Реверс

В подчинении Сергея Альбертовича находилось немало ослов, тайно осуждающих увлечение шефа косметическими процедурами. Фраера ушастые не понимали, что для бизнесмена ухоженные руки – вторая визитная карточка, а педикюр – это, прежде всего, лечебно-гигиеническая процедура.

Расплачиваясь, Катаев приветливо поблагодарил мастеров и, как всегда, оставил хорошие чаевые. Деловой человек не жалеет денег на себя.

Выехав со стоянки, не удержался, чтобы не полюбоваться работой искусницы маникюрши. Контролируя руль ладонями, растопырил пальцы. Покрытые прозрачным матовым лаком ногти выглядели идеально.

На перекрёстке встал под красный свет светофора. Здесь с приходом тепла наладили промысел убогие. Вдоль замершей вереницы автомобилей с костылём под мышкой ползла каракатица, искорёженная ДЦП[85 - ДЦП – детский церебральный паралич.]. Навяливала водителям флажки с триколором.

«Удачное прикрытие для киллера», – кольнула Сергея Альбертовича неприятная мыслишка.

От постоянной охраны он отказался после посадки Клыча. Других угроз извне не видел. По городу, особенно в выходные дни, крутил баранку сам, давал возможность водителю побыть с семьёй.

Фаталистом Катаев не стал, жизнь ценил даже выше, чем прежде. Каждый прожитый год увеличивал её стоимость, как выгодный банковский процент. Но, вместе с тем, Сергей Альбертович не видел смысла перестраховываться.

Колченогая бесцеремонно стукнула грязным согнутым пальцем в водительское стекло, махнула растопыренным букетом флажков. Катаев сделал прогоняющий жест, сопровождаемый гадливой гримасой.

«Надо сказать Коробову. ГИБДД в его подчинении, пусть разгонят этих попрошаек! Лезут прямо под колёса!»

Наконец впереди тронулись. Сергей Альбертович проехал прямо. С улицы Социалистической заезд в офис был удобней.

Тягостное впечатление, оставленное назойливой немощью, Катаев заглаживал, любуясь молодыми тёлками. Они разгуливали по тротуарам в изобилии. Вспархивающие мини юбки, обтягивающие тонкие брючки, шустрые ножницы стройных ног, плавные вензеля, выписываемые аппетитными задницами, тешили глаз.

Красотки вкупе с бодрой, не успевшей припылиться зеленью, декорировали городские изъяны. Кроме дорожного покрытия, разумеется. В центре асфальт был ещё ничего, на троечку, а чуть в сторону свернёшь – воронки, как после бомбёжки. На многие улицы из опасений угробить подвеску, отказывались ездить таксисты.

Причина бардака коренилась в импотенции власти. Мэрствовал в Остроге бывший второй секретарь горкома бывшей правящей партии. При нём управление городским хозяйством свелось к бесконечным совещаниям. Чиновники свято верили – чем обширнее повестка дня, чем больше штанов они протрут в президиумах, чем больше ленточек разрежут на презентациях, тем эффективней их труд на благо малой родины.

«Если переезд мой в губернию отложится на год, надо, пожалуй, заняться городом, – в этой мысли Сергей Альбертович утверждался всё сильнее. – Подобрать в мэры толкового менеджера – энергичного мужика лет сорока. Производственника! Команду ему сколотить живую. И взбаламутить это стоячее болото! Сколько можно тухнуть?!»

Главный офис компании «Монолит» располагался на тихой улочке. При советской власти здесь был ведомственный детский сад. Победившая демократия обнаружила в стране избыток ДДУ[86 - ДДУ – детское дошкольное учреждение.] и в рекордные сроки от ненужного избавилась. Катаев держал нос по ветру и своего не упустил. Цена по его тогдашним доходам была кусачей, но он поднатужился. Строение купил с прилегающей территорией. На просторном участке произрастали не только банальные акации и американские клёны, мачтовые сосны тут красовались в количестве полутора десятков.

