Либертанго

Она живо интересуется моей биографией. Скрывать нечего, и я раскладываю перед ней свою историю.

– Значит, ты покинул Россию из-за антисемитизма? – спрашивает она с состраданием в голосе.

– Вовсе нет, – говорю я и в подтверждение рассказываю, как лишь в десятилетнем возрасте узнал о своем происхождении от одноклассников. Но это только укрепляет ее подозрения. Да нет же: в России моя национальная принадлежность имела столь малое значение, что за десять лет вообще себя не проявила. А чтобы дразнить одноклассника, любой повод сгодится. И не стоит путать антисемитизм с дефицитом политкорректности, коей Россия и вправду не славилась испокон…

Мои умопостроения не убеждают. Видно, ей просто нужно кого-то жалеть, кому-то помогать – иначе бы она, наверное, и не стала подбирать людей на дороге. Вдобавок у немцев тяжелый комплекс вины по отношению к евреям – мои родители как раз пожинают его плоды.

Выхожу на заправке перед поворотом на Кёльн: необходимо оставаться на трассе. Здесь большая станция обслуживания с бензоколонкой, стоянкой грузовиков и рестораном. Зайдя в туалет и ополоснув лицо, прохожу через стоянку дальнобойщиков в самый конец заправки и встаю перед выездом на трассу.

Судя по карте, я нахожусь в сердце гигантской агломерации «Регион Рейн-Рур». Как отсюда выбраться? Впереди множество развилок, я в центре колоссальной дорожной паутины. Правда, я – скорее паук, нежели муха. Но найдется ли подходящая жертва? Большинство машин, наверняка, куда-нибудь сворачивают. Хорошо бы поймать дальнобойщика, едущего прямо в Голландию! Написать табличку?

Достаю синий маркер и канцелярский файл с листами. Крупно вывожу: «NL». Засовываю листок обратно в прозрачный файл. Демонстрирую табличку выезжающим с заправки.

Притормаживает легковушка: внутри приятная пожилая пара. Едут в Голландию, город Арнем. Огромная удача: от Арнема до Амстердама останется всего с сотню километров! И никаких больше агломераций! Закидываю в заднюю дверь рюкзак и влезаю сам.

Голландцы беседуют между собой и через час – уже в другой стране – высаживают меня на бензоколонке перед поворотом на свой городок. Здесь меня сразу подбирает старенький «Мерседес», заднее сиденье которого завалено частями ударной установки: барабанами, медными тарелками и хромированными стойками. Сажусь впереди и, растопырив колени, втискиваю перед собой рюкзак.

Ландшафт однообразный: по большей части поля?, обсаженные одноногими великанами-ветряками. В Амстердам прибываем засветло. Барабанщик на удивление лихо проскакивает светофоры.

– Ритм – моя профессия, – объясняет он. – Город подчиняется ритму. Почувствуешь его – сможешь гнать без остановки, всегда на зеленый…

Завозит меня в самый центр города и напоследок желает:

– Have a good fuck!

Хотел, наверное, сказать «good luck»…

Амстердам встречает знакомым, вкуснейшим запахом. Сколько раз представлял себе этот город: он стереотипно рисовался мне погруженным в ароматные клубы конопляного дыма. Возможно, я опять материализую мною же сотворенный образ? Начало в любом случае многообещающее.

Полагая, что задержусь в Амстердаме, я заранее присмотрел в «Одинокой планете» дешевый хостел. По дороге, в окошке обменного пункта размениваю на гульдены один из стодолларовых дорожных чеков.

Хостел оказывается прямо посреди «квартала красных фонарей». После необходимых формальностей девушка-администратор за стойкой советует не терять бдительность и направляет на второй – мужской – этаж.

Первое, что бросается в глаза на втором этаже – табло с красной бегущей строкой: «Не оставляйте вещи без присмотра!» Сложив и заперев необходимые вещи в маленьком персональном шкафчике в коридоре (армейские брюки с документами и основными деньгами-чеками в карманах кладу на самое дно и заваливаю вещами), отношу рюкзак в кладовую. Там человек из администрации цепью, пропущенной через стальное кольцо в стене, соединяет мой рюкзак с другими и навешивает замок. В кладовой доставать вещи из рюкзака запрещено, ибо нельзя проконтролировать, из чьего рюкзака ты их достанешь. Разрешается лишь забрать рюкзак целиком. Подобные полумеры, вероятно, лучше, чем ничего.

В огромном зале с полсотни низких кроватей, на них проживает разношерстная публика. В основном молодежь, есть постарше. Имеются и потрепанные личности подозрительно-бомжеватого вида. Выбираю свободную койку и растягиваюсь на ней.

