Этот мой джаз

«Молодежное» было спроектировано во вполне ресторанном стиле, имело приличный интерьер и даже свою кухню. Располагалось в весьма престижном месте: его большие окна выходили на оживленную улицу Горького, недалеко от магазина «Динамо» и даже удостоилось чести принимать участников и гостей первого московского джазового фестиваля в 1962 году. В кафе могло разместиться не более ста человек, но сколько набивалось в дни (вечера), когда происходило что-нибудь интересное, сказать трудно. Основными посетителями были чаще всего люди искусства – художники, архитекторы и другие представители околоджазовой богемы. А уж лучшего места для демонстрации особо почитаемым гостям, как прекрасно проводит свое время московская молодежь, чем «КМ», не было. Поэтому в кафе часто бывали всевозможные зарубежные делегации и особо уважаемые люди – космонавты, спортсмены-чемпионы и т. д. Для любителей джаза было более важно, что в кафе приводили изредка приезжавших в Москву зарубежных звезд джаза. Там довелось увидеть Джерри Маллигена, музыкантов секстета Эрла Хайнса, хотя это было чуть позже описываемых времен. Попасть случайным желающим в «Молодежное» было непросто, иногда это было нелегко сделать даже музыкантам. Надежная охрана дежурных из Совета кафе была более непреодолима, чем швейцар в модном ресторане: последнему можно было «дать на лапу» и оказаться желанным гостем. Нравы молодежных кафе этого не позволяли.

«КМ»., Джем-сешн. Алексей Козлов, Юрий Меркурьев, Алексей Исплатовский, Владислав Грачев, неизв., Валерий Буланов(?), Анатолий Герасимов. 1964

«КМ». Владимир Садковкин, Константин Бахолдин, Вадим Сакун, Алексей Зубов, Алексей Козлов, Андрей Егоров. 1964

Буквально со дня открыия «КМ» на его сцене основными были составы, уже завоевевшие себе имя и симпатии московских любителей джаза. Там играли Алексей Козлов, Вадим Сакун, Андрей Егоров, Валерий Буланов, к ним часто присоединялся Громин. Частыми гостями были игравшие в те годы в одном составе Гаранян, Зубов, Бахолдин. Статус основного состава кафе, в отличие от «Аэлиты» и «СП», был несколько более официальным, они числились состоявшими в штате ресторана «Пекин» и даже получали какую-то зарплату.

А теперь – о «Синей птице», кафе, с которым связано почти три года моей жизни. Каким образом, какой волей случая я был приглашен малознакомым мне Володей Лесняковым, игравшим на барабанах, принять участие в малом составе (квартете), чтобы играть джаз в новом, только что открывшемся кафе «Синяя птица»? Не знаю. Открытие было приурочено к проходящему в Москве осенью 1964 года Всемирному форуму молодежи, очередной тусовке молодежных прокоммунистических деятелей, съехавшихся со всех концов света. Можно не сомневаться, что организация досуга зарубежных гостей (или надзор за ними) была в ведении и партийных органов, а мама Леснякова работала в Свердловском райкоме партии, санкционировавшем появление на свет очередного молодежного кафе. Вот так мы оказались в «Синей птице» со дня ее открытия.

Кафе располагалось на углу улиц Чехова и Медведева, напротив особняка Свердловского РК КПСС, в полуподвальном помещении большого, похоже, довоенного дома. Самое главное, что в доме была хорошая звукоизоляция, что позволило в дальнейшем избежать конфликтов с жильцами этажей над кафе. Несколько ступеней вниз с улицы, коридорчик с раздевалкой и проход в небольшой зал со столиками на 40 – 50 посадочных мест. Буфетная стойка с мизерным набором закусок и напитков. Так как кафе являлось филиалом известной шашлычной на Пушкинской площади, в ассортименте всегда был «цыпленок табака» за 1 руб. 70 коп. Вместе с неким напитком, называвшимся «кофе-гляссе», это составляло основное меню для посетителей. Небольшая сцена со старым, но звучащим пианино, которое ко всеобщей радости через год удалось заменить таким же старым роялем. Никаких микрофонов и усилителей. Для такого помещения они и не требовались, всё звучало совершенно натурально. Между сценой и столиками было даже место для желающих потанцевать. Ведь в «Синюю птицу» приходили не только любители джаза, там устраивались привычные «вечера отдыха» с традиционным распорядком: приветственные речи, «товарищеский ужин», для которого предварительно заказывалась еда и выпивка, и – танцы. Так что джаз джазом, а без танцевального репертуара обойтись не удавалось. Хотя для большинства была важна не мелодия, а ритм, и под «Now’s The Time» или «’Round Midnight» в исполнении совершенно неожиданных составов вполне можно было исполнять па быстрых или медленных танцев. Вентиляции практически не было, поэтому, возвращаясь домой после кафе, где курить не запрещалось, я прежде всего вывешивал всю верхнюю одежду для проветривания на балкон. (Шутка Алексея Кузнецова, выходящего по окончании вечера из «Птички» на улицу: «Чем это здесь так пахнет? А, это свежий воздух!»).

Вместе с Лесняковым мы быстро нашли и пригласили в квартет тенориста Игоря Иткина, уже известного в Москве вполне прогрессивного музыканта, но не игравшего ни в одном постоянном составе, и басиста Александра Чернышева по прозвищу «Огурец», работавшего днем товароведом в ГУМе. Басист он был среднего качества, но в силу невероятного дефицита контрабасистов пользовался спросом. И мы без особой подготовки начали играть. Сначала для делегаций форума, а после – на вечерах, проводимых всевозможнейшими организациями и коллективами, снимавшими помещение и вносившими в кассу некую сумму на оплату оркестра. А так как в эти годы подобные мероприятия в кафе стали очень модными, мы работали достаточно много, иногда по четыре – пять раз в неделю.

