Мировая поэзия

Одиночество пылало на костре,
руками размахивая, словно моряк,
идущий стремительно к глубине,
подавая сигналы, словно маяк.
Ты отвечала туманом густым,
моя даль, подруга моя.
Из глаз твоих выплывали кусты
и обмелевшие берега.
Я грустные сети забросил туда,
где бездна бушует в твоих зрачках.
Исклёвана птицами первая звезда,
мерцавшая, как душа моя во снах.
Полночь скачет на вороной кобылице,
разбрасывая по лугу синие колоски.
Когда сближаются наши лица,
в нас кровь вскипает, мы очень близки.

В безмолвии крик

Ты, как пчела звенишь от мёда охмелев,
в душе моей кружишь в тягучих струях дыма.
А я, как безответный зов, в уныние лев,
всё было у меня и всё промчалось мимо.
К тебе с последней страстью, силой, рвусь.
Ты мой последний мак в последнем одичанье.
Сомкни глубины глаз, я ночь к тебе прижму.
Крик слышишь, так это я, а ты моё молчание!
Своё тело обнажи, пугливая колонна.
Глаза сомкни, в потёмках нет от суеты забот.
Весна цветущих рук, роз ароматных лоно,
тень бабочки ночной легла на твой живот.
Как раковины, груди светятся твои,
так одиноко здесь, когда тебя нет рядом,
в твоё безмолвие всегда идут дожди
и чайки тонут в сетях морского променада.
Вода вдоль мокрых улиц блуждает босиком,
ветви деревьев в промокшей кроне стонут.
Исчезла ты, в душе стоит пчелиный звон,
твоё молчание и мой крик грохочут громом.

Русалка

Я правлю парусником и в этот летний полдень,
в хмелю от губ и от смолистого дурмана,
к закату тающего дня перемещаясь по природе,
отвердеваю в вязкой страсти океана.
Как бледный раб борюсь с пучиной в муках,
плыву сквозь едкий запах по протоке,
весь в сером до сих пор, в горчайших звуках,
в кирасе жалобной из пены одинокой.
В огне и стуже, под луной, без сантиментов,
со страстью жесткой качаюсь на волнах.
Я сплю в гортани счастливых континентов,
на белых нежных бёдрах, на свежих островах.
Во мраке я от приятных поцелуев влажных,
готов отдаться любым любовным позам.
Я разделён на сны в сражениях разных,
на растерзание отдан пьяным розам.
На гребне волн русалкой ты всплываешь,
в объятьях телом своим тесным,
меня с твоей душой немедленно сплетаешь,
своим набегом поднебесным.

В сумерках любви

Мы в сумерках потерялись на небесах,
мир во тьму погружался на синеющем лоне.
Праздник заката проходил на дальних холмах.
Никто не увидел дружбу наших ладоней.
Порой в руках моих, как монетка,
осколок солнца разгорался впотьмах,
душа леденела, вспоминая брюнетку,
про нашу печаль и о наших грехах.
И всё же, где ты блуждала ночами?
С какими людьми, какие слова говорила?
Ты далеко, тогда мне очень печально,
любовь накрывает волной мои крылья.
Книга, падая в сумерках, просится в руки,
раненым псом мой плащ прикорнул на полу.
Каждый раз ты удаляешься для нашей разлуки,
когда вечер смывает статуи, убегая во мглу.

Ты мои краски и кисти

За пределом неба повисла половинка луны.
Качается ночь, кочует, роет в глазницах норы.
Горем, бессчётные звёзды в лужах отражены,
а между бровей скорбь раздвигает шоры.
В сердце бьётся безумной судьбы маховик,
кузня синих металлов, ночь молчаливой сечи.
Девочка ветром издалека, посылает свой лик,
изредка сверкает её взгляд в поднебесье.
Буря злобы, ненастье, мольба из последних сил,
а ты паришь над сердцем моим, гнезда не свивая.
Раздробленные корни ветер развеял с могил,
на другой стороне он валит наземь деревья играя.
Милая девочка, колос, взъерошенный дым,
ты сплетаешь ветер из светящихся листьев.
Белый пар от пожара за перевалом ночным.
Что мне сказать тебе? Ты, мои краски и кисти!