Письма В. Досталу, В. Арсланову, М. Михайлову. 1959–1983

– заимствование у школы Юнга без указания источников. Я, впрочем, прочёл немного, но мне не понравились претензии и жаргон – «народная смеховая культура»! А вообще говоря, всё это было давно известно, литература на этот счёт огромна. Однако Рабле этим ключиком не раскрывается, как и Кафка не раскрывается «отчуждением». Поразительное нежелание понимать литературу, исходя из неё самой, из её произведений! Книга Бахтина о Достоевском – тоже голая схема, не имеющая близкого соприкосновения с тем, что написано в романах самого писателя. Всё это сейчас модно, иногда до смешного.

«История эстетики» с Вашей статьёй в производстве, а в какой сборник Института философии Вы дали другую статью, я не знаю. Когда скажете, попробую узнать. Профессор Маца

– старый дуралей, что Вы от него хотите? Лично он добрый человек, но <нрзб.> вульгарный социолог.

Жму Вашу руку, привет от Лиды.

Мих. Лифшиц

13 октября 1967 г

Дорогой Владимир!

Извините, что отвечаю так поздно на Ваше письмо, полученное мною ещё в начале сентября. Дело в том, что вокруг меня накопились горы всякой работы, невыполненные обязательства и прочие факты нечистой совести и нервного истощения.

Мы с Л.Я. не были в отпуске, она, правда, съездила в командировку в ГДР, довольно интересную, а я сидел всё время на своём стуле в Переделкино. События в вашей интеллектуальной жизни мне более или менее известны по газетам и вообще. Может быть, нынешнее оздоровление, реорганизация приведёт всё в относительный порядок? Не горюйте, марксизм не утонет, а если кто-нибудь снимет марксистский мундир и заголит задницу – чёрт с ним, чем меньше мнимых друзей – тем лучше.

Что касается сборника Вашей кафедры, то я пошлю Вам чистые листы моей, вернее – нашей с Л.Я. книжки «Кризис безобразия», как только они будут получены – вероятно, скоро

. А Вы выберете из этого всё, что Вам покажется наиболее удобным для перевода на чешский язык. Кроме того, Вы получите от меня в подарок новое издание хрестоматии «Маркс и Энгельс об искусстве»

. Она уже вышла, но тираж ещё не получен. Читали ли Вы в наших газетах, что Ваш покорный слуга теперь член-корреспондент Академии художеств

? В общем, ерунда, но, по крайней мере, не нужно будет объяснять, почему я не доктор и прочее. Учитывая, что формальная сторона играет некоторую роль в современной жизни, мы семейно рассматриваем это как положительный факт.

Теперь небольшая просьба к Вам. Нельзя ли купить в Чехословакии лекарство под названием леспенефрил? Может быть, для этого хватит денег, которые, помнится, мне выписывали за моё роковое произведение о модернизме

? Мне очень нужно это лекарство для больного родственника. Буду Вам очень благодарен за исполнение просьбы.

Привет от Лиды, Марины, Ани

.

Ваш Мих. Лифшиц

Какая подпись у членкора!

5 ноября 1967 г

< открытка >

Дорогой Владимир!

Мы с Лидой поздравляем Вас и семью Вашу с праздником Октября. Относительно статьи – подумаю. Хватик меня мало интересует. Монтеня Вам куплю и вышлю. Остальные перечисленные Вами книги невозможно достать. Не все есть и у меня. Относительно лекарств я просил ещё Пажитнова, он обещал поискать. Модернистов везде много, саламандр тоже – не огорчайтесь.

Привет и братство

Ваш Лифшиц

22 марта 1968 г

Дорогой Владимир!