«СП». Геннадий Бондарев, Владислав Грачев, Михаил Царев, Владимир Кулль, Герман Лукьянов, Игорь Высоцкий. 1964

А играть, кроме как в собственном квартете, доводилось с очень многими. Кто только ни приходил к нам, чтобы принимать участие в импровизированных джем-сешн! Герман Лукьянов и Михаил Цуриченко, Игорь Высоцкий и Михаил Есаков (тогда еще тенор-саксофонист), Владимир Маганет и Владимир Кулль, Алексей Кузнецов и Анатолий Герасимов, Алексей Исплатовский и Юрий Фролов; совсем молоденький Леня Чижик, иногда стоявший около рояля и внимательно смотревший, как я играю, и солидный и немногословный Владимир Журавский; Игорь Кондаков и Игорь Бриль, Александр Ильин и Владимир Арефьев, Юрий Нижниченко, Анатолий Городинский, Михаил Татаренко (барабанщик и художник), Виталий Шеманков, совсем мальчишка Юра Меркурьев и многие-многие другие. Реже наведывались в «Птичку» те, кто предпочитал «Молодежное», хотя это в большей мере относилось не к музыкантам, а к слушателям. В наших джемах нечасто, но играли Андрей Егоров, Алексей Козлов, Валерий Пономарев, Вадим Сакун, Владимир Сермакашев, Валерий Буланов.

«КМ». Владимир Кулль. 1965

«СП». Вагиф Мустафа-заде. 1965

В «Птичке» бывали гости и из других городов. Однажды почти целый вечер играл квартет Вагифа Мустафа-заде, тонкого и очень своеобразного музыканта, не нуждающегося в моих оценках. В этом составе был незнакомый мне виртуозный гитарист, Эйбат Мамедбейли, произведший впечатление не меньшее, чем сам Вагиф. В кафе часто бывала и пела с нами Лола Хомянц, работавшая с Эстрадным оркестром Армении. Ей особенно нравилось, когда к аккомпанирующим присоединялся Цуриченко. По-моему, это желание у них было взаимным. Однажды с кем-то зашел Кунсман, тогда еще ленинградский саксофонист, сыграл пару вещей и, не сказав ни слова, ушел. Иногда организации, снимавшие кафе, приглашали на вечера интересных людей, артистов, поэтов. Именно здесь я впервые услышал Владимира Высоцкого. Хорошо помню, как он пел «Я в этот день не пил, не ел, я только на нее глядел…» Это потом, на вечерах в редакции «Советского Союза» мы познакомились, и мне посчастливилось даже несколько раз аккомпанировать ему.

В отличие от «КМ» и «Аэлиты» «Синяя птица», как мне кажется, не была местом, которое облюбовали бы какие-то представители творческой элиты. Основными посетителями, если не считать коллективы, снимавшие кафе для проведения вечера, были джазмены и любители джаза, самые разнообразные, потому что никаких стилистических предпочтений в звучащей музыке не отдавалось. Но с уверенностью могу сказать, что царил все-таки боп. До более авангардных стилей еще не дошло, а традиционный джаз звучал не так уж часто, хотя и Грачев, и Царев, и Бондарев, и Воронов тоже наведывались к нам. Я думаю, что интенсивность джазовой жизни в «Синей птице» в первые годы существования стала залогом многолетнего существования кафе как настоящего джаз-клуба с международной известностью.

Очевидно, для большой джазовой Москвы наличие всего трех-четырех «точек», где можно было практически в любой день поиграть джаз и просто пообщаться с такими же любителями этой музыки, – это было совсем немного. Поэтому московские джазмены регулярно приходили во все кафе при малейшей возможности. Иногда было просто трудно пробиться на сцену, столько было желающих. Между кафе не могло быть конкуренции, но тем не менее у каждого заведения были свои сторонники и даже поклонники. Можно говорить, что у «Молодежного» и «Синей птицы», так же, как в свое время и у «Аэлиты», была своя аудитория. В этих кафе и обстановка резко отличалась. Начнем с того, что «КМ» отличалось некой официальностью и большей строгостью как в обстановке, так и в поведении и хозяев, и гостей. «Синяя птица» выглядела проще, оформители не утруждали себя особыми фантазиями в пределах, вероятно, очень ограниченной сметы. Полуподвал «без окон и дверей» – маленькие окошки выходили на тихую улицу Медведева на уровне тротуара – по определению был более демократичым, чем слегка чопорное кафе на центральной улице Москвы.(Совершенно неожиданно я наткнулся в Интернете на упоминание имени дизайнера и архитектора Вячеслава Колейчука. Оказывается, это он проектировал интерьер «Синей птицы», и эта работа была «первой вехой на пути пропагандируемого им обновления среды в целом». Обновление обычного московского подвала, конечно, состоялось, но уж больно скромными, вероятно, оказались средства, вложенные в создание знаменитого в будущем молодежного, точнее, джазового кафе.) Играло свою роль и то, что в «Молодежном» основными были составы, уже имевшие имя, и послушать их было и интересно, и престижно. Заменить музыкантов постоянных составов (в разные годы – квартетов-квинтетов Козлова, Сакуна или Сермакашева) или поиграть с ними другим желающим порой бывало затруднительно. В «Птичке» же сидели на сцене в течение почти трех лет мы, отнюдь не звезды первой московской величины, хотя и вполне известные в Москве джазмены. А расположение кафе в более скромном месте и непритязательность обстановки были на руку музыкантам, желающим поиграть, и после первых «заездов», как правило, начинался безудержный джем. Вместимость кафе, естественно, не была неограниченной, но часто к концу вечера, кроме того, что за столиками не было ни одного свободного места, стены около сцены и буфетной стойки «Синей птицы» подпирали многочисленные музыканты-гости, уже отыгравшие или дожидающиеся своей очереди. Кстати, статус ансамблей в «КМ» и «СП» отличался еще в одном: музыканты «Молодежного», как я это уже отмечал, имели какую-то грошовую ставку Москонцерта (МОМА), а мы получали свои трудовые копейки из денег, вносимых снимающей кафе в этот вечер организацией, правда, за вычетом какой-то части «в фонд Совета кафе».