На соседней койке – маленький плотный индус моего возраста, жаждет общения. В Амстердаме уже неделю: авиакомпания, на которую он работает, раз в год выдает бесплатный билет в любую страну мира (передо мной, должно быть, отрабатывающий карму представитель касты работников авиакомпаний). Сговариваемся выйти в город вдвоем.

Уже стемнело, идем вдоль канала. По обеим сторонам канала – подсвеченные красным стеклянные двери и окна. За стеклами, а иногда и снаружи – возле дверей – стоят женщины неглиже. На этот раз мои представления расходятся с реальностью. Название знаменитого района – «квартал красных фонарей» – я воспринимал слишком буквально: рисовались обычные с виду улицы, освещенные красными фонарями. Внутри домов, разумеется, царит разврат, но то внутри!

Я попал на красную планету Марс. Марсианки зазывно улыбаются, а та, на которой задержишь взгляд, проявляет активность: мнет груди, сует руку себе в трусы, высовывает язык. Нормальное поведение для этой планеты.

В состоянии легкого шока глазею по сторонам, а мой маленький спутник чувствует себя рыбой в воде: подмигивает девушкам, делает им знаки, успевает перекинуться на ходу парой фраз.

– Ты… бывал у них? – спрашиваю я.

Он смотрит на меня как на идиота:

– Само собой! Каждый день!

Через некоторое время индус застревает возле тоненькой блондинки в бикини и делает знак, чтобы я не ждал. «Have a good fuck», – вспоминаю я напутствие барабанщика.

Иду в толпе таких же зевак. Программа-минимум на сегодня: курнуть. Так что у меня – какая-никакая цель. Ищу подходящий кофешоп – уникально-голландское заведение, где можно законно купить травки и там же употребить.

Несет течением. Возле уха то и дело возникает бормотание: «Гашиш, кокаин, экстази…». Мотаю головой, и бормотание прекращается, чтобы вскоре возобновиться. Зазывалы порно-шоу едва не хватают за рукава: «Mister! Fuck! Real fuck!..». Кофешопы на каждом шагу, но сквозь окна вижу кишащую внутри публику, и меня всякий раз проносит мимо.

Утомившись толкучкой, сворачиваю с улицы-канала на тихую боковую улочку и вскоре нахожу еще один кофешоп: «Rusland». На витрине логотип, схематически изображающий Собор Василия Блаженного. Зашифрованный в логотипе посул блаженства, да и само название кофешопа видятся зна?ком.

Внутри русским духом не пахнет. Цены в меню указаны в гульденах и евро (евро уже полгода как введено в безналичное обращение, но монеты и банкноты пока не выпущены). Некоторое время изучаю ассортимент и наконец покупаю грамм марихуаны «Skunk» – «Скунс».

Нахожу свободный столик. Пока делаю косяк, подсаживается парень и тоже принимается скручивать.

– У тебя что? – интересуется он.

– «Skunk». А у тебя?

– «White Widow», – отвечает парень и предлагает: – Сперва твоего скунса, затем – мою вдову?

Взрываю и, пару раз затянувшись, передаю ему.

Это немец из Ганновера. В Амстердам приезжает на выходные – поотрываться. Его «Фольксваген-Пассат» припаркован неподалеку, в нём и ночует.

– Много тут вообще немцев?

– Тут почти все – немцы, – говорит он. – Прислушайся: все говорят на немецком.

– Думал, это голландский.

– Голландцы дома сидят, телик смотрят. Гуляют туристы.

Взрывает свой косяк и передает мне. Белая вдова знакомится со скунсом: «Очень приятно!»

– Гляди – «Ролекс»! – Немец демонстрирует запястье, но видя мой скепсис, гогочет: – Купил на блошином рынке за двадцать гульденов.

– Зачем тебе поддельный Ролекс? – удивляюсь я.

– Как «зачем»? Для девчонок!

Тоже принимаюсь ржать. Мы – два обдолбанных балбеса.

Немец берется скручивать еще, но мне уже хватит. Прощаюсь и выхожу. Закурив сигарету и овеваемый ветерком, иду, куда ноги несут. Амстердам!

Прохожу по Абрикосовой, сворачиваю на Виноградную и забредаю в совсем уже тенистый переулок. Внезапно за спиной происходит движение, меня обхватывают сзади. Намертво прижав руки к туловищу, лезут в карман. Я вижу под собой белеющую кроссовку и что есть силы – сверху вниз – бью по ней пяткой. Хватка слабеет, отскакиваю и разворачиваюсь.

Арабского вида парень, прыгая на одной ноге, яростно сквернословит. Второй – негр – глядит с испугом.

– Окей, окей! – Негр выставляет перед собой белеющие в темноте ладони. – Давай, браза – просто уходи. Просто уходи.