За прошедшие годы двухэтажное здание превратилось в ухоженный особняк под нарядной крышей из металлочерепицы. Территорию ограждал высокий забор жёлтого декоративного кирпича с чёткой расшивкой швов. Прежде по всему периметру над забором щетинилась колючая проволока в три ряда. Не так давно Сергей Альбертович понял её неэстетичность и приказал демонтировать. Современные средства наблюдения и сигнализации обеспечивали гораздо большую безопасность, чем ржавая лагерная колючка.

К слову, давнее мотовство аукнулось муниципалитету. Вдруг обнаружился острый дефицит мест в ясли и садики. Очередь в них граждане стали занимать тотчас после получения свидетельства о рождении ребёнка. Власти затеяли тягомотный процесс возвращения тех ДДУ, что были перепрофилированы на условиях аренды. Законные приобретатели, такие, как Катаев, не тревожились. Право собственности – свято.

Подъезжая к воротам, Сергей Альбертович требовательно посигналил. Металлические створки вздрогнули, словно от испуга, затем поползли внутрь. Раскрывались мешкотно, пришлось остановиться.

Когда офис охранял нижегородский ЧОП «Мангуст», его бойцы всегда были на стрёме, хозяйский джип срисовывали издалека. Не приходилось гробить время на ожидание. От иногородней охраны Катаев отказался по уже упоминавшейся причине – криминальная обстановка в городе стабилизировалась. Стало возможным уменьшить расходы на оборону. Драли, помнится, «мангусты» круто.

Сейчас договор заключён с местными. Время не стоит на месте, охранная деятельность в Остроге поднялась на приличный уровень. Днём службу нёс один сотрудник. Если что, по сигналу тревожной кнопки к нему примчится группа быстрого реагирования.

У нижегородцев дежурила смена из трёх чоповцев. Один постоянно караулил на вахте, оттого и отворял проворно.

«Парень – не швейцар, чтоб парадную распахивать», – Сергей Альбертович не заметил, как вступил в диалог с собой. – «Он не торчит в будке, как попка, территорию обходит регулярно. Да и ждать-то пришлось всего ничего. Капризы твои необоснованны».

За воротами находился оазис благоденствия. Ровнёхонький асфальт тщательно выметен, аккуратные бордюрчики свежепобелены. Выложенные тротуарной плиткой пешеходные дорожки обрамлены густой изгородью подстриженных кустов. По обе стороны прохода выстроился почётный караул фонарей с круглыми матовыми светильниками. Изумрудно зеленел упругий английский газончик, богатой палитрой тюльпанов, нарциссов, пионов хвастались клумбы.

На фоне этого великолепия чужеродно смотрелся старенький помятый «Ford Mondeo», ютившийся на стоянке. А после того, как по соседству с ним припарковался сияющий крейсер «Jeep Grand Cherokee WG», убогость «фордика» стала ещё очевидней. В будние дни битому «корыту» запрещалось отсвечивать у главного входа, шхерилось оно на задах, возле хозблока.

«Приказать, что ли, вовсе не пускать его на территорию? – для выходного количество раздражающих факторов превысило норму. – Может, тогда скряга поменяет тачку? Или хотя бы помоет?»

Сотрудник ЧОПа подбежал, дождавшись полного закрытия ворот. Выправка, лексикон, манера доклада выдавали в нём бывшего военного.

– Утром, в соответствии с заявкой, приходили дворник и цветочница. Занимались исполнением служебных обязанностей. Убыли вместе в десять тридцать пять. В расположении находится начальник службы безопасности.

Катаеву всегда хотелось сказать служаке «вольно» или «благодарю за службу». Что там у сапогов полагается говорить нижним чинам, когда они тянутся во фрунт? Армейских примочек Сергей Альбертович не знал. От призыва на срочку он откосил по медицинской линии. В лохматые семидесятые это удавалось лишь самым башковитым.