«КМ». Роман Кунсман, Владимир Сермакашев, Андрей Егоров, Адексей Козлов. 1964

Еще один штрих. Даже в поведении музыкантов основных составов кафе было заметно некоторое отличие. Попав в «КМ», когда музыка не звучала, можно было увидеть в оконной нише около сцены, где располагался столик музыкантов, Вадима Сакуна и Валерия Буланова, увлеченно играющих в шахматы. А рядом стоял переживающий за кого-то из них Андрей Егоров. В «Синей птице» у музыкантов не было никакой возможности отгородиться в перерыве от зала, а за их столиком, стоящим прямо перед сценой, сидело немеренное количество друзей. В лучшем случае отвлечься и развлечься можно было «игрой сильных и смелых» – подбрасыванием спичечного коробка с целью набрать максимум очков, поставив его на торец. Рекордным достижением считалось попадание в вазочку, стоящую на столе.

Кафе «Романтики», открытое несколько позже вышеупомянутых, тоже было джазовым. Там в основном составе, в трио, сидел мой брат Володя, на басу играл Марк Терлицкий, на барабанах – Александр Салганник. Часто к ним примыкал еще сравнительно малоизвестный гитарист Алексей Кузнецов, ныне Народный артист России. Кафе было очень уютным и приятным местом. Туда тоже приходили интересные люди. Чаще всего там собирались любители путешествовать, географы, этнографы и проч., а так как путешествия и туризм были неразрывно связаны с «авторской песней», появлялись и первые будущие звезды этого жанра. Именно в «Романтиках» впервые начал публично исполнять свои песни, ставшие впоследствии широкоизвестными, Виктор Берковский, там часто пел Генрих Гиндин, неплохо по меркам тех лет исполнявший эстрадно-джазовую классику. Я с удовольствием и довольно часто играл в этом кафе, заменяя своего брата. Но при этом массового посещения «Романтиков» московскими джазменами и безостановочных джемов, которыми славились и «Аэлита», и «КМ», и «Синяя птица», там что-то не припоминаю. Видимо, оно каким-то образом выпадало из джазовой «Улицы», так же, как впоследствии и кафе «Ровесники» с постоянным составом музыкантов, но расположенное уже совсем на отшибе.

Что несомненно объединяло все московские джазовые кафе начала 60-х, точнее, большинство игравших в них молодых, чаще всего непрофессиональных музыкантов, – это высокий интеллектуальный уровень. Не говоря уже о сравнительно немногочисленных в конце 50-х – начале 60-х музыкантах, получивших профессиональное образование (Николай Капустин, Борис Рычков, Герман Лукьянов, Игорь Бриль и немногие другие), подавляющее большинство пришедших в джаз было образованными людьми, хотя это было чаще техническое, реже гуманитарное, но все же обычно – высшее образование. Упомяну лишь несколько имен. Алексей Зубов, Валерий Буланов, Вадим Сакун – физики по университетскому диплому, Алексей Козлов, Марк Терлицкий – архитекторы, Владислав Грачев, Лев Лебедев, Всеволод Данилочкин – инженеры-электронщики, Георгий Гаранян и Михаил Цуриченко – выпускники Московского Станкина, Евгений Геворгян – МВТУ им. Баумана, экономист Николай Громин окончил МИНХ им. Плеханова и т. д. То же относится и к музыковедам-популяризаторам джаза Алексею Баташеву, Леониду Переверзеву…

Я берусь утверждать, что поколение советских джазменов, начавших свой путь в джазе в середине прошлого века, было поколением людей образованных, поколением интеллектуалов, приобщение которых к музыкальному творчеству ставит их в ряд интеллектуального цвета молодежной части общества. Это они, обладатели инженерных дипломов, дипломов архитекторов и экономистов, принесли известность и имя советскому джазу. А дорога большинства из них в мир большого искусства началась на скромных сценах небольших залов с пятьюдесятью – ста слушателями, на сценах московских молодежных кафе, кафе нашей джазовой юности.

К пятидесятилетию первых московских джазовых кафе (опровергая самого себя)[7 - Опубликовано в журнале «Джаз. Ру», № 3, август 2011, и в сборнике «Российский джаз», изд. «Планета музыки»,2013, т.1. под названием «Первым московским джаз-клубам – полвека! (Опровергая самого себя)».]

Повод для написания этой статьи может показаться пустячным. Как неожиданно выяснилось, в своей книге я указал не вполне точные данные о времени появления на свет московских молодежных кафе, ставших первыми джазовыми кафе-клубами. Отсюда пошли ошибки в датировке некоторых музыкальных событий и биографий и даже споры о том, какое кафе было первым. Пришлось начать поиск свидетелей джазовой жизни тех лет, середины прошлого века, поиск документов, сопоставлять факты и т. д. Начал разбираться, и в результате удалось все поставить на свои места. Теперь по порядку. Начну с оговорки. Прожив основную часть жизни в Москве и имея непосредственное отношение к московской джазовой жизни с начала 50-х г.г. прошлого века, буду говорить о Москве джазовой.

Итак. Излагая «мою жизнь в джазе», что привело к появлению на свет книжки под громким названием «Ступени восхождения» (2009 г.), я не мог не остановиться на событиях, связанных с появлением и существованием московских «молодежных кафе». Они стали по сути первой сценой для молодых и фанатично любивших джаз музыкантов, стали «родильным домом» современного московского джаза. Было бы наивно подумать, что джаз родился в этих кафе. Он в том или ином виде рос и развивался в СССР, – хотя и не в ногу с мировым джазом, что вполне естественно, начиная с 20-х г.г. двадцатого века. А с лёгкой руки А.Н. Баташева стал общепринятым даже день рождения советского (российского) джаза, 1 октября 1922 года. Но та музыка, которую стало принято называть «современным джазом», «modern jazz», зазвучала перед московскими слушателями – а не любителями потанцевать под ритмичную музыку! – в начале шестидесятых годов. Джаз зазвучал в залах (если так можно назвать небольшие помещения на 50-70, максимум 100 посетителей) первых четырех-пяти «точек общепита», превращенных в молодежные кафе, как именовала их официальная пресса или некоторые официальные документы. Осмелюсь провести аналогию с историей современного джаза в Америке. Тогда молодые музыканты начала 40-х годов, отработав в танцевальном зале, где звучала заранее аранжированная музыка «эры свинга» и под которую неистово танцевала вся страна, шли поиграть свою музыку в немногочисленные нью-йоркские ночные клубы. Там в стихийно организуемых «джем-сешнс» родился и вырос «бибоп» или «боп», как стали именовать молодое дитя американского джаза. Эта музыка не укладывалась в привычные стилистические, мелодические и гармонические рамки насчитывавшего к тому времени свою более, чем пятидесятилетнюю историю джаза. С опозданием примерно на 20 лет то же явление произошло и в Москве. С той лишь разницей, что занятостью в существовавших тогда немногочисленных танцевальных и прочих эстрадных оркестрах могли похвастаться лишь считанные музыканты, уже тяготевшие к новому джазу. Целый ряд небольших джазовых ансамблей (составов, как их тогда чаще называли) существовал с середины 50-х. Назовем знаменитую «Восьмерку ЦДРИ», квинтет Владислава Грачева, квинтет Николая Капустина, составы с участием Николая Громина, Евгения Геворгяна. Они уже могли играть и при малейшей возможности играли музыку по крайней мере близкую к «бопу». Но эти ансамбли существовали как танцевальные и привлекались для проведения «вечеров отдыха». Несомненно, кто-то мог и не танцевать, а просто слушать музыку, но это были единицы. Танцевальный и развлекательный характер исполняемых мелодий не давал возможности исполнителям, уже тяготеющим к новой музыке, высказаться во весь голос. И джаз, если это не был эстрадный концерт, еще не приходили слушать. Под джаз танцевали. Но лишь после Всемирного фестиваля молодежи, проведенного в Москве в 1957 году, когда в исполнении разнообразных зарубежных ансамблей во всеуслышание зазвучал джаз, отличавшийся от музыки танцевальных вечеров, у музыкантов и настоящих любителей этой музыки словно открылись глаза на то, что ее можно и нужно слушать, надо сопереживать, надо поддерживать исполнителей, надо вывести на сцену новую плеяду исполнителей и дать им возможность самовыражаться. Увы, и это потребовало времени. Пока случай или некоторые политичесие соображения не привели в 1960-1961 годах тогдашнего члена Политбюро ЦК КПСС Анастаса Ивановича Микояна, курировавшего и «общественное питание», в Германию и Финляндию, где он заинтересовался времяпровождением молодежи в свободное время.

Вероятно, стало очевидным, что ничто не может быть лучше организованных (и при необходимости поднадзорных) мест отдыха и общения. Эта идея была донесена до тех, кто мог бы взяться за новую для Москвы форму организации молодежного досуга. Ее реализация путем создания на базе «предприятий общепита» – кафе, столовых – неких мест организованного отдыха молодежи, где можно и покушать, и послушать музыку, и встретиться с интересными гостями, была поручена комсомолу, точнее – МГК (московскому городскому комитету) и райкомам ВЛКСМ. Там за эту идею с радостью ухватились незашоренные пропагандистскими догмами молодые люди, главным образом, входившие в категорию внештатных инструкторов. Забрезжила мысль о создании молодежных клубов по интересам – ну почему бы не собираться вместе за столом любителям рыболовства или филателистам, например? А может быть общим интересом и музыка, в том числе и джаз… В условиях планового хозяйства проектирование и реконструкция найденных «точек» вряд ли могли быть выполнены оперативно, а не в течение пятилеток. К счастью, у комсомольских энтузиастов-проводников в жизнь предначертания члена политбюро оказались такие же молодые, как и они, «сообщники» – архитекторы, дизайнеры, художники, с таким же энтузиазмом взявшиеся за работу по превращению обычных кафе-столовых в «молодежное кафе». Здесь сделаем паузу и вернемся к хронологии событий, побудивших меня сесть к компьютеру.