Извините, что отвечаю Вам сразу на оба письма – не имел никакой возможности сделать это раньше, работы полно, да и физический свой лимит совершенно исчерпал. С одной стороны, моя медлительность оказалась, как это часто бывает, на пользу дела. Совершенно ясно, что мне незачем писать Вам статью об эстетике Маркса. Не в коня это будет сейчас корм, как гласит русская поговорка. По той же причине Вам понятно, что я не мог ни с кем договориться о печатании у нас Вашей критики чешских романов – никто не возьмётся теперь за такое дело до выяснения общей обстановки

. Я чувствую, что Вам не легко, как и Вашему другу Колару – ну, что поделаешь! Если уж совсем плохо будет – просим к нам. Здесь дело для Вас найдётся. Ведь Кольман

долго жил у нас, а может быть, живёт и теперь.

Поскольку Вы мою статью в «Вопросах философии»

читали, мои проблемы Вам ясны. Личная жизнь целиком ими определяется. Утешительно то, что я получаю письма из разных концов нашей необъятной страны с выражением удовлетворения. Есть, конечно, и «прогрессивно-мыслящие» интеллигенты, которые шумят против меня, и вообще всё это сложно. Однако когда же было проще?

Не помню, писал ли я Вам, что мать Мариши, Елена Феликсовна, скончалась. Друзей становится всё меньше и меньше – естественный, но невесёлый процесс. Мариша очень глубоко это пережила, долго болела, уехала в дом отдыха – не знаю, как сейчас. Она очень одинока, несмотря на всю свою живость и светский характер.

Из лекарств мне нужно было бы два: румалон и делинкан (так, кажется, я прочёл, на всякий случай вкладываю рецепт), оба лекарства венгерского происхождения, у нас их в данный момент нет. Если Ваша приятельница поедет – прошу её захватить, надеюсь, что достать будет нетрудно и что стоит это недорого. Ну, а если мои предположения не соответствуют действительности, то бог с ним. Не помру и так. Это не «героические» средства, и я не в таком тяжёлом положении.

Мы с Л.Я. Вас приветствуем, желаем наилучшего исхода всех Ваших жизненных проблем, надеемся увидеться с Вами в Москве, если соберётесь.

Ваш Мих. Лифшиц

2 ноября 1969 г.

Дорогой Владимир!

Прежде всего – поздравляю Вас с великим праздником Октября и пользуюсь случаем, чтобы пожелать наилучшего здоровья, чего, как видно, Вам особенно не хватает. Затем хочу Вам сказать, что мы оба с Лидией Яковлевной были необычайно рады, получив от Вас весточку, что Вы живы, здоровы, хотя и относительно, снова работаете там, откуда Вас вытеснили Ваши слишком «передовые» сограждане. Я не получил Вашего первого письма и не ответил на второе только потому, что не знал, как в этой чёртовой заварухе поступить – будет ли эта переписка уместна и хороша для Вас, прежде всего. «В случае колебания – воздерживайся», сказал великий полководец Кутузов.

Ваш друг меня не нашёл, а мне его искать в СЭВе неудобно. Предпочитаю пользоваться почтой.

Из Вашего второго письма я составил себе ясное представление о том, как Вам жилось в период расцвета пражского либерализма. Я рад, что Вы остались верны знамени коммунистической демократии, не на западный лад. Впрочем, я в этом и не сомневался. Рад был бы повидать Вас в будущем и надеюсь на Ваш приезд в Москву.

Спасибо за то, что хлопочете о переводе моих статей. По Вашей просьбе сообщаю транскрипцию имён в моей статье «Феноменология консервной банки» («Коммунист» № 12 за 1966). Указываю выходные данные, чтобы цензура зря не ломала голову над нижеследующим списком имён художников и критиков, упоминаемых в моей статье:

1. Калианис – так и пишите.

2. Minujin

3. Charlotte Moorman

4. Дино Бадзати[18 - Традиционное написание в советских изданиях – Будзати Дино.] – это имя я взял из какого-то советского источника. Возможно, что Buzzati прочли на английский лад и получилось «Бадзати». Но в итальянском корень «bazza» встречается очень часто. Писателя я не знаю, пишите так, как Вы находите нужным.

5. Скал – Scull

6. Нильс фон Гольст – Niels von Holst

7. Лоуренс Элоуэ – Lawrence Alloway

8. Дженис – Janis