Эффект присутствия

Какое там славненько… Саша встречал праздник вдвоём с невестой, выпил бокал шампанского. Первого числа посидел с родственниками, ограничившись ста граммами водки. Стерёгся, зная, что предстоят трудные дни.

Второго января в восемь утра Кораблёв был как штык на рабочем месте. Занимался только отчетами, добросовестно читал муторные инструкции, подсчитывал и пересчитывал показатели, разносил их по таблицам. Подсказать было некому, прокурор предупредил, что вернется в город только третьего. Со статистикой Саша упорно боролся до полуночи. С грехом пополам ему удалось свести концы с концами.

Но все эти проблемы уже позади. Правда, придется написать пояснительную записку по поводу выявленных расхождений с полугодовыми данными и внести изменения в ряд разделов отчета формы 1ЕМ[63 - Отчет формы 1ЕМ – статистический отчет прокурора о работе органов следствия и дознания.]. Но это рабочие моменты. За допущенные ошибки его никто не накажет, он всего лишь исполняющий обязанности зама, он считал отчёты и сдавал их в первый раз. А самое главное, у шефа в области позиции неслабые, в обиду он дать не должен.

Это на Сашу брюзга Леонид Бананыч мог наезжать, а когда шеф к нему в кабинет заглянул и поинтересовался, как идут дела, старпом сменил гнев на милость:

– Старается парень, Олег Андреевич.

– Вы помогите ему, Леонид Иванович, – уважительно попросил Трель.

– Тем и занят, – по-отечески вздохнул ветеран.

Когда за Острожским прокурором закрылась дверь, Леонид Бананыч сказал Кораблёву:

– Далеко твой начальник пойдет. Поверь старику. И держись за него крепко, если не хочешь на всю жизнь в деревне своей застрять.

За деревню Саша слегка обиделся. Острог был третьим городом в области по численности населения. Сто пятьдесят тысяч граждан проживало в нём, правда, с учётом района.

Сказанное старпомом Кораблёв на ус себе намотал.

Олег Андреевич просьбу подчиненного обсудить ситуацию по делу воспринял с удивлением:

– Чего там может быть неясного? Простейшее дело. Подписывай и в суд!

Кораблёв опустил глаза и, чувствуя, как у него полыхнули жаром уши, начал приводить доводы за то, что дело – сложное и неоднозначное. Говорил путано, сбивчиво, вряд ли убедительно.

Прокурор все же согласился провести рабочее совещание. Брезгливо оттопырив нижнюю губу, делая одолжение, но согласился. Уголовное дело отдали на изучение старшему помощнику прокурора Веткину, признанному профи поддержания государственного обвинения.

– Только не говорите ему своего мнения. Не настраивайте заранее, – поставил условие Трель.

В том, что он перешел вдруг на «вы» и не назвал Кораблёва как обычно «Саней», усматривались нехорошие симптомы.

Кораблёв Веткина знал как облупленного, доверял ему, и поэтому, вручая дело, объяснил весь расклад: кто за красных, кто за белых. Знал, что от Александра Николаевича не утечет.

На совещание, кроме Кораблёва и Веткина, был зван, само собой, следователь Винниченко, главное процессуальное лицо на досудебной стадии.

Трель сидел за своим двухтумбовым столом, откинувшись на спинку кожаного кресла. Это начальственное крутящееся кресло и резной двуглавый орел на стене появились в кабинете при нем. Лощёный брюнет южно-русского типа Трель выглядел как всегда импозантно. Красивая модельная стрижка была выполнена явно не в заурядной парикмахерской, а в дорогом салоне: слегка удлиненная густая челка цвета воронова крыла уложена на бок, виски и затылок сведены на «нет», подчеркивая аккуратность и сдержанность следящего за своим имиджем мужчины. Свежесть кожи лица подчеркивал неожиданный для зимней поры загар. Четко очерченный подбородок слегка выставлен вперёд. Взгляд уверенный, с легкой долей умной иронии. Новый костюм был еще круче прежнего, в тон кремовой рубашки подобран шелковый галстук цвета красного дерева с бледным серебряным узором. На совместном новогоднем корпоративе одна из судей, слегка подвыпив, обмолвилась за столом, что новый прокурор очень похож на американского актера Алека Болдуина. С ней согласились и другие женщины.

За одной стороной приставного стола разместились Кораблёв и Веткин, напротив них сел насупленный Винниченко. Каждый из них в отдельности имел гораздо больший опыт уголовного преследования, нежели цивилист Трель, но последний был начальником, поэтому предполагалось, что он на порядок умнее и квалифицированнее их троих вместе взятых.

Прокурор с пользой провел новогодние каникулы. Пообщался с детьми, проживавшими пока у бабушки с дедушкой, встретился в неформальной обстановке с нужными людьми, в том числе из Генеральной прокуратуры. Выпивал умеренно, под хорошую закуску и под полезный разговор. Второго января пробежал по сказочному зимнему лесу десятикилометровый кросс на лыжах. Решил ряд насущных бытовых вопросов. Чувствовал себя отдохнувшим, набравшимся позитивной светлой энергии.

– Послушаем следователя, – он начал без предисловий. – Пожалуйста, Борис Сергеевич. Четко, ясно, кратко.