В «Ступенях» я опрометчиво назвал годом открытия кафе «Аэлита» 1959 год. Примерно так же я написал и в статье, опубликованной в журнале «Джаз. Ру» (№ 7, 2008 г.): «…в 1959-1960 годах последовательно появились кафе «Молодежное» и «Аэлита», а несколько позже, в 1964 году – «Синяя птица» и «Романтики». Единственное без сомнений достоверно – это дата открытия кафе «Синяя птица», в котором я играл буквально с первых дней его существования в начале сентября 1964 года. Не придал значения написанному А.Баташевым в его книге «Советский джаз» («…в 1961 году в Москве открылись кафе «Молодежное», затем «Аэлита» и «Синяя птица»), что наверняка основывалось и на личных воспоминаниях, и на каких-то документальных материалах. Впрочем, и здесь не обошлось без неточности, правда, только в дате открытия «Синей птицы». Точно так же, как оказалось, я не поинтересовался свидетельством А.Козлова в книге «Козел на саксе» («…открытие кафе (имеется в виду «Молодежное») состоялось в середине октября 1961 года, накануне очередного съезда КПСС и, очевидно, было к нему приурочено»). Запомним, что XXII съезд КПСС, принявший программу построения коммунизма, проходил 17-31 октября 1961 года. Более достоверными мне казались тогда воспоминания бывшего члена Совета кафе «Аэлита» до последних дней его, кафе, существования, моего друга Павла Барского, общение с которым я не прекращаю до нынешних дней. Павел рассказывал о своей работе после окончания института, в том числе и на московском заводе «Борец», где он познакомился с работавшим там же Евгением Геворгяном, увлекавшимся джазом и уже игравшим в разных составах на рояле. Это было по словам Барского в 1960 г., когда Геворгян уже, якобы, играл в кафе «Аэлита». Поэтому во время написания книги, а затем – и упомянутой статьи я сделал вывод об открытии «Аэлиты» в 1960-м или даже в 1959 году, т. е. раньше открытия «Молодежного», о дате которого упоминали Алексей Баташев и Алексей Козлов. Сейчас, основываясь на абсолютно достоверных документах и свидетельствах, могу сказать об ошибке в воспоминаниях Барского, из которых, вероятно, выпала пара лет, а именно 1960-1961 г.г. Отсюда и ошибка в моих упоминаниях о датах открытия этих первых московских молодежных кафе, первых джазовых кафе-клубов, первых мест, где в Москве регулярно зазвучал современный джаз. Опровергаю себя без сожаления, ибо наибольшее удовлетворение доставляет выявление истины. Когда, по крайней мере, смешными начинают казаться примеры такого рода «воспоминаний»: «…У меня был один из первых джазовых коллективов в Москве. Мы открывали кафе «Синяя птица», «Аэлита», – свидетельствующие или о склерозе или о мании величия автора, Михаила Шуфутинского.

Опережая приводимые ниже воспоминания очевидцев и найденные документальные данные, теперь я могу абсолютно точно назвать даты открытия кафе: «Молодежное» было открыто 18 октября 1961 года, «Аэлита» – 25 ноября того же года. Попытка отдать лавры лидера «Аэлите» оказалась неудачной. Но главное другое: в октябре-ноябре 2011 года мы вправе отмечать пятидесятилетие со дня открытия двух первых в Москве молодежных кафе, первых джазовых кафе.

А теперь – факты, свидетельства, документы. И ничего более. Так получилось, что очевидцев истории кафе «Аэлита» оказалось больше, чем «основоположников» «Молодежного» (в дальнейшем буду называть его «КМ»). Но чем богаты, тем и рады. Мне посчастливилось найти тех, кто проектировал «Аэлиту» и своими руками превращал заурядную столовую в новое место отдыха. К сожалению, единственный из известных участников проектирования «КМ», архитектор Владимир Кильпе недавно скончался, и порыться в его архивах, несомненно, существующих, практически некому. Поэтому пока что подробностей проектирования и создания «КМ» у меня нет, хотя попыток их доискаться не прекращаю.

«КМ» в первые дни работы. 1961. Фото В.Садковкина.

На открытии «КМ». Ансамбль (диксиленд!) Е.Геворгяна. На преднем плане – архитектор Грибанова. 1961. Фото В.Садковкина.

Итак, кафе «Молодежное». Когда-то на улице Горького, 41, сегодня 1-я Тверская-Ямская, 11, на первом этаже «сталинского» дома, где сейчас размещается фешенебельный ресторан «Горки». «КМ» создавалось усилиями энтузиастов – внештатных инструкторов МГК и Ленинградского райкома комсомола, претворявших в жизнь указания городских комсомольских (а, вероятно, и партийных) организаций. В этом случае проще всего было поручить работы по проектированию кафе московской же проектной организации. Такой был известный «Моспроект», и ведущим архитектором будущего «КМ» был Владимир Эрнестович Кильпе (длительное время работавший в системе «Моспроекта» в мастерской Ю.Н.Шевердяева, известного московского архитектора), автор проекта интерьера кафе, тоже внештатный инструктор райкома ВЛКСМ, в дальнейшем – член первого Совета кафе. В воспоминаниях московского художника-фотографа Владимира Садковкина фигурирует также фамилия, архитектора Грибановой. Кафе проектировалось как место неформального общения в вечернее время, а в течение рабочего дня оно должно было оставаться «общепитовской точкой» со своими порядками и меню. Интересная информация о рождении «КМ» была предоставлена мне Игорем Абраменковым[8 - Абраменков Игорь Алексеевич, по образованию инженер-радиофизик, проработал 10 лет в ФИАНе, секретарь профкома ФИАНа, а затем – Президиума Академии.], активно включившимся в деятельность кафе уже в первый год его работы и решением Бюро МГК ВЛКСМ назначенного председателем Совета в 1964 г. По его словам, «отцами-основателями» «Молодежного», по сути – создателями и организаторами, были Александр Терентьев и Леонид Манюрин. Работу кафе курировал сектор культуры отдела агитации и пропаганды МГК ВЛКСМ наук СССР. С 1965 г. – профессиональный профсоюзный работник. Принимал активное добровольное участие в организации мероприятий только что открытого «КМ», в том числе, в организации первого московского джаз-фестиваля в 1962 г.

Игорь Абраменков и Леонид Манюрин, «КМ».1962. Из архива И.Абраменкова.

(Марина Савина, Генриета Кузнецова и Владимир Аматуни, кстати, игравший на барабанах в разных составах в «КМ»). Первым председателем Совета кафе стал А.Терентьев, через какое-то время после начала работы «КМ» увлекшийся идеей создания в Москве Дворца молодежи. Им была разработана концепция ДМ. В том числе там предусматривался зал для музыкальных (джазовых!) концертов, джазовых фестивалей. По всем жанрам и направлениям он брал за основу опыт «КМ». Эту идею через какое-то время удалось приблизить к практической реализации, но сил энтузиастов и МГК комсомола довести ее до конца не хватило. Активно работая в качестве члена штаба по созданию ДМ, Терентьев покинул «Молодежное», и на смену ему пришел В.Романча.

Естественно, о явном джазовом уклоне не могло быть и речи, но, по словам Козлова, Владимир Кильпе при обсуждении вариантов культурной программы будущего кафе предлагал сделать джаз ее основой. Сыгравшие большую роль в организации молодёжных кафе в Москве, особенно «КМ», упомянутые Марина Савина и Гета Кузнецова из МГК комсомола первыми подняли и «пробивали» вопрос о необходимости иметь в штате «КМ» джазовый состав. Они всегда, на всех уровнях обсуждения, в том числе и в серьезных разговорах на эту и подобные темы с секретарем МГК комсомола А.Рогановым и другими ответственными «товарищами», – отстаивали право существования в молодежном кафе джаза. (Игорь Абраменков отмечает, что в дальнейшем упомянутые сотрудники МГК, особенно Марина Савина, сделали многое для организации первых поездок джазовых музыкантов, композиторов и музыковедов на зарубежные джазовые фестивали, в Варшаву и Прагу).

Открытие «КМ» состоялось 18 октября 1961 г. «Кафе «Молодежное» официально открылось 18 октября 1961 г… Что касается даты открытия КМ, то у меня хранится телеграмма, которую прислали Совету КМ А.Терентьев и А. Манюрин (отцы – организаторы и создатели КМ) с поздравлениями в 5-ую годовщину КМ. Есть даже штамп почты!» – пишет Игорь Абраменков.

«КМ». Вадим Сакун, Константин Бахолдин, Алексей Зубов, Алексей Козлов, Андрей Егоров. 1964

На открытии, кроме приветственных речей, звучал джаз. Андрей Товмосян в своих воспоминаниях написал (1961 г.): «С Лешей Козловым мы открывали первое джазовое кафе в Москве – кафе «Молодежное». Состав был такой: Алексей Козлов – альт и баритон саксофоны, Михаил Терентьев – фортепиано, Марк Терлицкий (не Терлецкий, как написано у Товмасяна) – бас, Александр Салганик – ударные, и я». Художник и обладатель богатого архива фотографий, связанных с московским джазом, Владимир Садковкин подтверждает в своем письме, что на открытии играли Козлов и Товмосян, но наряду с этим составом выступал более традиционный состав Евгения Геворгяна – Игоря Воронова. (Отметим, что квинтет А.Козлова и квартет Е.Геворгяна были награждены грамотами ЦК ВЛКСМ за активное участие в программе Всемирного форума молодежи 1961 г. и были рекомендованы для работы в молодежных кафе как профессиональные составы). В числе музыкантов, игравших с первых месяцев работы «КМ» и пользовавшихся неизменным успехом, были Вадим Сакун, Андрей Егоров, Валерий Буланов, Николай Громин и многие другие, в том числе и Борис Мидный и Игорь Берукштис, в дальнейшем – первые джазовые «беглецы» из Союза. Однако, характерно, что даже более, чем через полгода после открытия «КМ», когда в нем уже 6 раз в неделю вечером играли джаз, Александр Терентьев, первый председатель Совета кафе, вынужден был писать в газете «Московский комсомолец» (июнь 1962 г.) в заметке под названием «Кафе и клуб вместе»: «…что мы можем предложить посетителям? 10-15 минут выступления актеров, певцов, поэтов, потом танцы под джаз. А еще? Серьезная музыка как-то не подходит». Джазу в официальном печатном органе оставлялась лишь функция сопровождения танцев, да и слово «джаз» в достаточно большой статье упоминалось только в этом месте и единственный раз. А кафе уже сразу стало джазовым центром Москвы, в нем постоянно играли квартеты Алексея Козлова, Владимира Сермакашева. Не говоря уже о многочисленных музыкантах, рвущихся поиграть на маленькой сцене кафе. И танцующие пары все больше становились редкостью. Вопросами организации джазовой программы в первые годы работы занимались Павел Пластилин, Ростислав Винаров, Владимир Дмитерко. Деятельность всех, причастных к организации работы, включая Алексея Баташева и Игоря Абраменкова, активизировалась осенью 1962 года, когда было решено провести в «КМ» первый московский джазовый фестиваль, состоявшийся в октябре этого года. Лауреатами фестиваля стали квинтеты А.Козлова и В.Сакуна. Джаз оставался непременным фоном даже когда в кафе проводились весьма торжественные вечера, в которых в разное время принимали участие космонавты, чемпионы мира и просто популярные спортсмены, иностранные делегации. Был даже вечер, когда гостями были руководители дружественной Кубы во главе с Раулем Кастро. Как пишет в своей статье композитор Олег Степурко, это было место, «…где тогда играли лучшие джазмены и которое власти держали как пропагандистскую витрину для иностранцев, мол, в СССР тоже есть джаз». Постоянными гостями кафе были все находившиеся на пике популярности поэты, писатели, композиторы, и это всегда были очень интересные творческие вечера. В администрации и Совете кафе была знаменитая «Книга памяти» (книга отзывов). Это был дневник в 2-х томах, в котором были фото всех событий, отзывы и автографы множества знаменитостей. К сожалению, эту «Книгу», летопись «КМ», «…цинично сперли в 1974 году, когда уже был решен вопрос о закрытиии кафе» (И.Абраменков). Вот о чем можно пожалеть! Некоторые интересные подробности жизни «КМ», особенно в первые годы его существования, приведены в книге Алексея Козлова «Козел на саксе».