– По-онял, – отвесил он барственный кивок и степенно пошёл к зданию, наслаждаясь благоуханьем цветов и птичьим щебетом.

Про безопасника служивый мог и не говорить. Раз тарантас Пшеничного тут, значит, и сам он в наличии. Тем более, что указание имел прибыть на личную аудиенцию.

16

22 мая 2004 года. Суббота.

11.30–12.30

Катаев любил устраивать импровизационные тесты. Реакция подчинённых на неожиданные вводные открывала потаённые черты характеров. Диагностика начальника СБ имела целью выявить, изгнал ли он из себя мента.

Приветственно махнув Пшеничному в коридоре рукой, Сергей Альбертович попросил его сделать кофе. В отсутствии секретаря подобные обращения звучали регулярно, и со временем безопасник перестал корчить в ответ недовольную мину. Добиться от его лица приязненного выражения пока не удавалось. Тем не менее, Катаев оценивал динамику положительно.

Сейчас подвернулся случай нажать на другую кнопку. В кабинете Сергей Альбертович удивился причине молчания своего сотового. Оказалось, сел аккумулятор. Не успел Пшеничный поставить перед шефом исходящую ароматным паром чашку, а тот уже протягивал ему мобильник.

– Иван Николаич, зарядник в правом верхнем ящике!

Пшеничный насупил брови, замешкался. Телефон принял с озадаченным хмыканьем. К столу двинулся вразвалочку, демонстрируя оказываемое одолжение.

Катаев внимательно следил за ним. Начальника СБ буквально распирало уязвлённое самолюбие.

«А всего лишь невинная просьба старшего по возрасту, – удивлялся Сергей Альбертович. – Чего же ожидать от более деликатного поручения? Интересно, это в нём офицерский гонор играет, или хохляцкая закваска?»

Безопасник опустился в кресло напротив босса.

– Себе кофейку тоже сообразите, – Катаев играл в демократа. – Что вы, как в гостях?

– Не хочу.

Отклоняя предложение начальства, Пшеничный пренебрёг правилами хорошего тона, не поблагодарил. Результат теста подтверждал прошлые наблюдения. Невзирая на все старания, безопасник трудно поддаётся дрессуре, может взбрыкнуть.

Пшеничный имел в активе Афган, Нагорный Карабах, осколочное ранение, медаль «За отвагу», семь лет службы в УР, троих детей от двух браков, судимость за серию квалифицированных мошенничеств и две кодировки от пьянства. После освобождения из «красной» зоны, никому не нужный, он мантулил на стройке подсобником.

Судя по надутому виду, парень забыл, из какой ямы его вытащили.

«Если видишь, как вода течёт вверх по холму, значит, кто-то отплатил добром за добро», – в сотый раз убеждался Сергей Альбертович в мудрости древних.

Впрочем, может он сгущал краски. Конкретных претензий к Пшеничному не было. Раздражало, что тот трудился без огонька. Как бы отбывая номер. Айкью его оказался невысок. Типичный середнячок. Вращаясь в милицейских кругах, Пшеничный регулярно добывал информацию тактического розлива. Стратегическая была ему не по зубам. В других правоохранительных органах безопасник общался с пешками. Никак ему не удавалось в той же прокуратуре завязать контакты с серьёзными кадрами, типа Кораблёва или Самандарова.

Чисто по-человечески Катаеву претила скаредность бывшего опера. С каждой копейкой он расставался драматично. Много усилий ушло, чтобы привить ему дресс-код уважающей себя организации – деловой костюм и галстук. При появлении в офисе в нерабочее время допускались послабления – рубашка, классические брюки, оба предмета гардероба – приличные и глаженые.

Реорганизуя год назад свой малочисленный управленческий аппарат, Катаев долго колебался прежде, чем назначить Пшеничного начальником службы безопасности. Сомнения насчёт его компетенции одолевали, но лучшей кандидатуры на горизонте не было.