложиться на кровати нам запрещают. Три раза в день ходим в столовую. По воскресеньям нам показывают фильм через проектор. А так, ничего особенного.

Позже ребята подсказали нам, чтобы мы убрали свои личные вещи в свободные тумбочки, а то мы так и сидели с ними.

– Только поглядывайте за своими вещами. Тут сержанты вечером по тумбочкам шарятся – уроды.

Мы выбрали с Юркой одну свободную тумбочку, чтобы она была в поле зрения с того места, где мы будем спать.

Мы просидели на табуретках где-то два часа. Затем пришли два сержанта и приказали построиться на улице у крыльца тем, кто, только что, прибыл.

Мы вышли. Нас построили, и повели в соседнее здание. Как оказалось позже, нас повели на очередную медкомиссию. Мы раздевались до трусов и ходили по врачам. Но на этот раз, все было куда быстрее обычного. Я прошел всех специалистов за двадцать минут. Последний врач заинтересовался моими татуировками на левой ноге, после чего сделал пару заметок у себя в документах. Мне объяснили, что в элитные войска с татуировками не берут – не знаю, насколько это правдиво, но в элиту я так и не попал.

После врачей нам разрешили покурить на улице у крылечка. Пока мы не были особо знакомы друг с другом, и каждый держался особняком. Мы с Юркой держались друг друга.

На горизонте замаячил невысокий мужчина в каракулевой шапке, в камуфлированном тулупе с большим голубым воротником, и в синих штанах с красными полосками – лампасами.

– Пацаны, генерал идет! Быстро строиться! – засуетился один из парней.

– Зачем строиться? Заняться не чем, что ли? – спросил я у того суетливого паренька.

– Да ты чего!? Это ж генерал! Нам конец, если не построимся! – наводил суету паренек.

– Ну, не нам, а сержантам, которых нет. А нас строиться еще никто не учил. Да на нас даже формы нет, чего вы забегали?!

Но меня никто не слушал. Под воздействием того ретивого паренька, который сеял смуту, все забегали, не зная, куда и как вставать. А сам парень не растерялся, и начал командовать! Я стоял в сторонке и смотрел за тем, как нелепо получалось у ребят создавать подобие строя. А генерал все приближался.

– Парни, да не гоните вы. Ему вообще на вас плевать! – попытался я, в последний раз, переубедить ребят.

– Ты лучше к нам встань! – крикнул кто-то из строя.

– Без меня. – коротко ответил я, и продолжил курить вместе с Юркой в сторонке.

Когда генерал поравнялся с нами, тот суетливый паренек приложил руку к своей голове (пустой, между прочим – без головного убора), другие же ребята задрали подбородки вверх, и замерли по стойке смирно.

Генерал прошел мимо, даже не взглянув в их сторону. Зато бросил кроткий взгляд на нас с Юркой, но, ничего не сказав, пошел дальше, своей дорогой.

– Вольно! – скомандовал суетливый паренек.

– Вот тебе и жопализ будущий. – подмигнул я Юрке, кивая в сторону паренька, который возомнил себя командиром.

– Ага. – согласился со мной Юрка.

Чуть позже вышли сержанты. Многие из нас попросились в туалет. Сержанты указали нам в сторону угла боксов и забора.

Таких туалетов я еще не видел. Не знаю, может, у меня одного заморочки такие, по поводу туалета, но все желание сходить в туалет пропало сразу, как только я зашел внутрь. Это было помещение три метра в ширину, и метров пять в длину. Никаких стеновых перегородок не было. Справа в бетонной плите пять отверстий для нужды по большому, а слева один большой желобок, чтобы туда мочиться. Повсюду нассано, везде размазано дерьмо, валяются бумажки, бычки от сигарет. Вонь стояла ужасная!

Над теми пятью дырками, что были в бетонной плите, сразу уселись пять призывников. Другие выстроились у желобка и начали мочиться. Я пристроился рядом с парнями и попытался пописать. Вот стою я, а сзади на себе чувствую взгляд всех пятерых, кто сидят и давят из себя свой домашний ужин. Им просто смотреть больше не на что, кроме как на тех, кто стоит перед ними. Я не мог собраться и начать писать. Потом, позади себя, я услышал целый оркестр из пяти тромбонов, которые гудели в унисон. Я спрятал свой «агрегат» обратно в штаны, и вышел на улицу.

Дождавшись, когда все выйдут из туалета, я вернулся обратно в то страшное помещение и, наконец-то, пописал.

Настало время обеда. Всех призывников построили на улице, и повели в столовую. Обычная столовая, как в любом муниципальном учреждении – лавочки, столы, все как везде. Разве что армейские плакаты на стенах давали понять, что мы не в школе. На обед был жиденький супчик.

После обеда нас привели обратно в казарму. Ближе к вечеру всех пересчитали по фамилиям. Убедившись, что все на месте, в девять часов дали команду отбой. Здесь вообще интересно было – постельное белье нам никто не выдавал. Не было его и у других ребят. Может не положено, я не знаю. Но мы спали в одежде.

В шесть утра нас подняли сержанты. Мы взяли из тумбочек свои рыльно-мыльные принадлежности и спустились вниз в умывальник. Если кто-то экономит на воде, то это областной военкомат! Хотя счетчиков на воду тогда еще и не было, но тот напор воды, который шел из краников в умывальнике, многих заставил улыбнуться. Чтобы набрать в ладошки водички и умыть лицо, приходилось ждать по полминуты. Вода ледянющая. В общем, с горем пополам, мы умылись.

Потом был завтрак. После завтрака нас учили маршировать по плацу. Все это выглядело немного нелепо. Большинство ребят нарочно не маршировали, считая эту затею глупой. Тех, кто совсем не маршировал, сержанты отправляли на уборку туалета (того самого). Провинившимся давали метелку, и ребята приступали выметать бычки с дерьмом.