Ростислав Винаров. «КМ».1967

«КМ». Герман Лукьянов, Игорь Высоцкий, Владимир Журавский. 1964

К концу 60-х годов характер музыки в «КМ» стал меняться, что не удивительно. Идя в ногу с временем, непременный участник джазовых «сессий» в «КМ» Виталий Клейнот создал первый в Москве, а, может быть, и в Союзе джаз-роковый ансамбль. По словам

Олега Степурко, «…если в 60-х годах на московской джазовой сцене царили музыканты, исповедующие джазовый мейнстрим, и они группировались вокруг кафе «Молодёжное» на улице Горького, то в 70-е годы, когда появился джаз-рок, и музыкальные интересы московских джазменов сместились в сторону этого стиля, – тогда главным бэндом города стала джаз-рок группа Виталия Клейнота». Выступления ансамбля в «КМ» и на других площадках Москвы и Союза пользовались ошеломляющим успехом. Но через некоторое время бывшую джазовую мекку Москвы захлестнул не самого лучшего качества рок…

«КМ». Марк Терлицкий, Михаил Цуриченко. 1962

В этом здании находилось «КМ».2011. Фото Г.Искендерова

В здании справа в 1961 г. было открыто кафе «Аэлита». Архивное фото 20-х г.г.

А теперь о кафе «Аэлита». Москва, Оружейный переулок, 45, в одном здании с кинотеатром «Экран» (ранее – «Экран жизни»), в двухэтажном доме, снесенном в конце 60-х. Одним из читателей моей книги, в которой я привел не вполне точные данные о времени его открытия, оказался мой давний знакомый, архитектор Анатолий Окландер, о котором я знал многое, кроме… Кроме того, что он в конце 1961 года в порядке выполнения комсомольского поручения был направлен выполнять общественную работу в качестве члена совета недавно открытого кафе «Аэлита». Он был участником выборов председателя совета, кандидатура которого была, естественно, предложена членом МГК ВЛКСМ. Председателем был «избран» Илья Суслов[9 - Илья Петрович Суслов, журналист, писатель-сатирик и редактор. Окончил Московский полиграфический институт. В начале шестидесятых годов работал в Москве, в редакции журнала «Юность», а затем, с 1967 по 1973 год, редактировал знаменитый «Клуб 12 стульев» «Литературной газеты». В 1974 году эмигрировал в США.]. Это был Совет, начавший работать примерно через месяц после открытия кафе, и состав которого устраивал райком комсомола. А до него всю организационную работу проводил Совет, образовавшийся в последний период ремонта и реконструкции помещения и состоявший из группы энтузиастов-проектантов будущей «Аэлиты». Самым демократическим образом был избран его председатель, молодой архитектор Александр Анисимов. Естественно, кандидатура, не согласованная с райкомом комсомола или не предложенная им, не могла его устраивать, поэтому первый Совет кафе просуществовал всего пару месяцев. И был заменен Советом во главе с И.Сусловым. Но это все было уже после открытия «Аэлиты». Меня же больше всего интересовала история создания и организации кафе, и мне повезло. С помощью Анатолия я вышел на «первоисточники» и всю историю услышал из первых уст, от тех, кто загорелся идеей молодежного кафе и буквально своими руками его создал. Упомянув в своей книге имя А.В.Анисимова, доктора архитектуры, единственное найденное мною в интернете имя человека, имевшего отношение к проектированию «Аэлиты», я не ошибся. Но все оказалось гораздо интереснее. Излагаю дальнейшее со слов Александра Викторовича Анисимова[10 - Анисимов Александр Викторович, доктор архитектуры, академик Международной академии архитектуры, чл. – корр. Российской академии архитектуры, Заслуженный архитектор России, Лауреат Госпремии СССР, член Союза архитекторов и Союза писателей России. 40 лет работал в «Моспроекте-4», специализацией которого было проектирование объектов культуры, отдыха, спорта и здравоохранения.] (цитируя его, буду пользоваться аббревиатурой АВА) и Анатолия Моисеевича Окландера[11 - Окландер Анатолий Моисеевич, архитектор, член Совета кафе «Аэлита» в порядке выполнения поручения Комитета ВЛКСМ института «Гипростройиндустрия», работал 30 лет в ЦНИИЭП жилища, не являлся участником проектирования, но был заинтересованным свидетелем работ по созданию кафе «Аэлита».] (АМО) и с благодарностью пользуюсь предоставленными ими материалами.