Боря засопел, сунул руку под кофту, почесал под мышкой. Сегодня он пришел на работу чисто выбритым, но зато изрядно покарябанным. Создавалось впечатление, что он скоблил станком лицо насухую.

– Ну чего, – запряг Боря, – Рязанцев ничего не признает. Оперативники все в его пользу говорят. У потерпевшего телесные повреждения. На очной ставке он свои показания подтвердил. Второй бандит, этот, как его, здоровый такой…

– Рожнов, – тихо подсказал Кораблёв.

– Точно, Сашк, Рожнов. Он такие же, как и потерпевший, показания дает. Все что можно по делу, я сделал.

– Рожнов судим за бандитизм? – нейтрально поинтересовался Трель.

– Нет, – замотал лохмами Боря, – за вымогательство и за хулиганство.

– Тогда почему вы называете его бандитом? – вторым вопросом прокурор, очевидно, намеревался вызвать у следователя замешательство.

Но Винниченко не пошёл на веревочке в ожидаемом направлении.

– Потому что он бандит, это весь город знает, – с уверенностью заявил Боря.

– Вы юрист, следователь прокуратуры, даже старший следователь! – прокурор воздел к потолку указательный палец. – Будьте любезны оперировать фактами и не вешать на граждан ярлыков, уподобляясь неграмотным обывателям.

Подобных программных заявлений стены этого кабинета от его прежних хозяев не слышали.

– Таким образом, вы умышленно и незаконно предъявили обвинение сотруднику милиции? – Трель продолжил теснить подчинённого в угол.

– Нет, почему умышленно? – смешался Боря. – Телесные повреждения ведь у этого, у Костина имелись… Почему незаконно?

Винниченко не отважился озвучить, что сделал все именно так, как велел ему непосредственный начальник.

– Может, вы предпочтете, чтобы дело вам вернули на дополнительное расследование? Порасследуете еще месяц, примете меры к устранению противоречий. – Этот удар прокурора пришелся ниже пояса.

– Но какие основания? – следователь опешил.

В производстве у Бори находилось одиннадцать уголовных дел, за ним сидело восемь человек. Он наглухо погряз в процессуальных сроках, по трем глухарям работа не велась совсем, не хватало рук. По всему, новое дело, возбужденное тридцатого декабря по двойному огнестрелу, тоже останется у него. По этому убийству, имевшему признаки заказного, предстоял колоссальный объем работы. По уму, только по последнему делу надо создавать группу из нескольких следователей. Да где их набрать? С утра оперативники уже натащили целый коридор свидетелей для допросов. Боря еле свалил дело по Рязанцеву, оно тоже было проблемным, забыл о нем, а тут предлагается вновь вернуться к отработанному материалу и копаться в нем.

– Я по делу сделал все. – Винниченко взъерошил усы и с неприязнью ожег взглядом Кораблёва, заварившего эту кашу.

– Ваша позиция ясна. Александр Николаевич, вам слово, – уверенно выиграв в первом раунде по очкам, прокурор предоставил слово Веткину.

Старпом единственный из присутствовавших был в форме. В условиях его холостяцкой жизни мундир существенно упрощал проблему с гардеробом на каждый день. В погонах с двумя просветами и двумя же большими звездами на каждом, крупный, большеголовый, с окладистой русой бородой он смотрелся внушительно. В то же время, засаленные манжеты рукавов форменной куртки, плохо простиранный ворот рубашки и отросшие сзади волосы выдавали проблемы личной жизни на уровне быта.

В новогоднюю ночь Александр Николаевич позволил себе расслабиться. Первого января употреблял только пиво, зато много. Лил на старые дрожжи, пока вновь не вырубился. На следующий день сильно болел, но запретил себе опохмеляться. Несколько часов отмокал в ванной, сварил курицу, похлебал горячего бульона, отлеживался. Третьего вышел на работу не в настроении, но к обеду немного разгулялся. Сейчас он выглядел достаточно бодрым, благоухал одеколоном.

– Олег Андреевич, разрешите, я всю ситуацию вкратце восстановлю?

Трель молча кивнул.

– Сотрудники уголовного розыска, имея в производстве зарегистрированное заявление о вымогательстве чужого имущества, выехали на задержание преступника. Сотрудников четверо. Трое оперативников: Титов, Маштаков и Рязанцев, а также водитель Ларин. В мероприятии они задействовали заявителя Силантьева, которому дали диктофон. Силантьев должен был встретиться с вымогателем Рожновым, записать разговор и передать деньги. После этого оперативники намеревались задержать Рожнова с поличным. Они расположились следующим образом…

Веткин подвинул к центру стола, поближе к прокурору, лист бумаги, на котором была нарисована схема, снабженная стрелками и пояснительными надписями.

– Крестиком я пометил место встречи Силантьева и Рожнова. Титов и Маштаков проходят в парк, садятся вот здесь на лавочке и сквозь ограду наблюдают за обстановкой. Рязанцев находится у пивного ларька около магазина «Украйна», примерно в сорока метрах. Рожнов приехал не один, с ним его знакомый Костин. Силантьев и Рожнов несколько минут разговаривают. Рожнов заподозрил, что Силантьев его записывает, обыскал его, нашел в кармане диктофон и растоптал его…

Трель кашлянул: