Илимская Атлантида. Собрание сочинений

Увидев генерального директора, Вострецов, как ни в чем не бывало, широко улыбнулся и протянул руку для приветствия.

– Нет, Михаил Иванович, руку твою я пожимать не буду. Я все слышал. Ты – обманщик.

– Весь наш разговор слышал, директор?

– Слышал.

– Ну и хрен с тобой, еще не раз встретимся в суде.

– Это я понял, потому подготовлюсь к встрече.

– Готовься, – безжалостно прошипел ушлый дольщик.

Сердце учащенно билось, мозг судорожно искал спасение от беззакония. Алексей Николаевич, не входя в подъезд, под козырьком крыльца спрятавшись от промозглого дождя, вызвал по телефону прораба и наказал тому, чтобы из дома были выдворены все посторонние лица, осмотрены все квартиры на предмет заведомых повреждений. Надо было предпринять еще что-то, но ни сил, ни желания не было. Зубов, не открывая зонта, промокший до нитки, шел к своей машине, как к спасительному укрытию. Неужели никогда радость не будет абсолютной, он ведь заслужил праздник, высокую оценку своего самоотверженного, честного труда. Сейчас так хотелось услышать добрые слова от будущих жильцов этого дома и от тех тысяч, кто живет в воздвигнутых его руками, его усердием, умением и любовью других домах.

Но жизнь – не теорема. Не выверенный чертеж. Судьба – не идеальная прямая. Зубов понимал, что трудно отделить ее от судеб многих, повлиявших на нее людей: любимых, родственников, учеников, коллег, гениев, злодеев, вдохновенных творцов и жалких глупцов, шедших по жизни с ним и без него. Все они повлияли на его поприще, которое накрепко связано с Родиной большой и родиной малой, с любимым городом и любимым служением.

Взаимоотношения с людьми, какие бы они ни были, – это сторона его жизни, дающая опыт, знания и впечатления. Зубов всегда хотел понять, чем определяются плохие и хорошие поступки людей. Часто это ему удавалось понять через образы природы: ее звуки, живописные краски, порой вкусовые ощущения. Зубов хотел распознать бытие, распробовать во всех его качествах.

Прочитав Библейскую притчу о том, как Господь повелел засохнуть красующемуся пышной листвой, но бесплодному дереву, он попытался определить, в какой степени плодородным является его земной путь, трудный, требующий знаний, воли, выдержки и любви.

Иногда колкая обида на жизнь выплескивалась из воспоминаний о том, через какие испытания и трудности провела его судьба. Только на склоне лет он узнал слова преподобного Иоанна Лествичника, сказавшего: «Не ужасайся, если и каждый день падаешь, и не отступай от пути Божия, но стой мужественно. Без сомнения, Ангел, который хранит тебя, почтит твое терпение». Мысль об Ангеле Хранителе умягчала его путь, смиряла сердце, давала надежду.

И сегодня Зубов утешился, просветлел душой, когда заметил, что дождь кончился, что его машина едет по городу, объятому огромной, на все стороны света радугой. Вот символ, вот ответ на многие вопросы! Коромысло радуги символизирует труд, ее разноцветие – красоту жизни, которой надо доверять и в которую надо верить.

Том второй

Избранные повести и рассказы

Повести

Пробужденное пространство

Повесть

Часть I

Первопроходцы

Глава 1. Предестинация

Начало

Все великие открытия кажутся случайными, неожиданными. Но когда посмотришь на них с исторического отдаления, выявляется закономерность, их своевременность и целесообразность. А точнее – промыслительность. Так было и с Первой Камчатской экспедицией Витуса Беринга. Простой вопрос «Соединяется ли Азия с Америкой?», который в своих меркантильных интересах ставили и Парижская Академия наук, и голландская «Ост-Индская компания», оказался не праздным и имел важное геополитическое значение для России. Ведь ее существование было предопределено не только в пространстве огромных территорий, но в границах «океанического мировоззрения» и в направлениях великих рек или, как говорили в старину, «Божьих дорог». И потому, наверное, веруя в промыслительные, Божественные пути России, первый боевой корабль первый российский Император Петр Великий назвал «Предестинация»[22 - Предестина ция – название со значением «Божье предвидение», – русский 58-пушечный парусный линейный корабль, спущенный на воду 27 апреля (8 мая) 1700 года.], что в переводе с латинского означает – Божье предвидение.

Неизвестно, когда именно у него возникла мысль об организации Первой Камчатской экспедиции. Когда он стал задумываться о необходимости пробудить великое пространство России? Единственный сохранившийся официальный документ – это справка о выполнении Царского Указа с пометками Императора, где подробно перечисляются мероприятия по подготовке экспедиции.

23 декабря 1724 года Петр I дает указание Адмиралтейств-коллегии снарядить на Камчатку экспедицию «под началом достойного офицера». Тогда же он составляет для экспедиции инструкцию, которая оказалась единственным подписанным Императором документом, в котором содержались указания о целях этого предприятия. Вот дословный текст этой инструкции:

«…1. Надлежит на Камчатке или в другом там месте, сделать один или два бота с палубами;

2. На оных ботах плыть возле земли, которая идет на норд и по чаянию (понеже оной конца не знают) кажется, что та земля часть Америки;

3. И для того искать, где оная сошлась с Америкою, но и чтоб доехать до какого города европейских владений, или ежели увидят какой корабль европейский, проведать от него, как оной кюст (берег) называют, и взять на письме и самим побывать на берегу и взять подлинною ведомость, и, поставя на карту, приезжать сюды…»

Из этой инструкции видно: гениальный Петр догадывался, что материки соединяются недалеко от Камчатки. Он считал, что земля, идущая от нее на север, и есть часть Америки. Императора России, рвущейся к морям, интересовало не только место встречи Азии и Америки, он ставил задачи шире. Русские корабли должны были следовать вдоль берегов Азии до ближайших европейских владений в Америке или до встречи с каким-либо европейским кораблем, который мог бы дать информацию о достигнутых экспедицией землях и странах. Таким образом, перед экспедицией ставился не только частный географический вопрос о соединении или не соединении материков. Она должна была разрешить проблемы, имеющие государственное значение: разведать путь в ту часть Америки, где она примыкает к Азии, и выяснить, кто является ближайшим соседом России на этом материке.

Возглавил экспедицию Витус Беринг, ему в помощники были назначены морские офицеры Алексей Чириков, Мартын Шпанберг, а также геодезисты, штурманы, корабельных дел мастера. Всего в путешествие к дальним землям из Санкт-Петербурга отправилось более тридцати человек специалистов. План экспедиции: через Сибирь сухопутьем и по рекам добраться до Охотска, отсюда морем на Камчатку и далее на судах в поисках пролива.

В России Витуса Беринга называли Иваном Ивановичем. Он был выходцем из Дании и зарекомендовал себя как толковый, образованный офицер. Его приняли на службу в Балтийский флот в 1703 году. Царь Петр хорошо знал Беринга и неоднократно доверял ему сложные и ответственные поручения, например, сопровождать купленные корабли. Лучшие российские адмиралы поддерживали его кандидатуру. Это был умный, исполнительный и мужественный офицер, мягкий и благожелательный к подчиненным. Некоторые современники ставили Берингу в вину эту мягкость. Его упрекали в том, что он избегает риска и ответственности и, не проявляя достаточной решительности в трудные моменты, не справляется с задачами, которые были на него возложены. Обвиняли и в том, что он, командир, не сделал всего, что можно было сделать. Вряд ли эта точка зрения справедлива. Если Беринг и не сделал всего, что можно было сделать для успеха Первой и Второй экспедиций, то только благодаря его настойчивости подготовка к плаванию была доведена до конца и не вызывала нареканий.

Соратники Беринга были людьми талантливыми, но по темпераментам личностями несовместимыми. Первый его помощник Мартын Шпанберг, по свидетельствам современников, был человеком импульсивным, вспыльчивым, но грамотным, деятельным моряком-практиком. Алексей Ильич Чириков, второй помощник капитана, наоборот, характеризовался как специалист сдержанный и вдумчивый. Его выдающиеся способности проявились уже во время обучения в Морском корпусе и Морской академии.

В Москву Алеша Чириков приехал двенадцатилетним мальчиком, в январе 1715 года, вместе со своим двоюродным братом Иваном. В канцелярию Адмиралтейства они подали челобитную, в которой пожелали зачислить их в школу «математико и навигацких» наук. Челобитную эту они подали без всякой надежды на успех, уж очень бедны и худородны были. Но после проверки знаний были зачислены и приступили к занятиям. А всего через год их, как самых способных учеников, перевели в Морскую академию, что была открыта в городе на Неве.

Алексей с головой ушел в морскую науку: изучал астрономию и навигацию, сферическую тригонометрию и геодезию, «кораблевождение» и картографию. А весной 1721 года состоялся первый выпуск учеников Морской академии. На «досмотрении приращенных знаний» присутствовал сам Петр Великий. Алексей Чириков, уже восемнадцатилетний юноша, показал столь блестящие знания, что его произвели сразу в унтер-лейтенанты. С тех пор в адмиралтейских кругах Чирикова стали называть «ученым моряком».

В Адмиралтействе при утверждении кандидатуры Чирикова, записали: «По обучению гардемарин и морских офицеров искуснее всех явился». Покидая Петербург в январе 1725 года, вряд ли думал Чириков, что с этого момента определится вся его дальнейшая судьба… Беринг поручил ему не только снарядить экспедицию, но и переправить обоз к восточным окраинам страны. Три года и полтора месяца затратила экспедиция на переезд из Санкт-Петербурга в Нижнекамчатск. Люди, входившие в состав экспедиции, покидали столицу отдельными группами, между 24 января и 5 февраля 1725 года. Всего отправились свыше 60 человек – матросы, солдаты, штурманы, гардемарины. Их сопровождал огромный обоз – паруса, снасти, якоря, цепи, гвозди для постройки судов, продовольствие. Тракт, по которому можно было ехать на лошадях, доходил только до Тобольска. Дальше до самого Охотского моря не существовало ни троп, ни дорог.

6 марта 1725 года экспедиция прибыла в Тобольск и только 3 июля 1727 года в Охотск. Сюда экспедиция добиралась, разделившись на три отряда. Тяжелее всего пришлось отряду, который, захватив самые тяжелые и громоздкие грузы, должен был на лодках попытаться пройти по рекам как можно ближе к Охотскому морю. На лодках переход не удался, и груз был перегружен на нарты с собачьими упряжками. Был труднейший зимний переход, в самые морозы, через горы, леса и снежные пустыни. Продовольствия не хватало. Начался голод. «Идучи путем, – писал впоследствии Беринг в своем донесении, – оголодала вся команда, и от такого голоду ели лошадиное мертвое мясо, сумы сыромятные и всякие сырые кожи, платье и обувь кожаные».

В Охотске экспедиция запаслась провиантом, судами и 22 августа вышла в путь, а уже через 2 недели прибыла в Большерецк (на Камчатке). Отсюда отправилась в Нижнекамчатск, где оказалась 11 марта 1728 года. Алексей Чириков в пути провел кропотливую научную работу: описал реки и условия судоходства, собрал сведения о городах Сибири, определил их географическое положение, наблюдал затмение луны в Илимске и другие природные явления. Во время этого пути через великие пространства России лейтенант Чириков определил 28 астрономических пунктов, что позволило впервые выяснить истинную широтную протяженность Сибири и, следовательно, всей северной части Евразии.

Участники экспедиции, построив судно «Св. Гавриил», в июле 1728 г. вышли с Камчатки в море и взяли курс на северо-восток. Поначалу все шло хорошо. Но чем дальше на север, тем хуже становились условия плавания. Беринг собрал консилиум. Ссылаясь на инструкцию Государя и устные свидетельства местных жителей, он заявил, что «Чукотский Нос» отделяется от Америки морем и, следовательно, надо возвращаться назад. Капитана поддержал Шпанберг. Чириков не согласился с ними, считая, что плавание необходимо продолжить вдоль берега до устья реки Колымы или хотя бы до появления первых льдов. Через два дня Беринг отдал приказ повернуть на Камчатку. И вновь, проплывая узким проливом, они не увидели материк – Америку…

Путь не близкий

Енисейск встретил участников экспедиции теплым июльским днем. При полном безветрии над Енисеем царственно полыхало солнце. Из многочисленных печных труб параллельными столбиками поднимались дымы и долго не рассеивались в безоблачном небе. С реки тянуло прохладой. Однако прохлада не спасала от гнуса, который сбивался в тучи, устрашающе перекатывающиеся огромными серыми шарами вдоль улиц и берега, и растворялся в лесном массиве, что находился сразу за поскотиной. Но тут же скатывался новый шар, за ним еще один, и другой, и третий…

До позднего вечера людей устраивали на ночлег. У груза, который прибыл сюда из Санкт-Петербурга, расставили охрану. И только после этого Алексей Чириков уснул как убитый. Проснулся рано, в сенях напился воды, накинув китель, вышел во двор. На лавке, возле летней кухни, сидел мичман Петр Чаплин.

– Здравствуй, мичман. Думал, я один такой ранний.

– Не могу уснуть, Алексей Ильич.

– Да ты вроде еще молод, друг мой. Пожалуй, мы одногодки с тобой.

– Бессонница и молодых мучает.

– Пойдем, Петр, посмотрим, куда это нас принесло.

Моряки вышли на улицу, проложенную по ходу широкой реки, как это принято во всех прибрежных городах. Слабый ветерок приятно обдувал их обветренные, потемневшие в тяжком походе лица.

– Вон, посмотри, Алексей Ильич.

– Что посмотреть?

– Острог[23 - Остро?г – фортификационное сооружение (опорный пункт), постоянный или временный населенный укрепленный пункт, обнесенный частоколом из заостренных сверху бревен (кольев) высотой 4–6 метров (XIII–XVII вв.).] уж виден.