Последний солдат последней войны

Последний солдат последней войны
Михаил Кликин

«Он проснулся и, не открывая глаз, потянулся привычно к кнопке звонка. Пальцы скользнули по шершавой стене, задели провод и уже по нему добрались до прохладной металлической пуговки. Он вдавил ее и долго удерживал в нажатом состоянии, как обычно пытаясь услышать сам звонок. И, как обычно, ничего не услышал.

Плотно сомкнутые веки не мешали ему видеть яркий утренний свет…»

Михаил Кликин

Последний солдат последней войны

Он проснулся и, не открывая глаз, потянулся привычно к кнопке звонка. Пальцы скользнули по шершавой стене, задели провод и уже по нему добрались до прохладной металлической пуговки. Он вдавил ее и долго удерживал в нажатом состоянии, как обычно пытаясь услышать сам звонок. И, как обычно, ничего не услышал.

Плотно сомкнутые веки не мешали ему видеть яркий утренний свет.

Шторы опять открыты. Снова солнце светит прямо в лицо, разбрасывает живые теплые пятна по чистой, безупречно чистой комнате. Очередное безоблачное, освеженное ночным дождем утро за окном.

Идеальный мир. То, ради чего он воевал. Ради чего отдали свои жизни другие…

Он потянулся, все еще не торопясь прозреть. Сел на жесткой кровати, отвернувшись от солнца. Спустил ноги на теплый пол, вслепую нащупал голыми ступнями мягкие домашние тапочки. Забавные такие тапочки: глубокие, бархатные, с пушистыми большими помпонами. Похожие тапочки были у него до войны, дома…

За дверью раздались шаги. Ровно минута и двенадцать секунд прошло с того момента, как он нажал кнопку. Минута и двадцать секунд – это было в сценарии каждого дня. Следом должна последовать фраза: «Здравствуйте, Катис».

Дверь бесшумно отворилась – он уловил это по движению воздуха.

– Здравствуйте, Катис.

Он открыл глаза и сварливо сказал:

– Хоть бы один единственный раз вы произнесли что-нибудь другое. Вечно это: «Здравствуйте, Катис».

Высокий молодой человек, закутанный в ослепительно белый халат, чуть кивнул головой:

– Хорошо.

– Что у нас на сегодня?

– Сначала завтрак…

– Об этом я догадывался и пять лет назад.

– Затем душ…

– Не тяните резину, Свитес.

– …просмотр утренних новостей, работа с почтой, обед, два часа гипносна…

– Хватит! Все это я знаю. Есть что-то новое?

– Да.

– И что же это?

– Утка с яблоками на ужин. Кремовый торт. И хороший коньяк.

– Коньяк? Хм! Немного не то, что я ожидал. Но тоже неплохо. В честь чего все это?

– У вас сегодня день рождения.

– Вот уж действительно, что-то новое! У меня же никогда не было дня рождения.

– В архивах мы нашли ваши старые документы. Там есть эта дата.

– Сегодня?

– Сегодня.

– И сколько же мне исполняется лет?

– Сто два года, Катис.

– Подумать только! Немудрено, что я растерял всю свою память.

Высокий человек в безупречно чистом халате чопорно кивнул и вышел за дверь. Через пару мгновений он вернулся, катя перед собой тележку-столик с завтраком.

– Сначала оденетесь или будете завтракать прямо так? – поинтересовался он.

– Зачем одеваться? Эта пижама меня вполне устраивает.

– Как хотите, – молодой Свитес пожал плечами и придвинул тележку к самой кровати. Ловкими движениеми он снял с тарелок крышки, достал из небольшого выдвижного ящика вилку, нож, положил перед старым Катисом. – Сделать вам бутерброд?

– Не надо. Я сам.

– Кофе со сливками?

– Не трогайте. Сегодня я буду пить черный.

– Как скажете, – Свитес отступил на шаг, вытянулся возле двери, замер.

Катис посмотрел на него, хмыкнул и принялся за еду. Нехотя он ковырнул вилкой салат, но тут что-то пришло ему в голову, и он встрепенулся:

– Послушайте, Свитес!

– Да?

– Сегодня ведь мой День Рождения?

– Да.

– И вы мне нальете коньяк?