Ирисы Негева

– Лучше не выпендривайся, сынок.

Мощный хлопок потряс тишину. Слева от стены откололся кусок плитки.

Черт! Похоже, старик явно не в себе. Медаль что ли за мое задержание хочет получить?

– Следующая – в колено. И никаких сраных социальных выплат. Спишем на сопротивление при задержании. Верно, Эйнат?

Девушка неопределённо пожала плечами.

Значит, все же менты.

Эйнат сделала несколько шагов в мою сторону.

– Руки, – сказала она.

Я не шелохнулся.

– Держу тебя на мушке, сынок, – произнес старик. – Можешь не сомневаться.

Я попытался представить, каковы мои шансы на побег. И подумал, что лучше не рисковать. В конце концов, ничего противоправного я не совершал. Вероятно, меня с кем-то перепутали.

– Ладно, – ответил я, протягивая руки вперед. – Черт с вами.

* * *

Последний раз наручники на меня надевали все в том же две тысяча пятнадцатом. Тот год вообще был богат на события. Наверное, мир проходил через какой-то очередной виток. И меня на нем закрутило словно пылинку.

А когда буря утихла, я почувствовал, что вещи, которые казались мне необычайно важными, вдруг потеряли всякий смысл. Вот только что с этим новым пониманием делать, я совершенно не представлял.

Сколько себя помню, я всегда мечтал стать оператором. А когда это, наконец, стало возможным, «волшебный мир кино» почему-то утратил для меня всю свою привлекательность.

Я успел снять несколько рекламных роликов, придумал сценарий короткометражки, даже отправил ее на международный кинофестиваль, а потом что-то во мне сломалось. И я все бросил. В том числе и колледж.

Только с появлением Полины все начало понемногу налаживаться. Я по-прежнему не знал, что делать со своей жизнью. Но теперь хотя бы мне было с кем послушать Боба Дилана.

Приблизительно в то же время Тим съехал из Тель-Авива. Мы стали реже видеться. Но когда встречались, то напивались все так же, как и раньше. Может, даже сильнее. С той лишь разницей, что в отличие от меня, Тим никогда не терял над собой контроль. А вот со мной вечно что-нибудь приключалось.

Но однажды ночью все перевернулось с ног на голову.

После нескольких часов в баре, Тиму вдруг приспичило сесть за руль. Хотя до этого пьяным он не ездил. Бывают такие состояния, когда кажется, что сию же секунду нужно воплотить ту идею, что пришла в голову. И если такие мысли рождаются в баре, то ничего хорошего от них не жди.

Не помню, как именно все произошло. Когда я очнулся, то обнаружил себя на заднем сидении чьего-то раздолбанного «опеля».

Машина мчалась по ночному шоссе. Куда – понятия не имею. По радио звучала армейская волна. Тим сидел за рулем. Во рту дымится сигарета. Выражение лица такое, будто у него только что сыграла крупная ставка и он думает на что потратить выигрыш.

Гриша – на пассажирском сиденье. Похоже, в полной отключке.

– Что за херня? – спросил я, протирая глаза. – Куда едем?

– Все нормально, – кинул Тим через плечо. – Едем в классное место. Скоро увидишь.

– А чья машина?

– Друга. Взял покататься.

– Ты же в хлам. Как ты вообще ведешь?

– Ведет – судьба, – Тим выдохнул дым в окно. – А мы – марионетки.

Я с опаской взглянул на спидометр. Стрелка подрагивала между ста двадцатью и ста сорока.

– Черт, Тим. Хотя бы скорость сбавь.

– Да нормально все. Доедем. Как-нибудь.

Я пошарил по карманам. Кошелек с телефоном вроде на месте. А вот сигарет не было.

– Есть закурить?

Тим протянул мне пачку. Я вытянул сигарету. Чиркнул зажигалкой.

– Если какой-нибудь мент нас остановит… – начал я.

– А ты не каркай. Вот и не остановит.

– Это что, фатализм такой?

– Предопределение. Вселенский причинно-следственный закон, – он сплюнул налипшую на губу табачную пылинку. – Карма, короче.

– И куда она ведет?

– Да черт ее знает.

– Ну ты и накидался…

Он покивал головой с зажатой в зубах сигаретой. Алый огонек подергался в темноте.

– И не говори.

Я повернулся к окну. Ночь выдалась на удивление глухая. На небе – ни звезды. Похожие на магму дождевые облака нависли низко над землей. Холмы затянуты фиолетовой дымкой.

В тумане – огни небольших городков. Дорожных указателей не видно. С одинаковым успехом мы могли двигаться и на север, и на юг.

В какой-то момент я подумал, что вижу сон. Сейчас открою глаза и проснусь в баре. Затем умою лицо, выпью еще немного пива и посмеюсь над всем этим. Я встряхнул головой. Приоткрыл окно.

– Уже подъезжаем, – Тим затушил в пепельнице окурок. – Осталось недолго.

Он сбавил скорость и перестроился в правый ряд. Через сотню метров мы свернули на грунтовую дорогу, которая вилась между горами песчаника.