Очевидно, в 1960 – начале 1961 г.г. идея создания молодежных кафе уже явственно витала в воздухе, и заразиться этой идеей, кроме энтузиастов – внештатных инструкторов МК ВЛКСМ, должны были и те, кто мог иметь отношение к проектированию такого рода «учреждений». Идея превращения рядовой столовой в Оружейном переулке в новое кафе увлекла группу молодых архитекторов ЦНИИЭП жилища (Центральный научно-исследовательский институт экспериментального проектирования жилища, один из шести НИИ в системе Академии строительства и архитектуры СССР). Это были Марианна Куцевол, Марат Баскаев, Александр Анисимов, Алексей Константинов, Наталья Орлова. Они образовали инициативную группу, ставшую неким общественным советом будущего молодежного кафе, который получил поддержку Тимирязевского райкома комсомола, предложив идею создания «безалкогольного молодежного кафе». Понятно, что «безалкогольная» идея могла служить хорошей приманкой, на которую могли клюнуть партийно-комсомольские руководители высокого уровня: от них в значительной мере зависела судьба будущих мест отдыха молодежи. Директор института дал добро на работу инициативной группы, какие-то вопросы были согласованы с Трестом столовых Тимирязевского района, «хозяином» общепитовской точки, и «пошло-поехало». Молодые и инициативные архитекторы, не считаясь с временем, вечерами, по ночам и в выходные, не имея никаких нормативных документов на проектирования «молодежного кафе», тем более безалкогольного, будучи ограниченными в объемах смет будущих работ по реконструкции и созданию нового интерьера, – тем не менее дали простор своей фантазии. Следует отметить одну любопытную деталь. По своему статусу ЦНИИЭП жилища находился в системе Академии архитектуры, организации союзного значения.

Интерьер кафе «Аэлита». 1961 г. Из архива А.Анисимова

В силу этого он был в иной мере, чем «Моспроект», в недрах которого проектировалось «Молодежное», зависим от московских властей и МГК комсомола. Более того, во многих вопросах ЦНИИЭП жилища и «Моспроект» даже конкурировали. Были попытки осуществления надзора за работами инициативной группы путем назначения консультанта-архитектора с полномочиями, данными МК комсомола. Самое любопытное, что это было предложено… Владимиру Кильпе, архитектору, проектировавшему «КМ», но бывшему и внештатным инструктором МГК ВЛКСМ. Эта попытка оказалась безрезультатной, но, по-видимому, и поэтому контактов между проектировщиками «Аэлиты» и «КМ» практически не было. Это освободило инициативную группу архитекторов ЦНИИЭП жилища от излишней опеки, а в течение весны 1961 г. проект переоборудования столовой в Оружейном переулке в современное кафе был закончен.

Предполагаемый характер времяпровождения посетителей не мог не найти отражения в проекте. Но с самого начала было решено, что музыка должна быть главным элементом имиджа кафе, при этом сразу была принята «ориентация на современный, более-менее классический джаз, а не на попсу. По моей просьбе купили хороший маленький рояль-миньон. Чтобы оценить позвали моего друга… уже Лауреата международныж премий Михаила Воскресенского… устроившего в рабочей обстановке двухчасовой незабываемый концерт…в основном играл Шопена» (АВА). Провели конкурс на название кафе. «Название «Аэлита» придумала тогда архитектор Аллочка Суворова» (АМО). Интерьер был оригинальным и имел успех у специалистов. Описывать его словами не имеет смысла, отдаленное впечатление могут составить приведенные фотографии. Авторы не только проектировали и вели авторский надзор за строительством, они сами монтировали детали интерьера, красили, мыли, и все это в течение нескольких месяцев, и до глубокой ночи, и в выходные. Даже форму официанток спроектировала и сшила своими руками(!) Марианна Куцевол.

Кафе было подготовлено к «сдаче под ключ» в конце ноября, и официальное открытие состоялось 25 ноября 1961 года. Событие было отмечено краткими сообщениями в газетах «Известия», «Московский комсомолец» и даже «Daily Worker». «Известия» писали: «Открытие первого молодежного кафе стало заметным общественно-политическим явлением в жизни московской молодежи». Накануне открытия в «Аэлиту» приехал «сам» Анастас Иванович Микоян, с которым говорили «…об интерьере, о Финляндии, откуда он только что приехал, о целесообразности продажи водки, коньяка или шампанского…» (АВА). В результате «…в «Аэлите» разрешили продавать сухое вино» (АМО), но – примерно через год после открытия. «Аэлита» заработала. С первых дней, в том числе в день открытия, в ней играл «состав» пианиста Евгения Геворгяна с участием Владимира Журавского (ударные), Андрея Геворгяна (контрабас), Николая Громина (гитара). Вскоре в составе стали часто появляться Фред Маргулис (саксофон), Владислав Грачев (труба), Александр Ильин (флейта) и – лавина желающих поиграть джаз на настоящей, хоть и миниатюрной сцене. Мне выпало счастье довольно часто бывать в «Аэлите» и играть любимую мной музыку вместе с самыми замечательными московскими – и не только – музыкантами. Приятно осознавать, что мое робкое увлечение фотографией позволило собрать представляющий теперь уже исторический интерес архив снятого в «Аэлите» в 1962-1965 г.г. Других свидетелей этого времени, державших в руках фотокамеры, кроме Леонида Бергольцева и покойного Виктора Резникова, я не помню. Но добраться до их архивов вряд ли возможно. К сожалению. (Отмечу, что в «КМ» в первые годы его работы я бывал, по-видимому, реже, чем в «Аэлите», поэтому датировка сохранившихся фото, сделанных в «КМ», у меня начинается с 1964 г. Спасибо Виктору Ахломову, предоставившему несколько своих фотографий музыкантов и посетителей «КМ» в октябре 1962 г. на первом московском джаз-фестивале).

Перед открытием «Аэлиты». Из газеты «Известия». 1961.

Перед открытием «Аэлиты». Архитекторы Александр Анисимов, Марат Баскаев и Анастас Иванович Микоян.1961.Из архива А.Анисимова